Страница 101 из 130
не так, ладно?
• Ладно, - угрюмо бросил Хоркин. Он всегда принебрежительно относился к
партнерам по сексу, не было в нем минутной нежности, присущей обычным
ловеласам. К тому же он был достаточно пресыщен всевозможными извращениями,
испробованными им в жизни, и в последние годы не искал ничего
экстравагантного, ограничиваясь обычным и оральным способами и меняя только
лишь возраст и пол проституток.
...Через час попользовал старательно кряхтевшего ребенка в обеих позах и
три раза получив удовольствие Хоркин подмылся и заснул. Измученный мальчик
лежал рядом и старался не шевелиться, чтоб не так болело в попе. Он
понимал, что со временем привыкнет и даже, как говорили ему старшие, будет
получать удовольствие от всего этого. Но все равно ему было противно и
страшно.
Я передал бинокль Спиридону.
• Нет, - сказал упрямый старовер. - Чужое смотреть. Нехорошо.
• Там большое зло, - возмутился я, - посмотри чуток.
Спиридон недовольно пробурчал что-то явно не божественное, но в бинокль
глянул. Увиденное сперва не вызвало у него нужных эмоций.
• Больница, - сказал он. - И что?
• Один китаец мне рассказывал, - сказал я, - что старость прежде всего
является следствием накопления в организме продуктов меетаболизма. Ну,
ядами такими. С возрастом кровь уже не обновляется так быстро, как в
молодости, и эти яды накапливаются в клетках тела и мозга. Клетки начинают
умирать, этот процесс сперва захватывает внутренние органы: печень, почки,
сердце, а потом весь организм. И начинается умирание нашего тела по частям,
то есть - старость. Проще говоря, старость - это болезнь. Если периодически
заменять всю кровь на молодую, свежую, то старение прекращается, а
длительность жизни значительно увеличивается. Кроме того кровь маленьких
детей обладает уникальными свойствами. Она обладает сильными
бактериоцидными и регенерирующими характеристиками. То есть убивает вредные
микробы и бактерии и восстанавливает разрушенные клетки.
Я замолчал, прислушался к сопению Спиридона и добавил:
• Мао Дзедун, Суслов, Гебельс, Борман пользовались этим методом. А Чомбе,
тот не только кровь себе заменял на детскую, но еще и свежее человеческое
мясо ел каждый день. Итальянские крестные отцы этим пользовались. В Гонг
Конге есть больница для очень богатых, там тоже кровь из детей сосут.
Я опять замолчал. Спиридон никак не прокоментировал мой спич.
• Слушай, Спиря, - сказал я зло, - ты видишь сейчас дьявола в человеческом
облике, упыря, вампира, людоеда. В ребенка то поступает его отравленная
кровь. Два три таких переливания и малыша можно хоронить. А ему нового
привезут. Украдут у родителей. И каких попало детей не
используют, отбирают тщательно, чтоб здоровенький был, с хорошей
наследственностью...
Угрюмое сопение продолжалось. Неожиданно Спиридон сказал:
• Да. Диавол!
На обратном пути я развивал план нападение на охотничий домик, а Спиридон с
присущей ему многословностью изредко вставлял веские "да" или "нет".
А когда мы уже входили в поселок, неожиданно сказал, что никакие планы нам строить нельзя,
пока он не посоветуется со старшими.
Глава 3
Первый день соревнований не сулил особых неожиданностей.
Хоркин прошел в зрительный зал, постоял немного, равнодушно поглядывая на
бойцов, зевнул и отправился в буфет. Охрана расщищала дорогу и страховала
со спины, но и так Хоркину никто не стал бы мешаться под ногами: он шел
отрешенный, равнодушный и одного взгляда на омервевшее мышцами лицо было
достаточно, чтоб поспешно уступить дорогу.
В буфете Хоркин не пошел к прилавку, а сел за ближайший столик (смуглая
личность, сидевшая там с бокалом пива, мгновенно исчезла), еще раз зевнул,
кмвнул сопровождающему:
• Пива. Светлого. Чешского.
Он тянул прохладный напиток, ни о чем не думал, ничего не вспоминал. Это
было его обычное состояние перед боем - полная отключка от реальности.
Беспокойства он так же не испытывал. Система, которую он довел до
абсолютного совершенства в Киргизии, предусматривала выпадение сознания из
конкретности. Перед боем ему не надо было испытывать какие-либо чувства,
разогреваться, готовиться. Следовало просто ВЫПАСТЬ ИЗ СУЩЕГО, а потом, в
бою, включиться в настоящее с необходимой полнотой.
• Шмель, - сказал отбойщик. - Твой выход. Мы за тебя болеть будем.
Хоркин пусто посмотрел на парня, прошел отрешенно сквозь народ, остановился
на помосте, снял куртку, вынул из брюк пояс. Он стоял на краешке татами в
просторном свитере и вельветовых джинсах, равнодушный и необычный среди
одетых по уставу бойцов. Его соперник в окружении секундантов манерно
скинул халат, провел несколько разминочных движений, поиграл мускулатурой,
стараясь не смотреть в сторону Хоркина.
• Ваши секунданты? - наклонил голову в сторону Хоркина судья.
• Не нужно, - сказал Хоркин.
Резко прозвучала команда на боевом сленге. Хоркин сделал одно скользящее
движение и встретил каскад ударов ногами и руками столь же безучастно, как
шел на помост. Только профессионалы отметили, что ни один из ударов не
коснулся Хоркина. А потом он сделал еще одно скользящее движение, западая
на растяжке упругих ног в невероятный шпагат, и сжатые пучком пальцы
по-змеинному коснулись внутренней поверхности бедра нападающего.
И - все. И Хоркин, как в балете, встал из шпагата, повернулся к сопернику
спиной и тихо отошел к краю татами.
А соперник еще падал, клонился на
подрубленную ногу, приоткрывая рот в болезненном крике.
И зал еще молчал, ничего не разобрав в ситуации. И только несколько
профессиональных бойцов внимательно посмотрели на Хоркина, задумавшись. А
ученик Ивана Ивановича не сдержался и крикнул восторженно: "Да!". И сам
смутился своего крика, удививлся, что болеет за этого уголовника, убийцу,
своего обидчика.
Вторая схватка должна была происходит в этот же день, часа два спустя.
Правила соревнований были просты: проигравший выбывает, оставшиеся
сражаются вновь и вновь проигравшие выбывают. Третий и четвертый круги
назначались на второй день, а третий день был финальным: немногочисленные
победители дрались между собой до последнего.
Хоркин ушел на улицу, купил в палатке какую-то книгу, уселся на лавочке и
читал эту книгу, пока охранники не напомнили, что пора возвращаться.
Вернулись. Хоркин вышел на бой точно так же, без видимой подготовки, не
переодеваясь, а лишь сняв пояс с пряжкой и куртку. По правилам соревнований
он мог выступать хоть в комбинизоне, лишь бы не было металлических или иных
твердых предметов, опасных для бойцов.
Публика, замерла, уже ожидая от странного спортсмена чего-то особенного. Но
Хоркин не побаловал толпу зрелищем. Он мгновенно ушел от удара высокого
бойца, развернулся прыжком и пяткой зафиксировался на затылке горемычного
соперника. И по-прежнему безразлично повернулся к нему спиной, свесив руки
и тихонько дожидаясь судейского вердикта.
Парня унесли, от так и не пришел в себя и неизвестно было - выживет или
нет. На Хоркина смотрели еще более внимательно, пытались наводить справки о
нем. Но он ни с кем разговаривать не пожелал, прошел окруженный охраной к