Страница 55 из 145
Она, как и многие на этом приеме, внимательно следила за новоиспеченным командиром и его гостей, привставала даже на цыпочки, чтобы получше разглядеть, как они удалялись из бального зала.
— Хорошую он себе куртизаночку нашел, — Вильгельм нарочито хмыкнул над самым ухом Като, чтобы обратить на себя внимание. — Манеры, достоинство, внешность — все при ней. А врет как складно, играет почище актеров в театре — я почти поверил в эту ее обиду. Похоже, старый лис и здесь ему подсобил. Сам бы он вряд ли такую отыскал.
Като снисходительно улыбнулась:
— Что, все зубки об нее обломал? Я ее знаю, она и впрямь высокородная. Только такой близорукий, как ты, не смог бы отличить. Дочь старого лорда Артаса. Честно скажу, и сама не сразу ее признала. Во время помолвки в Ильзаре она была такой невзрачной серой уточкой, а тут вдруг прямо расцвела. Видно, и впрямь любовь чудеса с девушками творит. Да и понятно теперь, почему она сбежала. Военный герой и любимчик маршала — трофей куда более знатный, чем жалкий шакаленок из затухающего рода. К тому же он еще и не дурен собой.
— Пффф, — Вильгельм закатил глаза в ответ на нее длинную речь. — Да что в этом безземельном мужлане хорошего? Слыхала, поговаривают, что он даже не безземельный, а безродный. Из какой только помойки маршал его достал?
— Не завидуй так явно, — усмехнулась Като и щекотнула его за подбородок. — С тобой все равно никто не сравниться. В умении интриговать — так уж точно.
Она потянула его за руку в одну из дальних укромных комнат.
========== 8. ==========
— Куда ты меня тянешь? — запоздало встревожился Микаш.
— Секрет. Еще один, — я загадочно улыбнулась.
Вместо того, чтобы завернуть домой мимо стрельчатой парковой ограды, я повела его мимо маршальских корпусов дворца Стражей, мимо особняков знати, мимо статуй прекрасных статуй прекрасных юношей и девушек на главную площадь. Повсюду горели фонарики и лампадки, в центре пламя от грандиозных костров вздымалось в звездное небо, словно стремилось сжечь густую синь и достать до покинутых божественных чертогов. Праздновали Суман, летнее солнцестояние. Пожалуй, самый знатный фестиваль здесь на юге, сравнимый разве что с нашим северным Йолем. Играли простые городские музыканты на волынках, рожках, лютнях и других инструментах подешевле. Пестрая толпа простых горожан водила хороводы, запевая веселые песни. Танцевали друг напротив друга нарядно одетые пары.
В честь праздника в верхний город пустили даже бедняков из трущоб, ну тех, кто выглядел поприличнее и не был пойман на воровстве и разбое. Бедные и богатые, не Стражи, конечно, а обычные люди без дара, но гораздо более живые и искренние, чем наши собратья на приеме.
Рядом ряженые изображали сценку из легенд: как милосердная Калтащ делила владения между своими детьми.
Веселящиеся зазывно поглядывали на нас и манили руками.
— Еще танцы? — Микаш задумчиво оглядывал горевшие вокруг костры и говорил тягуче-печально.
— Да, я их очень люблю, — честно созналась я и потянула его к хороводу.
Здесь танцевали иные танцы. Названия у них было, как не было и заученных шагов и записанных нот у тех мелодий, что играли музыканты. Все придумывалось и видоизменялось на ходу. «Чистая импровизация», — как сказал бы мастер Одилон.
И танцевать здесь стало значительно легче, когда все смотрели друг на друга, а не только обсуждали нас. Микаш явно ощутил, что оковы строго этикета больше над ним не властны. Повел уверенней, развеселился даже, смеялся и пел вместе со всеми. А потом подхватил меня на руки и кружил до тех пор, пока сам не начал оступаться. В конце фестиваля под дружное ликование толпы ряженые надели нам на головы цветочные короны и объявили королем и королевой самой короткой ночи. Никогда я столько не смеялась. Думала, умру от этого безудержного пьяного веселья. Оно распирало изнутри, вырывалось вспышками энергии, но когда волна отошла, песок остался гладким и недвижным. Так и я едва не валилась с ног к рассвету. Микашу пришлось нести меня домой на руках, и я заснула где-то по пути и не проснулась даже, когда меня укладывали в постель.
Зато пробуждение вышло интересным. Отсыпались мы до вечера — в окно уже заглядывали багряные лучи закатного солнца и исписывали комнату таинственными тенями. Одежда неаккуратно валялась на стуле. Микаш крепко спал, приобняв меня за талию. Моя голова лежала у него на груди, теплое размеренное дыхание щекотало макушку. Я вспомнила, что все еще обижена на него за вчерашний инцидент на приеме и решила отомстить, раз представилась такая возможность. Ммм, месть будет сладкая и я буду упиваться ею.
Осторожно, чтобы не разбудить Микаша, я вывернулась из его рук, расстегнула рубашку и принялась покрывать его грудь и шею поцелуями, засасывала нежную кожу и оставляла на ней красные следы. Микаш глухо застонал, просыпаясь. Я целовала его подбородок, щеки, губы. Последние были особенно приятные. Мягкие, податливые, манящие. Сильные руки снова легли мне на талию, прижали ближе. Ответ на поцелуй был вальяжный, но вместе с чем очень пикантный, будоражащий глубоко внутри дикий голод. Всего через пару мгновений моя месть обернулась против меня, и я снова растворялась в блаженном беспамятстве лихорадочных ощущений.
Этим вечером мы выбрались из дома лишь за тем, чтобы купить еду в ближайшей корчме и ели уже снова в нашей комнате. Я кормила Микаша с рук пирожными, мы снова вместе смеялись. И я все же решила задать вопрос, который мучил меня со вчерашнего вечера:
— Ты же с самого начала хотел сосватать меня Вильгельму?
Улыбка сползла с его лица, и он тут же понурился.
— Я слаб. Я понимаю, что недостоин тебя и не принесу тебе ничего хорошего, но отказаться от тебя не могу. Это так больно, как будто приказать себе не дышать, — он замолчал и отвел взгляд. — Я подумал, что если ты уйдешь сама, я смогу тебя отпустить. Вильгельм красив и богат, ты ему приглянулась. Он бы смог дать тебе то, чего у меня никогда не будет. Лучше бы ты согласилась…
Я поджала губы, вглядываясь в его хищный профиль. Густые белые брови сошлись над переносицей, горбинка на носу, высокие скулы и прямой подбородок обрисовывались в свете свечи отчетливым силуэтом. Упрямый дурень!
— Нет, — веско ответила я. — Он на меня взглянул, только потому что завидует тебе и хочет отобрать все, что у тебя есть и причинить тебе боль. А со мной поразвлекался бы немного, остыл и бросил. Думаешь, я не встречала таких раньше?
Я улыбнулась, пытаясь свести все в шутку или хотя бы просто смягчить, но ничего не вышло.
— Нет, он бы познакомился с тобой ближе и увидел, какая ты. Идеальная. И не смог бы, точно не смог, остаться равнодушным…
Я протянула руку и коснулась его щеки. Он закрыл глаза и замолчал.
— Нет. Это ты любишь, поэтому видишь то, чего другие никогда не увидят и не поймут.
— Ну тогда они глупцы из глупцов… Хоть и высокородные Стражи, — он перехватил мою ладонь и поцеловал каждый палец.
— Хочешь, расскажу тебе сказку?
Он едва заметно улыбнулся.
— Она из запрещенных, я ее от одного бродячего барда на рынке услышала. Его сразу после нее стражники прогнали.
Микаш заинтересованно выгнул бровь.
— Она выставляет Стражей в невыгодном свете, — пояснила я и, добившись полного внимания, продолжила: — Она о драконе, который был благородней Стражей. У молодняка с восточных отрогов Снежных гор в Поднебесной был жестокий обычай — пожирать прекрасных принцесс и явившихся им на выручку Стражей. Но один дракон был другой, он не хотел никому причинять страданий. Сородичи все же вынудили его исполнить обычай. Тогда он пошел на хитрость: похитил принцессу у всех на виду и стал ждать ее спасителя, чтобы сдаться ему без боя. Но вот беда — с высоты небес он не разглядел, что принцесса была некрасива и ни один Страж не жаждал ее выручать.
Дракон сжалился над принцессой: позволил свободно жить в каменных чертогах и со временем полюбил. Полюбил за независимость, оригинальность, смелость и доброту. За дерзкий взгляд и непосредственные разговоры. За теплоту, которой у принцессы было столько, что она могла растопить даже вековечные ледяные шапки на вершинах гор, против которых бессильно было даже драконье пламя. Но дракон понимал, что с ним она счастлива никогда не будет и решил сосватать ее рыцарю. Обернулся он человеком, явился в стан Стражей и при всем честном народе пристыдил за то, что не спешат невольницу вызволять. Пришлось им поторопиться на встречу с драконом, иначе разъяренная толпа закидала бы их камнями. Покорился дракон самому красивому и благородному из них, камнем бросился на дно самого глубокого ущелья и затаился там, сделав вид, что погиб. В награду Стража женили на принцессе. А какая, даже самая некрасивая принцесса, не мечтает выйти замуж за прекрасного высокородной рыцаря? Вот и она была на седьмом небе от счастья. Только оно не продлилось долго. Все больше принцесса начала замечать, что ее муж к ней охладел, раздражается и огрызается на каждое ее слово и поступок. Не мог обычный рыцарь полюбить некрасивую принцессу.