Страница 48 из 145
— Вот и хорошо, — я немного успокоилась, снова попыталась вырваться, но он держал стальной хваткой. — Тебе не нужно. Если… если ты будешь возвращаться чистым, обещаю, я восполню тебе все, чего ты был лишен. Вот, я нашла книжку, тут про близость всякое… Как сделать лучше, разнообразие, вот, — я сделала последнюю отчаянную попытку, и он все же меня отпустил. Я не стала уходить, просто взяла с тумбы книгу и показала Микашу рисунки.
— Занятно, но человеческие тела так не гнутся, — усмехнулся он.
— Меня как раз учат гнуться, а я могу показать тебе. Это даже для битв будет полезно, сможешь двигаться более расковано, — он продолжал смеяться, и я понурилась.
Небось, считает меня тупицей. Он забрал у меня книгу и положил обратно на тумбу, а меня снова притянул к себе.
— Не плачь. Твои слезы разрывают мне сердце. Я не знаю, как их остановить, — я затихла, уткнувшись лицом в его ключицу. — Я не пойду больше ни у кого на поводу и себе что-то доказывать тоже не стану. Это так глупо. То, что у нас есть, самое прекрасное, и я не хочу разменивать его на мелочи, марать грязью или поливать твоими слезами. Я всегда буду любить только тебя, и тебе совершенно необязательно мне угождать. Я буду с тобой до тех пор, пока ты сама меня не прогонишь.
— Не прогоню, — я подтянулась на руках и поцеловала его в губы.
— Хорошо, только лежи спокойно, иначе мы пойдем на второй круг.
— О, так ты хочешь добавки? — я шаловливо выгнула бровь и нарочито поерзала на нем,.
Он сделал несчастные глаза и глухо застонал. Я скинула одеяло на пол и принялась разглядывать. Шрамы от когтей демонов на плечах, следы старых ран на животе, рельефные кубики мышц на подтянутом животе, мощные руки, перевитые жгутами мускулов, длинные стройные ноги.
Его глаза заволокло мутной паволокой. И снова сладкие поцелуи, и нежные прикосновения. Теряюсь в ощущениях наполненности и завершенности. Это было так… ааах! Тягуче-медленно, болезненно и вместе с тем приятно. Каждое движение отдавалось густым томлением внизу живота, жидким огнем. Голова плыла и кружилась. Я кричала, пока не осипла и не опала на его грудь, как отцветший бутон розы.
Я не спала, не дремала, но голова была пустая, а тело не чувствовалось. Словно я еще лечу в потоке черного омута, сумеречное, пограничное состояние. И он рядом.
Я положила голову ему на грудь, принялась наматывать на пальцы золотистые колечки его волос и аккуратно сдувать их. Он заворчал, видно, недовольный, что я не даю ему поспать после утомительных занятий.
— У тебя так здорово получается. Где ты научился?
Он приоткрыл один глаз, не выдержав больше притворяться.
— Обычно, у тебя других просто не было. Да и где этому можно научиться? Я просто очень долго мечтал, как это будет. Каково было бы, окажись я на месте Йордена во время твой помолвки. Смог бы я завоевать уважение твоего отца и твои симпатии? Смог бы удержать тебя от побега?
— Это здорово, когда о тебе кто-то мечтает. Особенно когда ты некрасивый, не умный и никакой вообще.
— Красивая, умная, волшебная. А все остальные слепцы, глупцы и вообще не стоит о них думать. А теперь давай спать, может, завтра я лучше соображать буду, как тебя убедить.
Я поцеловала его в уголок челюсти и покорно затихла. Сон накатил как-то сам собой.
Утром я проснулась от его поцелуев на своей груди. Не очень-то хотелось шевелиться из-за разморенной неги. Кажется, он решил так отомстить за то, что я не давала ему спать ночью.
— А ты, оказывается, ненасытный, — усмехнулась я сквозь зевоту и откинула одеяло с его головы.
Он подтянулся на руках и обиженно надул губы.
— Спозаранку пристает, а шуток не понимает.
Я обхватила его за плечи и принялась целовать.
Через полчаса я уже одевалась. Благо, у меня тут в сундуке была припрятана менее приметная одежда, чем белое платье с парада.
— Куда? — спросил Микаш, свесив с кровати голову и отбросив наполовину одеяло. — Полежи еще!
— Не-а, так я никогда из постели не выберусь, — ответила я, разглядывая себя в зеркало и расправляя складки на одежде.
— А я бы оставался в ней на веки вечные, — он растянулся на простыне, как разомлевший кот на нагретой летним солнцем мостовой. Разве что не мурлыкал только.
— Мне надо в лабораторию, а то мастер Жерард волноваться будет. Может, отпрошусь у него, чтобы пару дней с тобой провести, как думаешь?
Он тяжело вздохнул, словно я возвращала его с небес на землю, а ему так не хотелось.
— Встретимся вечером в корчме, — я наклонилась и поцеловала его в губы. — Не скучай!
Его пальцы скользнули по моему лицу. Хотелось остаться, нестерпимо, навсегда, но заботы звали в дневной мир.
Мне повезло. Мастера Жерарда атаковали все сразу. В университете начались каникулы и работники лаборатории тоже требовали для себя заслуженный отдых. Торми ныла, что от бесконечной учебы у нее вот-вот крыша поедет от этой учебы, а Джурия узнала, что город, где жила ее семья, заняли единоверцы, а им пришлось бежать на север. Джурии теперь во что бы то ни стало требовалось узнать их судьбу и проведать.
— Надо как-то общее благо выше личных нужд ставить, — укорил нас Жерард напоследок. — Ай ладно, идите, я же не рабовладелец какой.
Микаш задерживался. Я вошла в корчу одна. Очень приличное место. Здесь столовался почти весь университетский городок и незнатные рыцари в придачу. Было дымно, людно, гам давил на уши, но здесь хотя бы подавали свежую еду и шансов заработать отравление было куда меньше. Было еще рано, к тому же многие разъехались на каникулы, поэтому свободный столик я нашла без труда и сразу заказала ужин на двоих. Готовили здесь долго, все рассчитано было на то, чтобы посетители подольше потягивали эль или вино за доброй беседой, пока не принесут дымящиеся блюда прямо с жаровни или печи. Но я слишком хорошо знала, как мой спутник не любит ожидание и готов есть все сырым, лишь бы получилось побыстрее. А пока в одиночестве я разглядывала посетителей и прислушивалась к разговорам, обвыклась к этой жизни и чувствовала себя непринужденно, в толпе, в задорных и крепких на словцо разговорах студиозусов, в плавных и раздумчивых речах многомудрых мэтров, в отрывистых и бойких фразах рыцарей. Растворялась в них, проживала их жизни, более интересные, чем моя собственная. В этом была особая прелесть.
Я настолько увлеклась, что не заметила, как вошел Микаш и, отыскав меня глазами, приблизился и плюхнулся на стул напротив.
— Извини, что задержался. Торчал до закрытия в оружейной лавке, договаривался с кузнецом, — затараторил он с горящими от воодушевления глазами. Я критически оглядела его одежду, походную, видно, заношенную и кое-где прохудившуюся. Вид, конечно, не чета вчерашнему в парадной форме. Надо бы с этим что-нибудь сделать. Никаких больше медведей и грязных простолюдинов.
Принесли заказанный мною тушеный бараний окорок с ягодным соусом и тарелку пряного лукового супа для меня.
— Заказал кое-какое обмундирование. Купить готовое можно только по мелочи, а остальное, всякое редкое придется ждать очень долго. Может, к следующему походу сделают, а может и вовсе год ждать придется. Ну, ковка тут хорошая, железо качественное, такое редко встретишь, — об оружие он мог говорить часами без перерыва, когда обо всем остальном предпочитал отмалчиваться. Но сейчас не хотелось его останавливать.
Микаш отщипывал от окорока жирные куски руками и закладывая их в рот. Подбородок уже лоснился, а соседи как-то недобро на нас косились и уже начинали неодобрительно перешептываться.
Я плюнула на все, встала и, зайдя к нему за спину, вложила в его руки нож и вилку. Зашептала на ухо:
— Попробуй, я помогу.
Микаш только тогда начал окидывать взглядом соседей, словно впервые их замечая. Я чувствовала, как он напрягался, как сутулились плечи.
— Это очень неудобно и медленно, — угрюмо пробормотал он и попытался отложить приборы, но я не позволила.
— Ну, пожалуйста, ради меня, — я приложилась губами к его щеке, чтобы отвлечь, взяла его смягчившиеся ладони в свои и принялась резать ими мясо, а потом поднесла к его рту наколотый на вилку кусок. — Не смотри ни на кого, их мнение ничего не значит. Важны только ты и я.