Страница 59 из 145
— Ого! Знали они толк в доказательствах! — продолжал веселиться Микаш.
А я будто наяву представила, что должен был чувствовать тогда Безликий. Когда люди не верят ни единому его слову, сомневаются в нем на каждом шагу, выдумывают каверзные испытания, а ведь он всего-то хотел помочь, сделать их жизнь легче и лучше. Терпения на такое хватило бы только у бога, только у него.
— Безликий исполнил волю служителей и на утро после битвы с василисками, устелив их мертвыми тушами всю вершину Акретия, явился за наградой. Все равно не пустили его в город, отказались открывать свои секреты, только вынесли золотой ларь с пророчествами и поставили перед нем, велев не открывать, пока они не вернуться в город. Безликий послушался их, но когда заглянул в ларь и достал оттуда свитки, они тут же обратились в прах и развеялись по ветру.
— И как это он не предвидел и даже не смог собрать их из праха? — продолжал ерничать Микаш, испытывая мое терпение. Я только показала ему язык. Уж я-то знаю теперь, что Безликий настоящий, я видела его собственными глазами, и мастер Жерард это подтвердил. Так что даже спорить тут не о чем.
— В легенде говорится, что он не смог ничего сделать. Возможно, его силы в человеческом мире были сильно ограничены, а возможно он просто оказался не властен над вотчиной Эс-кенде. Но тем не менее, Безликий впал в такую ярость, что обрушил на город смертоносные смерчи. Они пробили тонкий слой земли, что скрывал вход в катакомбы, и Безликий смог беспрепятственно проникнуть в город. В подземных чертогах он пробыл месяц и три дня. Нашел, что ему нужно было без помощи жрецов Эс-кенде и даже больше. Он узнал то, что знать не дано никому.
— Что именно?
— Тут не сказано. Знать не дано никому, значит, знает только сам Безликий. Логично?
— Только если с точки зрения женской логики…
Я пихнула его в бок, не выдержав.
— Если тебе не нравится, то я не буду рассказывать, — я отложила книгу, бросила короткий взгляд на карту и засобиралась спать.
Ну и ладно, не стоило про то, что действительно дорого, никому рассказывать, даже самому близком человеку. Это как будто сам даешь ему в руки булаву, чтобы он как следует приложил тебя ею по голове. Не близкие, те, которые безразличны, никогда не смогут ранить так глубоко. Свои мечты нужно оставлять только себе. Так и поступлю. Найду способ пробраться в этот демонов нижний город, перестану бояться обитающего там сброда и найду тайный ход. Я сильная, я справлюсь.
Я уже сидела на кровати в одной камизе и расчесывала волосы перед сном, как Микаш обнял меня, лег рядом и устроил свою голову у меня на коленях:
— Расскажи дальше, я не буду смеяться, — он заглянул в глаза. — И помогу тебе найти тайный ход, каким бы беспечным мне это ни казалось. Слово Стража.
От его светлой улыбки обиду как рукой сняло. Я бездумно запустила пальцы в его жесткие непослушные волосы и закрыла глаза:
— Он наказал местных жителей — изгнал их из города, а катакомбы зачаровал, чтобы вход и выход мог найти только главный жрец, но не мог выйти через них. Безликий сказал ему:
«Ты не хотел показывать свои сокровища, так теперь их не увидит никто, кроме тебя. Ты будешь их сторожем тысячу лет, пока не явится тот, кто отыщет здесь то, что я оставил».
— Что он оставил? — встрепенулся Микаш так резко, что я едва не вырвала ему прядь волос. — Ладно, молчу-молчу, продолжай.
— Это конец. Город опустел на несколько веков. Благодаря полученным знаниям Безликий построил цитадель на Авалоре и основал орден Стражей.
Микаш задумчиво хмыкнул. Я поднялась с кровати и подошла к оставшейся на столе карте.
— Смотри, все известные входы в подземелье располагаются в вершинах пятиконечной звезды.
Микаш снова хмыкнул, явно взывая к моей совести.
— Ну хорошо, известны только три входа: они завалены либо ведут вглубь города. Еще два я вычислила сама.
Я воткнула в уже намеченные на карте точки булавки и намотала на них нитку по форме пятиконечной звезды, — Микаш подошел и выглянул у меня из-за плеча.
— А центр как раз главное здание Великой библиотеке. Все сходится! Тайный выход из города должен находиться здесь, — я указала на булавку на южной окраине нижнего города, в районе трущоб и притонов, противоположном от главных ворот. — Это самая ближняя точка от Муспельсхейма, с обратной стороны стены видна та самая гора Акретий, только зовется она сейчас Столовой горой. И самое подозрительное, — я заговорщически подмигнула напрягшемуся Микашу: — Мастер Гэвин после встречи с нами поскакал от старого кладбища в эту сторону и оказался в городе раньше нас, пока мы ехали через главные ворота.
Я прочертила пальцем линии от старого кладбища к булавке у южной стены и потом к воротам на противоположном конце города.
— Логично?
Микаш задумчиво почесал затылок, явно побаиваясь вновь обидеть меня резким словом.
— А ты не пробовала вначале проверить места в верхнем городе, — Микаш указал на булавку недалеко от главных ворот.
— Пробовала. Я здесь все обошла-обсмотрела уже раз сто. Тут брусчатка, рядом стражники в дозоре. Не могу же я при них отколупывать камни из мостовой, да и мастер Комри вряд ли бы стал этим заниматься. И даже если в нижнем городе не окажется никакого потайного хода, я бы все равно хотела там побывать. Здесь я уже все наизусть выучила.
— Хорошо, раз уж я дал слово, — проворчал Микаш. — В любом случае это лучше, чем если ты пойдешь туда одна, а ты пойдешь…
Я хлопнула в ладоши от радости, обняла и поцеловала его в щеку. Он подхватил меня на руки и деловито понес обратно к кровати.
— Надеюсь, мне не придется драться с толпой тамошних головорезов, — пробормотал он, уже стягивая с меня камизу.
— Мы будем тихо, как мыши, — засмеялась я, целуя его за ухом.
Утром мы нацепили длинные до пят балахоны из грубого сукна с глубокими, скрывающими лица капюшонами. Микаш вооружился до зубов: коротким мечом, кинжалом, метательными ножами, короче, всем, что можно было спрятать под бесформенную одежду. Даже мне вручил пару ножей, просто на всякий случай. Я измазала щеки в саже, чтобы выглядели грубее. Ну а вдруг кто капюшон заглянет? Волосы-то не видно, а вот по лицу легко понять, что перед тобой девушка.
Мы вышли рано. Лавки еще не открылись, улицы были пустынны и тихи. Многие еще только доедали завтрак, а кто-то и вовсе спал. Мы быстрым шагом спешили к воротам в нижний город. Микаш сказал, что вернуться надо до темноты, иначе точно в заваруху попадем и придется драться. Тут уж не поспоришь, с наступление сумерек у всякой шантрапы вся жизнь и начинается, совсем как у демонов. А ну как у лиходеев и ауры не человеческие?
Я поежилась и спряталась за спиной у Микаша, пока он показывал стражнику знак ордена и командирскую грамоту. Нас пропустили без очереди. Стражники отдали честь и заставили толпу на другой стороне ворот посторониться. Послышался недовольный ропот, посыпались завистливые взгляды. Видно, бедняки и спали гораздо меньше нашего. Микаш схватил меня за руку и пошел настолько широким шагом, что мне пришлось догонять бегом. Только за углом улицы он остановился и дал мне перевести дух.
Здесь город стал совсем другой: темный и мрачный. Обветшалые постройки из трухлявых бревен, убогие глинобитные хибары с холщевыми занавесками вместо дверей. По мостовой тонким ручейком текли нечистоты. Как назло солнце обдавало жаром, как на сковороде, и смрад помоев бил в нос до тошноты. Голова шла кругом.
Жизнь здесь кипела, несмотря на ранний час. Куда-то спешили мужчины в сношенных, пузырящихся на коленях шароварах, женщины в замызганных передниках громко и непристойно ругались либо тащили куда-то помятых и полусознательных мужчин. Дети в одних набедренных повязках копошились в подворотнях, орали, дрались. Краем глаза я успела ухватить, как небольшая стайка мальчишек игралась с грязным собачьим черепом! Никогда не думала, что эта часть жизни настолько ужасна!
— Не верти головой по сторонам, как флюгер. Ты привлекаешь внимание, — шепнул мне на ухо Микаш.