Страница 56 из 145
Микаш сдавленно выдохнул, догадываясь уже, почему я захотела рассказать ему эту историю.
— А потом и вовсе решил от нее избавиться — отдать на откуп морскому демону, который начал разорять прибрежные селения. Демону, естественно, было плевать на внешность жертвы. Весть об этом дошла и до каменного чертога дракона. Встревоженный, ринулся он спасать принцессу и бросил вызов морскому демону, которого боялись даже Стражи. А ведь вода для огнедышащего дракона — смерть. Сражался он доблестно и победил, утерев нос высокородному негодяю, только цену заплатил непомерную — свою жизнь. Но спасенная принцесса в его умирающих глазах стала самой красивой.
— Красиво, но вряд ли, — усомнился Микаш. — Драконы не едят людей, а Стражам охотиться на них запрещает Кодекс.
— А Стражи всегда неотступно следуют Кодексу? — я снисходительно улыбнулась. Микаш скривился. — Это была метафора.
— Так я — дракон? Я умру, сражаясь с морским демоном? — спросил он как-то совсем не весело.
Я покачала головой, встала у него за спиной и обняла за плечи, нашептывая на самое ухо:
— Нет, ты мой ласковый белый мишка посреди полей сиреневого вереска. А я не глупая принцесса и не променяю тебя ни на какого высокородного рыцаря, а буду беречь и хранить тебя, как самое дорогое сокровище. Только не отдавай меня им: для них я всегда буду некрасивой, странной и нежеланной.
Я поцеловала мочку его уха, нежно касаясь ее зубами. Он хрипло застонал:
— Глупцы! Они все глупцы!
И мы снова с трудом добрались до кровати.
Утром я проснулась, когда Микаш входил в комнату из коридора в уличной одежде. Он закрывал дверь, стоя спиной ко мне. Надо же, отлучился куда-то, а я и не заметила. Он повернулся, и я заметила у него в руках поднос с гречневой кашей и кусочками тушенного мяса, щедро политого грибной подливой. Ее запах аппетитно щекотал ноздри. Я подложила под спину подушки и уселась поудобнее, с улыбкой ожидая совместную трапезу. Микаш быстро выхлебал всю еду большой деревянной ложкой и невзначай обронил:
— Доедай быстрее. У меня для тебя сюрприз.
Я насторожилась. Как он там говорил? Как на ледяных горках кататься. Никогда не знаешь, когда перевернешься и разобьешь себе голову.
— Не таращи глаза. Тебе понравится — обещаю! — усмехнулся он, обернув против меня мою же игру.
Я наскоро оделась в свою старую мужскую одежду и, заинтригованная, пошла за ним на улицу, где нас уже ждал мальчишка-оруженосец с двумя лошадями. Огромного шумного Беркута я признала сразу. Он все также нетерпеливо, как и раньше, долбил копытом мостовую, высекая искры. Мальчишка остервенело дергал его за поводья, но тому и дела не было. Зато завидев Микаша, конь сразу присмирел и замер, покорно изогнув шею. Рядом перебирал короткими ногами мохнатый серый мерин.
— Лютик! — обрадовалась я ему, как старому другу. Он уткнулся в меня мохнатой мордой и втягивал ноздрями запах, а я чесала его пыльный от сена лоб.
— В конюшне ордена решили, что это моя вторая лошадь и приглядывали за ним, пока меня не было, — с улыбкой глядя на нас. — Забирайся в седло — поедем.
— Куда? — я удивленно вскинула брови. Из города без разрешения никого не выпускали, а по кривым узким улочкам легче пробираться пешему.
— Увидишь, сюрприз, — усмехнулся он. — Командирам ордена можно беспрепятственно выезжать за ворота и въезжать обратно в любое время.
— О, хорошая привилегия! — я и сама просила о подобном у мастера Жерарда, только он все время отвечал, что это слишком опасно.
Я засунула ногу в стремя и уже отталкивалась от земли, как Микаш подхватил меня за талию и подсадил в седло. Первым порывом было возмутиться, что я не так беспомощна, но потом я вдруг поняла, что он просто хочет лишний раз подержать меня в объятиях, и вместо возмущения поцеловала его в макушку.
— Едем, — согласилась я уже в седле.
Мы двинулись по уже изученным мной до каждого камня в мостовой и трещинок в стенах домов улицам к городским воротам. Прохожие почтенно расступались перед Микашем, без труда признавая в нем Стража.
— А в нижний город командиров тоже пускают? — как бы невзначай поинтересовалась я.
— Да, на случай, если понадобиться усмирять беспорядки среди беженцев, — нехотя ответил он.
Война. Война с людьми, а не с демонами. Город на краю погибели.
Я не хотела продолжать, и мы молча поехали дальше. У ворот стражники тоже провожали нас заинтересованными взглядами, перешептываясь у нас за спинами, также смотрели и беженцы, все еще стоявшие лагерем вокруг города. Я старалась делать вид, что мне все равно. Я не содержанка, пускай даже Микаш отдал мне все свои деньги непонятно зачем. Мы просто… вместе.
Дороги были пустынными. Видно, все, кто хотел, уже приехал. Или поняли, что в Эскендерии ловить нечего и направлялись сразу в соседние страны в обход города.
Стоял яркий солнечный день, на которые было богато знойное южное лето. Пахло разморенной на солнце зеленью, легкий ветер играл в гривах коней. Поля пустовали. Их не засевали из-за страха перед войной и набегами бунтовщиков. Фермеры передвинулись дальше под защиту сильной Норикии и Веломовии. Но сейчас никого не было, было тихо и раздольно. Я уже и забыла, как легко дышится вне каменных стен и как взгляд может завороженно блуждать по уходящим в бескрайнюю даль просторам.
— Наперегонки? — шаловливо подмигнула я Микашу.
— Лучше за мной, ты не знаешь, куда ехать, — возразил он и без предупреждения пустил Беркута галопом. Лютик рванул следом, застоявшись и боясь отстать. Я едва успела уцепиться за гриву и привстать на стременах, чтобы погасить тряску. Впереди показалась засохшая живая изгородь. Микаш обернулся и вопросительно глянул на меня.
— Давай! — подбодрила я его задорным криком.
Беркут легко, словно никакого препятствия не было, перемахнул через изгородь. Лютик наоборот мелко и быстро затопотал, подбираясь перед прыжком. Подскочил так резко, что я подлетела над седлом, но, хвала богам, легко опустилась обратно и поехала дальше. Микаш обернулся проверить все ли в порядке, но услышав мой радостный смех, пустил коня шире. У излучины реки мы замедлили лошадей, прошли по высокому берегу к месту, где он начал понижаться, а русло — раздаваться вширь. Мы спешились, где стало совсем полого, рядом с небольшой лавровой рощей. На противоположном берегу уже вздымались грозные серые скалы. До предгорий было рукой подать. Мы расседлали лошадей и навязали пастись.
Микаш вручил мне затупленный тренировочный меч, который, видно, одолжил из арсенала ордена. Я счастливо улыбнулась: соскучилась по тренировкам, по бряцанью железа, ощущению тяжести в руке и бодрящему азарту битвы. Вначале я повторяла все стойки и приемы под рачительным наблюдением Микаша, и только потом он взял такой же тренировочный меч и встал наизготовку. Мы закружили по поляне друг напротив друга. Я улыбалась ему, он мне. Сошлись. Я атаковала сверху, Микаш легко отклонял лезвие, замахивался сам — я отклонялась. Действительно, похоже на танец, стремительный и даже более интимный. Ты весь сосредоточен на противнике, на малейшем движении его мускулов, на полете сверкающей в лучах солнца стали. Пытаешься предугадать следующее действие, правильно выстроить свою партию, запутать и нанести неожиданный удар, который противник не сможет парировать.
И все же он поддавался, как и всегда. Я чувствовала, что это не всерьез и намеревалась победить. Забытое ощущение горечи поднималось откуда-то со дна, и жутко хотелось отомстить за то, что я всегда буду слабее его, а он — всегда относиться ко мне снисходительно! Удар, еще удар, под оглушительный грохот собственного сердца. Я вывернулась, сделала обманный маневр и замахнулась резко снизу. Даже понять не успела, как Микаш закрутил свое лезвие вокруг моего. Я держала изо всех сил. Рывок Микаша. Меч выскользнул из потных ладоней и с жалобным лязгом упал в пыль. Несколько мгновений я недоуменно смотрела на него, и только потом подняла взгляд на стоявшего рядом Микаша.