Страница 49 из 54
-Вы шутите, да?
-Какие тут могут быть шутки? - пожал плечами Серёжа, - смотрите...
Он приложил ладонь к поверхности зеркала, и она пошла волнами, вбирая его пальцы в себя.
-Попробуйте, - предложил он Иво.
-Это какой-то оптический эффект, - ответил он, дотрагиваясь до стекла. Зеркало не изменилось: обычное холодное стекло.
-Да нет тут никакого фокуса. Есть нечто необъяснимое. Пойдёмте, я провожу вас.
Они вышли на лестничную площадку.
-Я знаю, о чём вы сейчас подумали, - усмехнулся Серёжа, - вы подумали, что у нас здесь коллективное помешательство. Конечно, трудно поверить, что я шестидесятишестилетний дяденька родился на четырнадцать лет позже совсем юной Киры...
-Вы не обидитесь, если я скажу, что не верю во всякую чертовщину?
-Ладно, оставим это. Но я хочу вас предупредить. Вы посвящены не просто в мистическую историю. Этой тайной интересуются лица из Большого дома, давно интересуются. И поверьте мне, там шутить не любят.
-Зачем вы мне это говорите? - вскинулся Иво.
-Только для того, чтобы вы поняли - это не шутка, - он серьёзно посмотрел на Иво.
Глава 11
Первая половина следующего дня прошла на удивление спокойно. Шурка отправилась в класс, мирно болтая с девчонками. Кира двинулась к себе готовиться к сдаче фондов. Но впорхнувшая в библиотеку секретарь директора прощебетала, что Савельева передумала увольнять Стоцкую и дала ей месячный испытательный срок. Кира только подивилась переменам в настроении директрисы. Ей и в голову не пришло, что Савельева сменила гнев на милость, получив соответствующий звонок не откуда-нибудь, а из Смольного. Голос в трубке вежливо поинтересовался, все ли условия для работы созданы библиотекарю Стоцкой К.С., той самой, о которой известный немецкий журналист Франц Пален пишет серию статей для уважаемого издания? На что Савельева, мгновенно взмокнув, отрапортовала, что она, как мать родная, заботится о школьной библиотеке и о Стоцкой, в частности.
После обеда за ними зашёл Серёжа - он теперь старался по возможности быть рядом. Ему не хотелось пугать Киру, и так измученную до изнеможения. Он прекрасно понимал, что, живя в чудовищном напряжении, она находится на грани нервного срыва. Так к чему нагружать её дополнительными тревогами? И ломал голову над тем, как сделать так, чтобы она не заметила излишней опеки.
В гастрономе на площади они постояли в очереди в кондитерский отдел и купили Шурке её любимую "картошку" с белёсыми "ростками" из масляного крема. Потом прихватили пачку пельменей и, не ожидая, пока они растают и слипнутся, поторопились домой. Кира нервничала и подгоняла их, потому что впереди было родительское собрание, которое, конечно, ничего приятного не принесёт. Дома их ожидал очередной неприятный сюрприз.
Дверь комнаты оказалась открытой, хотя, когда они сегодня уходили, закрыли её на нижний замок. Первое, что бросилось в глаза, - мёртвая рама от зеркала. Под нею сверкающей массой усеяли пол осколки. Шурочка испуганно вскрикнула и прижалась к матери. Кира горестно смотрела на то, что осталось от радостного окошечка в другой мир. Да, её не просто пугают. Ей дают понять, что не забыли, о ней помнят и спокойно жить не дадут. Россыпь сияющих осколков словно бы предупреждала: "Уже скоро, скоро встретимся и тогда..." Она сжала кулачки и вскинула голову: "истинный шляхтич ничего не боится!" Но она боялась, она дрожала как осиновый лист от страха не за себя - за Шурочку, за Серёжу, за неизвестно где пропадающего Штефана. Они собрали осколки в коробку из-под печенья.
-Я не могу это выбросить, - беспомощно улыбаясь, сказала Кира, - зеркало надо похоронить, зарыть в землю. Сейчас земля промёрзлая, подождём до весны. А пока поставим коробку в шкаф?
Так они и решили. Кира пыталась держать себя в руках, хотя бы ради испуганно всхлипывавшей Шурочки. Оставив "на хозяйстве" Серёжу, отвлекавшего заплаканную Шурочку приготовлением пельменей, Кира вышла на лестницу и столкнулась с Тамарой, вернувшейся из больницы. Ничего нового она не сообщила. Вика по-прежнему в реанимации, к ней не пускают и состояние её тяжёлое. Но Вацлав проявил героическую настойчивость и попросился быть неподалёку. Кира решила завтра же съездить туда и поговорить с врачом.
У подъезда её дожидался Иво, чтобы вместе идти на собрание. Вместо пижонского пальто с кепочкой на нём были джинсы и короткая кожаная куртка, из ворота которой выглядывал вязаный свитер.
-Я сегодня без машины, - сообщил он.
-Ничего, тут близко, - махнула рукой Кира.
Они вышли на улицу. Стемнело, фонари высвечивали разноцветные искорки снежинок, ветра не было, и они парили в воздухе, лениво оседая на засыпанный снегом тротуар.
-Не замёрзнете? - она посмотрела, как снег ложится ему на волосы,
Он покачал головой:
-Терпеть не могу всякие кепочки да шапочки.
-Вот-вот, и Штефан так же. Разве что шляпу мог надеть.
-Шляпу? Шляпу можно... - он покосился на неё, - вам не кажется, что, если мы хотим сегодня добиться хоть какого-нибудь результата, пора перейти на "ты"? Будем вживаться в роли... Зовите меня так, как обычно звали мужа.
-Я попробую, - согласилась Кира.
Цоканье копыт заставил Иво обернуться. С ними поравнялась пролётка. Извозчик наклонился с облучка:
-А вот, барин, мигом домчим!
-Нет-нет, не нужно, - отозвалась Кира, - нам здесь рядом.
-Опять что-то из прошлой жизни снимают... - глядя вслед пролетке, пробормотал Иво.
-Думаете? - Кира усмехнулась.
-Мы перешли на "ты", - напомнил он.
- Да, Штефан, - она с трудом выговорила имя мужа. Ей казалось невозможно диким называть этого чужого мужчину, пусть и поразительно похожего на Штефана, его именем. Иво уловил её состояние:
-Ничего, ты привыкнешь, - и он подсунул её руку в варежке с оленями под свой локоть.
Все окна школы радостно светились, хотя до начала собраний было ещё больше получаса. Перед тем как войти в здание, Иво надел светло-дымчатые очки и поднял воротник, который закрыл его до самых глаз.
-Не думаю, что кто-то кинется за автографом. Это так, на всякий случай, - словно извиняясь, сказал он.
Они поднялись в библиотеку. Кира критически посмотрела на его влажные волосы:
-И что теперь? Ты же мокрый весь. Снимай куртку, садись. Я сейчас кофе заварю.
Он небрежно бросил на стул куртку, встряхнулся как кот. Огляделся и устроился в кресле старого Петербурга.
-Ну-ка, ну-ка, какие книги читают теперь пионеры? - Иво потянулся за лежащем на столе томом. Его Кира нашла в "Старой книге" на Большом проспекте. Тяжёленькая книга с золотым тиснением на корешке и ятями в тексте из многотомья Брокгауза и Ефрона рассказывала о словах от буквы О до буквы П. Дети обожали листать словарь и читать старое написание слов. - Надо же - Брокгауз!
Кира подала ему чашку чёрного кофе без сахара, Иво попробовал, кивнул и устроился поудобней. А она с маленькой чашкой в руках присела на стул рядом.
-Смотри, как забавно написано, - и он прочёл: - "Пален (Пётр-Людвиг или Алексеевич) - граф... пользуясь неограниченною милостью Павла Первого в течение трёх лет был назначен..." Тут длинный список, куда он был назначен, а вот дальше: "Вместе с Зубовым присутствовал при кончине Павла Первого..." Всего лишь "присутствовал"!
-А ты хотел, чтобы они в 1907 году написали, что Пален организатор заговора и, можно сказать, один из убийц? Главное - соблюсти приличия. Отец моего свёкра вообще жил в другой стране и брак свой скрывал, потому что женат был на актрисе. А родственники непримиримо гордые и заносчивые. Отца Штефана и его самого считали немыслимыми чудаками из-за того, что они стали медиками.