Страница 45 из 145
— Наблюдательная девочка, — усмехнулся он. — Это ментальные техники, основанные на работе телекинетического дара. Ты знаешь, что у каждого человека есть зачатки всех способностей? Если их развивать, то можно овладеть всеми хотя бы третьем уровне.
Я только заметила, что сижу с открытым ртом и тут же его захлопнула.
— То есть каждый может стать всесильным Стражем?
— Если потратит на это с десяток жизней. Ничто не дается легко, — усмехнулся моим наивными речам Жерард. — Потому есть смысл изучать только самые необходимые техники.
— А вы научите меня ну… обходить телепатию?
— Потом, когда вы с Джурией и Торментой будете готовы, обязательно научу, — добродушно ответил он, пока я допивала свой последний лечебный отвар.
Снова пришлось догонять девчонок по учебе. Бесконечные дни и даже ночи за книгами, до ряби в глазах и головной боли. И в нагрузку еще дополнительная лечебная гимнастика от Шандора.
Но вскоре в нашу обыденность ворвался новый выход в свет. В Эскендерию возвращалось войско мастера Комри. Я трепетала от радости и одновременно немного побаивалась, что все наконец разрешится. Ведь может и не к лучшему. Но я гнала от себя предательские мысли. Жерард хотел, чтобы мы присутствовали на параде и осыпали марширующих победителей белыми цветами. Так мы сможем разделить часть их славы и завоевать народную любовь. Ну, по крайней мере, решать жизнь осужденных больше не требовалось, а на парад я и так собиралась. Осыпать цветами своего собственного победителя.
За несколько недель до события нас начали приводить в порядок. Жерард заказал летящие белые платья, в которых мы походили на воздушных духов-сильф. Кожу обрабатывали какими-то мазями, от которых она становилась белой и гладкой, как и младенцев. Волосы полоскали в травяных отварах, чтобы они выглядели пышнее, приобрели более яркий оттенок и источали терпкий сладкий запах. Нотки розовой масла возле ключицы довершали аромат. От себя я тоже решила кое-что добавить. Не слишком в этом разбиралась, но при должном старании и если подходить с умом, можно добиться чего угодно — любил поговаривать мастер Жерард. Кое-что подсказала Торми: как сделать цвет губ более ярким, а щеки румяными, но чтобы при этом все было естественно. Мы должны выглядеть желанными, а не продажными, повторяла Торми. Еще я сходила в купальни, где мне воском удалили с тела волоски. Болезненно, но жить можно. Потом еще критически разглядывала себя в зеркале в нашей комнате. Ну, вроде ребра уже не торчат скелетом, спасибо диете мастера Жерарда — и то хлеб.
— Хотела бы я знать, для кого ты так из кожи вон лезешь, — усмехнулась Торми, наблюдая за мной, сидя на стуле задом наперед. — Уж не для самого ли маршала Комри? Слышала, он необычайно красив.
— Да обычный, — отмахнулась я, с трудом даже припоминая внешность мастера Гэвина. Разве что пронзительный взгляд синих глаз я сейчас могла представить. — Нет, я жду друга, он безземельный рыцарь.
Торми сложила губы трубочкой и произнесла звук: «ууу», словно бы намекала, что понимает, почему я сбежала из дома.
Но обсуждать Микаша мне не хотелось, потому я перевела взгляд на Джурию. Она по обыкновению сидела с ногами на кровати и читала книжку. Вначале я хотела отвести ее в салон «синих чулок», мне почему-то казалось, что независимые женщины умные женщины, способные разговаривать не только о тряпках и мужчинах, ей понравятся, но потом поняла, что она не примет их привольных взглядов и может выйти скандал. Не хотела бы оказаться между двух огней. Но мне не нравилось, что Джурия постоянно одна и ни с кем, кроме наставников, не общается.
— Вот, попробуй, — я взяла со своей тумбочки миску с соком ириса, смешанным с соком красных ягод, и подошла к ней. — Губы будут ярче и выразительней.
— Я не занимаюсь такими глупостями, — строго ответила она, не отрывая взгляд от книги. — И не собираюсь ни продавать себя, ни уж тем более заставлять кого-то желать меня.
— Никто и не предлагает. Но может, стоит ненадолго отвлечься? Попробовать что-нибудь новое? Прихорошиться? Не для мужчин — для себя. К тому же мастер Жерард хотел, чтобы мы поразили всех красотой на параде, — я видела, что читать она перестала и прислушалась. — Впрочем, ты и так хороша.
— Правда? — он подняла на меня свои большие темные глаза, блестевшие недоверчиво в неярком свете свечи.
— Правда, — я улыбнулась в ответ.
Она задумчиво окунула палец в миску и принялась внимательно разглядывать снадобье.
— Попробуй. Если не понравится, мы все сотрем.
Джурия поддалась. Подошла к зеркалу и осторожно намазала губы. За ее спиной Торми подмигнула мне и подняла большой палец. Джурия оглядела свое отражение и оглянулась на меня в поисках то ли поддержки, то ли одобрения. На смуглой коже эффект был не так заметен, но и не испортилось ничего. В этом деле главное — не навредить.
— Я и вправду, ну… красивая? — она округлила глаза и смотрела совсем как маленький ранимый ребенок.
— Вправду. Каждый человек красив, — я обняла ее за плечи и повернула к зеркалу. В нем отражались две совершенно непохожие девушки. Тонкая-звонкая я с короткими светлыми волосами и крупная сбитая Джурия с толстыми каштановыми косами до бедер. — Даже если не соответствует канонам моды. Просто не у всех достаточно острое зрение, чтобы разглядеть, и ясный ум, чтобы понять.
Строгое лицо тронула улыбка, будто невзрачный бутон раскрылся чудесным цветком. Торми подскочила и обняла нас за плечи:
— Я всегда, всегда ей это говорила!
Мы втроем засмеялись, глядя на отражение трех норн, прекраснее и счастливее которых не было всем Мидгарде.
Парад начинался поздним утром, за несколько часов до полудня. Город основательно прибрали к празднику, вымели мостовые, развесили гирлянды цветов и еловых веток. Войска должны были прошествовать пышной процессией от главных ворот до дворца Стражей. Все улицы на их пути перекрыли, не пропуская ни экипажи, ни одиночных всадников, ни даже прохожих. Народу поглазеть собралась тьма, в роскошных нарядных одеждах, даже балконы домов облепили — яблоку негде упасть. Жерард естественно выбил для нас лучшее место на возвышении у дворцовой площади. Мы смотрели на суетящуюся в томительном ожидании толпу, а люди то и дело оборачивались на нас и окидывали то удивленными, то восхищенными, а то и непонимающими взглядами. Молоденьких девушек тут было больше всего, тоже в белых платьях, хоть и не таких шикарных, как у нас, с корзинами белых цветов. Просто вокруг нас реял ореол старательно выпестованной Жерардом славы и таинственных слухов. И ветер обдувал на высоком открытом месте так, что одежды вились вокруг нас перистыми облаками.
Сам Жерард стоял рядом и сверкал победоносной улыбкой, словно это он вел марширующую армию в бой. Накануне, видно, навещал дочь. Он всегда возвращался от нее в приподнятом настроении и с воодушевлением рассказывал, что нового она успела выучить. Удивительная перемена, учитывая, что при первой нашей встрече он даже имя ей давать не хотел. Вот про жену не говорил ни слова, мы, да и все работники лаборатории даже спрашивать не решались. Бедный, каково это жить с человеком, который тебя предал?
Затрубили герольды. Под фанфары и барабанный бой первыми на площади показались знаменосцы. Летели по ветру пестрые флаги с гербами высоких лордов. Толпа притихла и неуклюжим зверем разворачивалась в сторону марширующих победителей. Уже слышен был топот, и мостовая подрагивала от чеканного шага тысяч сапог.
С краю толпы я разглядела Литу. Она взобралась на бочку и махала мне, чтобы привлечь внимание. На ней тоже было белое платье, хотя и гораздо более скромное, и веной из белых лилий на голове.
— Мой друг должен быть среди воинов. Можно я спущусь и его встречу? У него больше никого нет, — я просяще посмотрела на Жерарда.
Он тяжело вздохнул:
— Беги, что с тобой сделаешь? — он добродушно улыбнулся.
— Спасибо, вы лучший! — я чмокнула его в щеку, спрыгнула с помоста и побежала, расталкивая толпу, к все еще прыгающей на бочке Лите.