Страница 100 из 130
• Спиридон, - сказал я, вкрадчиво, - истинная вера должна бороться со злом...
Я специально сделал паузу. Его следовало вовлечь в беседеу, заставить спорить.
• Нет, - односложно ответил старовер. - Не должна.
• Почему! - изумился я.
• Мы, верующие, не приемлим зла, - расщедрился на более длинную фразу Мпиридон.
• Ну, а если рядом кто-то зло творит, вы что же - не вмешаетесь?
• Нет.
• Почему?
• Богу - богово, Дияволу - дьявольское.
Да, гениальный Спиридон сам того не ожидая выразил скверную идею римских завоевателей: Suum cuicve. Фашисты спустя много веков писали это на воротах концлагеря: "Едем дас зайне" - каждому -свое.
• Послушай, Спиридон, - отчаялся я переговорить догматика, - мне посмотреть надо туда, за забор. Ночью. Неужели ты меня одного в тайгу отпустишь?
• Да.
• Что да?
• Отпущу. Нечего там смотреть.
• Как хочешь! - разозлился я. - И без тебя схожу.
• Убьют.
• Вот ты и будешь виноват, если со мной что-то случится. Грех на душу возьмешь.
Спиридон задумался.
...Когда стемнело, он молча пошел впереди. У меня с собой был бинокль и карабин Демьяныча. У Спиридона - ничего. Удивительно, но промысловик шел в тайгк с пустыми руками. Если не считать охотничьего ножа на поясе. Этот нож он, похоже, не отстегивал и в постели.
Луны не было. Фонарика тоже. Спирька шел впереди, я едва поспевал за ним. Это днем детские навыки помогали, темнота наставительно подчеркнула, что тренировка необходима во всем. Треща валежником и прикрывая лицо от веток я ломился за таежником на манер дохлого горожанина.
Спиридон остановился и я уткнулся в его спину. Спина пахла потом.
• Дерево, - тихо сказал Спиридон. - Смотреть.
Мы полезли на дерево. И тут детские навыки помогали плохо. Разучился. Старовер же пер вверх быстро и бесшумно, как рысь. В трудных местах он протягивал мне руку.
Добравшись почти до самой верхушки могучего кедра Спиридон устроилмся в развилке веток и подождал, пока устроюсь я.
• Смотри, - сказал он.
Я осмотрелся. Три здания за забором смутно рисовались в темноте. Окна одного из них на втором этаже горели ясно. Похоже, что остальные постройки были одноэтажными, а это, освещенное, двухэтажным. Как ни странно, но забор не освещался вовсе, наверное у них была система сигнолизации и просмотре в инфракрасных лучах.
Я поднес к глазам геологический бнокль и окна прыгнули мне навстречу. Занавесок на них не было. Все три освещенных окна принадлежали одной большой комнате, зале. Похоже, что там было нечто, вроде медицинского учреждения, огромный процедурный кабинет или операционная на несколько столов.
Бестеневая хирургическая лампа виднелась над одним из столов, но включена не было. На столе лежал человек, лицо которого было мне мучительно знакомо. Седая шевелюра над сухим лицом была прихвачена узкой черной лентой. Седой был обнажен по пояс, от его предплечий тянулись трубки к аппарату, похожему на установку для переливания крови, но более громозкую, сложную.
На соседнем столе лежал ребенок. Его лицо было прикрыто марлевой косынкой, он был обнажен полностью, трубки зловещего аппарата соединялись с его шеей, животом и руками.
Гороло мне перехватило. Хотел сказать, а не могу. Даше дышать перестал. Молча сунул бинокль равнодушному Спиридону, прохрипел что-то. Нет, не могу говорить. Горло перехватило. Никогда не думал, чтио способен так зайтись от ненависти. И не потому, что Седой генерал, начальник Серых Ангелов доставал меня постоянно. Нет.
Просто я мгновенно сообразил, что там происходит, слышал я об этой мерзости от одного китайцуа.
В Санкт Перербурге участникам подпольного соревнования по восточным
единоборствам выделили для проживания целый этаж в лучшем отеле города.
Хоркин, естественно, в отель не поехал. И встречали его не устроители
соревнования, а воры. Смотрящий Питера пожилой домушник Батый, получивший
столь необычное погоняло за азиатские скулы и раскосые глаза, принял
коллегу в своем особняке в Гатчине. Батый не любид большие города,
воспринимая их только лишь как место работы. С работы же он возращался
домоу, в уютные хоромы, построенные на окраине небольших поселков или
деревень. Когда его назначили смотрящим Санкт Петербурга Батый совершил
инспекционную поездку по городам-спутникам и заодно выбрал собственное
гнездо. Мгновенно был закуплен старинный барский особняк; необходимый
ремонт, включающий установку автономной элекростанции в подвале и разбивку
парка - сада вокруг дома, был закончен с должной быстротой, и Батый въехал
туда со своей немногочисленной свитой.
Кроме охраны и слуг - шестерок семейка законного вора состояла из двух
симпатичных петухов, старшему из которых было всего семнадцать. Пацаны были
балованные, жеманные и страстные в постели.
Батый выделил Хоркину европейскую часть дома (в основном особняк был
обставлен по-азиатски: ковры, подушки, очень низкие столики -
дастарханы...). Для обслуги были, в виде исключения и уважения к гостю,
привлечены умелые девушки с уголовно-эротической закалкой.
• Шмель, - сказал Батый во время праздничного застолья, - китайца заказал
я, но должен предупредить, что твоя затея с участием в схватках мне кажется
рискованной. Он очень сильный боец, начинал у нас в городе с подпольных
секций восточных единоборств. Потом взял под контроль торговлю
компьютерами. Он российский гражданин, но работают на него только китайцы.
И убрать его надо не нашими руками, чтоб не доводить дело до разборок.
Сменит его брат, человек не гордый, с ним проблем не будет, он станет нам
платить сколько положено. Я надеялся, что ты, как вор свободного поиска
просто завяжешь с китайцем ссору в его ресторане и замочишь его, а потом
слиняешь. Мы за тебя не в ответе, так что разборок не будет. А брат давно
метит на место хозяина.
• Нет, - сказал Хоркин в своей обычной отрешенной манере, которую многие
принимали за высокомерие, - хочу драться. Без риска скучно.
• Но у него высший боевой дан. Он действительно очень сильный боец.
• Плевать.
• Шмель, ты же еще от ран не совсем оправился.
• Плевать.
• Ну, как хочешь. Сумма тебя устраивает?
• Вполне. А сколько победитель получает от китайцев знаешь?
• Немного. Всего сто тысяч баксов.
• Значит всего мне светит поллимона. Вполне прилично.
• Шмель, ты же к деньгам равнодушен.
• Естественно. Но и не отказываюсь от них. Ладно, Батый, пойду отдыхать.
На соревнования меня записали?
• Да, конечно.
• Тогда организуй мне к завтрешнему дню хорошего спортивного врача и
массажиста. Девочки мне сегодня не потребуются, много энергии отбирают. Ты
мне мальчика пришли, не старше тринадцати. От них самая лучшая подзарядка.
• Вот тут ты прав, Шмель! Я рад, что ты мои вкусы разделяешь. Правда я
люблю чуток постарше, лет с пятнадцати. Пришлю самого лучшего, у меня
несколько таких учеников подрастает.
Шмель ушел в европейский участок дома, где не приходилось сидеть на полу,
поплавал перед сном в подогретой воде бассейна, а когда зашел в спальню, на
огромной кровати его уже поджидал симпатичный мальчик лет двенадцати.
Белокурые волосики спадали пацану до плеч, глаза были голубые, огромные,
как у девчонки, рубашка - распашенка открывала нежную кожу предплечий и
стройных ножек.
• Вы дяденька Шмель? - встретил его мальчик звонким голоском. Я еще не
совсем хорошо это умею, но я буду стараться. Вы мне подсказывайте, если что