Снежный поцелуй

— С чего это?

— У тебя свитер синий.

— Блестящая логика. Браво!

— Ладно, сдаюсь. Если бы это была твоя настоящая комната, где ты постоянно живешь, тогда можно было бы делать какие-то выводы. А так… Ни книг, ни дисков, ни… вообще ничего, кроме носков и свитера.

— А вот я, хотя и не был в твоей комнате, могу сказать о тебе очень многое, — заявил Сеня.

— Да? А я думала, что я такая вся из себя таинственная, и по моему непроницаемому лицу и загадочному виду совершенно невозможно узнать что-то о моей жизни.

— Ну, о жизни я, честно признаюсь, знаю совсем немного… Но зато я точно знаю, что таких синих глаз нет ни у кого на свете.

Марьяна, неожиданно для себя, очень смутилась и не могла придумать никакого остроумного ответа. Как будто ей никогда раньше не говорили комплиментов! Говорили, конечно. Но никогда при этом не смотрели на нее так… как будто она какое-то диковинное чудо, которое, к тому же, может в любой момент исчезнуть.

У Арсения в груди что-то защемило, видимо, это сердце сжалось в крохотный комок и затаилось в недрах грудной клетки, пытаясь спрятаться. Но спрятаться от этих глаз цвета ясного летнего неба совершенно невозможно. Они посылают острые стрелы, которые попадают прямо в сердце, чтобы остаться там навсегда.

— Ну и где тут кресла и прекрасный вид? — вспомнила Марьяна.

— Сейчас все будет, — Сеня бросился в гостиную и распахнул шторы.

— О! — выдохнула Марьяна. — И правда, красиво. Даже красивее, чем из моего окна.

Отель был самым последним в ряду, и окна выходили на начало набережной. Но, кроме обустроенной части курорта, была видна часть заснеженной скалы, резко вздымающейся вверх у основания, а дальше поднимающейся к небу под углом. Там и сям за нее цеплялись маленькие деревца, изогнутые самым причудливым образом и украшенные снежными шапками. Река, заключенная в каменную трубу на том отрезке, где она находилась под тротуаром, издавала первобытный рев, доносившийся в комнату через открытую форточку.

Арсений схватил кресло, стоявшее у стены и, как показалось Марьяне, одним движением перекинул его к окну. Туда же последовал журнальный столик.

— Пожалуйста, — он жестом пригласил девушку присесть. Она положила куртку и шапку на диван, пожалела, что ней теплые лыжные штаны и уселась.

— А ты?

— Я за тобой поухаживаю. Чай, кофе?

— Потанцуем? — предложила Марьяна.

— Э-э, — растерялся Сеня.

— Пожалуй, я бы выпила чаю.

В этот момент входная дверь распахнулась и в номер ввалились Лось и Кузя, в расстегнутых куртках, с красными лицами, еле передвигающие ноги в тяжелых ботинках.

— У нас гости! — обрадовано завопил Кузя.

Марьяне показалось, что он сначала был удивлен, но замаскировал удивление радостью. Лось, как обычно, был невозмутим и, казалось, вообще не испытывал никаких эмоций.

— Добрый вечер, — церемонно произнес он.

— Привет, — отозвалась Марьяна.

— Мы слышали, ты лежишь с температурой и почти не дышишь. Очень приятно видеть, что это не так, — продолжал светскую беседу Лось, усевшись прямо на пол, чтобы снять ботинки.

— Кто это вам такого наплел? — возмутилась девушка.

— Близкий родственник, кто же еще, — сообщил Кузя, который просто сидел на полу и даже не пытался раздеваться.

— Уморились? — сочувственно спросила Марьяна.

— Не то слово. Может, завтра сделаем перерыв? — предложил Кузя.

— Мы всего на неделю приехали, — глубокомысленно изрек Лось.

— Да… маловато.

— Так, — строго произнес Сеня, возникший в дверях кухни с пачкой чая в руках. — Чего это вы себе позволяете? Развалились, как пьяные матросы в кабаке. Не видите, что ли, здесь дама!

— Мадам, — Лось вежливо поклонился.

Марьяна расхохоталась.

— Вам точно надо в цирке выступать.

— Ага, с номером «Лось ведет себя как настоящее животное, а человек Кузя не дотягивает даже до этого уровня». Вставайте немедленно.

— Это невозможно. Если бы кто-нибудь отнес меня и поместил в горячую ванну, я бы этому человеку был по гроб благодарен, — сказал Лось.

— Я не смогу, — улыбнулась Марьяна. — Ты, небось, килограмм сто весишь.

— Только если с рогами, — вставил Кузя. — А ванна — это дело. Только я первый. Слушай! — он хлопнул себя по лбу. — Я знаю!

— Как изготовить вечный двигатель?

— Что нас спасет.

— Ну? — вымолвил Лось.

— Сауна. Массаж. Турецкий хамам. И прочие СПА. И все это, кстати, на первом этаже нашего отеля! Да еще и включено в стоимость.

— Дру-уг! — протрубил Лось. — Ты — голова! Чего же мы раньше туда не ходили?

— Хорошо хоть на третий день сообразили! — радовался Кузя.

Когда друзья отбыли разогревать и разминать уставшие мышцы, Сеня принес Марьяне чай в большой кружке и блюдечко с красиво нарезанным лимоном.

— Я слышал, больным нужен бульон, — произнес он задумчиво, придвигая к окну еще одно кресло.

— И ты туда же, — вздохнула Марьяна. — Я не больная.

— Я ничего плохого не имел в виду. Но, правда, давай я закажу тебе бульон. И еще что-нибудь. И к нему… еще что-то. Мы же в кафе собирались. Ты сегодня ела что-нибудь?

— Мама запихала в меня ризотто. А хотела — котлеты с картошкой. Я тогда вообще на еду смотреть не могла.

— А сейчас?

— Сейчас, я, пожалуй, взглянула бы на что-нибудь. Типа десерта с фруктами.

Арсений нашел среди рекламных проспектов, сваленных на столике, меню и отдал Марьяне для изучения. Она выбрала салат с моцареллой и запеченную грушу. Он решил, что ему нужно что-то более существенное, и остановился на лососе с гарниром. После того, как он продиктовал заказ по телефону, они сели у окна и стали смотреть, как над рекой сгущаются сумерки. Это происходило необыкновенно быстро, буквально на глазах. Картинка за окном меняла цвет от серовато-сиреневого до темно-синего, а потом и до черного.

— Как быстро тут темнеет, — произнесла Марьяна.

Она повернулась к Сене. В темноте она могла видеть лишь его силуэт, но все равно чувствовала, что он на нее смотрит. Она вдруг остро осознала, что они здесь одни, он так близко… Ее обдало волной жара, и, чтобы развеять наваждение, она хотела встать и включить свет. Но в этот момент в дверь постучали.

Сеня, впустил официанта и помог ему расставить тарелки на столике. Потом включил торшер, а люстру выключил.

— Так нормально? — спросил он. — Просто с верхним светом не видно того, что за окном.

— Так тоже почти не видно, — сказала Марьяна. — Хорошо было бы зажечь свечи…

— Свечи? Но у меня, наверное, нет… Я сейчас позвоню.

— Да не надо! Я пошутила. У нас же не романтическое свидание. Можно просто включить вон тот дальний светильник. Он не будет отбрасывать свет на окно. Правда, будет не очень хорошо видно, что мы едим… Но, я думаю, разберемся.

И она взяла в руку вилку.

— Так вы здесь пробудете неделю? — спросила Марьяна через некоторое время.

Она удивлялась необычной молчаливости Сени и не могла понять, в чем ее причина. Время от времени она ловила на себе его взгляд, и совершенно не могла понять его значение. Ей казалось, что он смотрит на нее как-то испуганно. Что его так пугает? Или это не страх, а какая-то тревога? Может, это вообще связано не с ней. Мало ли какие у человека неприятности.

— Да, такие были планы, — ответил он. — Маловато, конечно, но все же лучше, чем ничего.

— Что, каникулы заканчиваются? — улыбнулась Марьяна.

— Нет, не каникулы, — произнес Сеня серьезно.

Она посмотрела на него в недоумении. Да что происходит? Куда подевался его острый язык, его чувство юмора и легкость в общении? Его как будто подменили… Марьяна случайно взглянула на его тарелку и заметила, что он режет не лист салата, а бумажную салфетку.

— Эй, осторожнее, — произнесла она. — Твой аппетит меня просто пугает.

— Что? — он хлопал глазами, как будто только что проснулся. Потом посмотрел вниз и рассмеялся. — Надо держать себя в руках. Того и гляди перекинусь на шарфы и башмаки.