Страница 32 из 145
Микаш обернулся на рыцарей. Все насторожились, прислушивались.
— Ступай, говорю! — настаивал Орсо, буквально пихал его в спину. — Если не пойдешь, это сочтут оскорблением. Поверь, неприязнь командиров куда страшнее неприязни обычных рыцарей.
Члены звена как-то виновато потупились. Микаш натянул куртку, надеясь, что это поможет ему выглядеть меньшим голодранцем, и понуро поплелся за оруженосцем. Этот шатер был куда больше палатки Збиденя, изнутри доносился аппетитный запах жареного мяса, тренькали струны лютни. Оруженосец убрался восвояси, а Микаш еще немного помедлил перед входом.
— Микаш Остенский, временный командир соек, — представился он, отвернув полог.
Глаза щипало от дыма, они с трудом привыкали к царившему внутри полумраку.
— О, нас почтил присутствием любимчик маршала! — весело возвестил невысокий, рыжий и уже заметно лысеющий парень лет двадцати пяти. Большие оттопыренные уши делали его до крайности несимпатичным.
— Рад знакомству, — не стал никак реагировать на выпад Микаш и направился в дальний темный угол. Авось, забудут.
Специально для него, как для опоздавшего, принесли жареный окорок с гречкой, сочный, с золотистой корочкой. Запить налили полную чарку вина. Только Микаш не чувствовал вкуса, куски сухими комьями не желали пролезать в горло, а вино жгло глотку. Но ничем себя выдать он не мог, потому что на него были направлены шесть пар глаз. Словно хотели просверлить дырку.
— Я Вильгельм Холлес, — представился один из командиров. Микаш позволил себе поднять на него глаза. Высокий, гладковыбритый, с чертами лица, какие обычно нравились девушкам, одежда очень дорого покроя, чистая и не мятая, несмотря на месяцы походной жизни. Высокородный, из богатых, со слугами скорее всего. — Первым поздоровался с тобой Рейстлин Нивар, — он указал на скалящегося лопоухого. — Бастиан Дайон, — еще один холеный высокородный с густыми длинными светлыми волосами и мягким женским личиком. — Доминго Кирин, — судя по одежде и заросшему лицу, из рыцарей победнее, кудрявый, с тяжелым взглядом темных южных глаз. — Ромен Рок, — этот и вовсе похабного вида, с расстегнутой чуть ли не до пупа рубахой и серьгой в ухе, лицо тоже смазливое, хоть и не такое женское. — Маркеллино, он просто нас развлекает, — шестого, еще одного смуглого южанина, в черных штанах, красной рубахе и черной жилетке поверх. Одежда такая же потрепанная и заношенная, как у Микаша. В руках лютня, пальцы бегают по струнам, глаза направлены на инструмент, как будто разговор ему и вовсе не интересен. Видно, так приучили. А представили и вовсе только из-за того, что Микаш вопросительно смотрел.
— Ну рассказывай, — повелительным голосом продолжил Вильгельм. По заискивающим взглядам остальных Микаш понял, что он тут негласный лидер.
— Что рассказывать?
— Сказочку. Как никому неизвестного безземельного рыцаря после первого же боя сделали командиром в обход огромной очереди. Как ты подлизался к маршалу Комри? Он же неприступный.
— Никак, я просто… — попытался объяснить Микаш, но его перебил лопоухий Рейстлин.
— Он ему просто подлизал, — гнусно рассмеялся собственной тупой шутке. — Маршал на старости лет мальчиков полюбил, раз уж девочки ему не по вкусу.
От похабной улыбки еда поползла по глотке обратно.
— Если вы добивались повышения таким образом, это не значит, что так делают все, — выпалил Микаш прежде, чем успел себя остановить.
— Ах, ты ж паскуда, на что намекаешь?! — Рейстлин замахнулся на него рукой, но Вильгельм перехватил его запястье. Кивком головы показал, что тот должен сесть, а сам навис прямо над Микашем.
— А я думаю, что он бастард маршала. Ошибка юности. Вот тот и пытается его устроить. Как вам версия, а парни? — Вильгельм отвернулся к рыцарям.
Они что-то невнятно забубнили в поддержку. Даже ответить на очевидный бред постеснялись.
— Сильно вряд ли. Мастер Гэвин для этого должен быть лет на пять старше, к тому же он никогда не бывал в тех местах, откуда я родом, — Микаш все же собрался с силами и смог ответить взвешенно и спокойно.
Но Вильгельм все равно враждебно прищурился. Будто услышал, как Микаш про себя назвал его напыщенным идиотом. Мда, не следует здесь лезть в драку, если высокородному рожу испортит — точно не простят и даже на заступничество Гэвина не посмотрят. Как же проще было в слугах, совершенно нечего терять, кроме никому не нужной жизни.
— А я знаю, почему маршал его выбрал, — вдруг замолкла лютня и заговорил сидевший в углу музыкант. — Маршал умен, хитер и ловок. Выбрал игрушку по душе. Податливую и мягкую, как глина. И теперь лепит из нее то, что ему хочется.
Маркеллино рассмеялся. Все удивленно уставились на него.
— Да, пожалуй, я сложу об этом балладу. Про коварного маршала и его верного глиняного рыцаря.
Музыкант снова принялся перебирать струны, напевая что-то себе под нос и не обращая больше ни на кого внимания. Его дурачество как-то разрядило обстановку. По крайней мере, от Микаша отстали. Снова расселись на свои места и завели беседу, словно вовсе его не замечая. Только Вильгельм краем глаза иногда косил в его сторону. Начали перемывать косточки старшим командирам, отпускать дурацкие похабные шуточки. Микаш отсидел ровно столько, сколько нужно было, чтобы его уход не сочли бегством.
К своим не вернулся. Не приведи Безликий, опять в шатер командиров потребуют. Направился к видневшемуся вдалеке большому маршальском шатру с красным флагом.
— Куда? Не велено! — скрестили перед ним алебарды караульные.
— Мастер Комри, можно? — набравшись наглости, позвал Микаш. Раз уж все равно любимчик…
— Ага, пропустите! — донеслось из шатра.
Микаш тут же нырнул под алебарды внутрь. Снова собрался военный совет. Старшие командиры недовольно покосились на возмутителя спокойствия. Микаш тихо пробрался в угол и там затаился, решив больше не говорить ни слова. Весь обратился в слух. Гэвин представлял новый план действий, рассказывал о донесениях лазутчиков, предлагал стратегию дальнейшего похода и обрисовывал тактику следующего боя. Микаш понимал далеко не все. Напрягался изо всех сил, пытаясь уловить суть, хотя бы в смутно представить в голове образ и корил себя за непроходимую тупость. А так нестерпимо сильно хотелось понять и говорить наравне с ним. Говорить о действительно важных вещах, о враге, о битвах, о будущем, обсуждать, может даже спорить и подсказывать, а не переливать из пустого в порожнее и скалить зубы с мудозвонами из шатра командиров.
Остальные, Микашу почему-то казалось, тоже не все понимали. Задавали какие-то несуразные вопросы, совершенно ни о том, и Гэвин снова объяснял, показывал на карте, подбирал другие слова. И его снова будто бы не понимали. Переспрашивали, лезли с какими-то мелкими жалобами друг на друга и на слуг. Неужели сами решить эти повседневные вопросы не могли?
Наконец, их галдеж закончился. Гэвин отправил всех спать. Микаш дождался, пока последний гость скроется за пологом, и выбрался из своего угла.
— Пришел сыграть? — спросил Гэвин, повернувшись лицом к столику с шахматами и спиной к Микашу.
Он молча подошел и сел у противоположного края доски. В этот раз играл как попало, не особо задумываясь над ходами. Партия закончилась почти мгновенно.
— Ну так неинтересно, — с досадой поморщился Гэвин. — Как служба? Нравится новое звено? Наслышан о твоих успехах во время битвы на огненных скалах и после. Может, к награде за отвагу тебя представить?
— Не надо, я не заслужил, — что страшнее: терпеть насмешки высокородных или отказаться от милостей маршала? — Когда вы снимите меня с этой должности? Орсо на нее гораздо больше подходит, у него есть опыт, заслуги, в звене его уважают, он так долго ждал. Вы же обещали, что мое назначение будет временным.
— Ну так оно временное, пока я не уговорю лордов сделать его постоянным, — нахмурил темные брови Гэвин, отчего на его лбу залегли глубокие вертикальные морщины. — Если выбирать за кого из двух безземельных хлопотать, то это будешь ты, а не Орсо. Между вами десять лет разницы. У него нет ни твоих способностей, ни твоего ума, ни твоей силы. Командир звена — его потолок, а тебя я через десять лет сделаю маршалом, если ты прекратишь сопротивляться и распускать сопли.