Страница 41 из 61
Парень выбирает багажник.
— Сука! — бормочет он, когда затаскивает свою задницу внутрь.
Он впивается в меня взглядом, и я наблюдаю себя его глазами. Это как будто какой-то опыт выхода из собственного тела.
Это действительно я закрываю кого-то в багажнике? Я снимаю его очки со своей головы. Смотрю, как он наблюдает за ними. Они, вероятно, особые, и потребовалось много времени, чтобы их изготовили. Он нуждается в них. Возможно, Грейсон бы разбил их, просто, чтобы держать парня слабым. Грейсон думает, что в жизни есть только два варианта: слабые и сильные.
К черту это! Я бросаю очки. Он ловит их, и я закрываю багажник.
Именно сейчас я знаю, что никогда бы не зашла так далеко, как Грейсон.
Две минуты спустя я выезжаю на дорогу. Грейсон все еще без сознания.
Время принятия решения. Больше никакого страха или адреналина. Больше никаких побегов, если за мной кто-то гонится. Больше никаких реакций. Я просто должна решить, чего хочу. Я должна решить, действительно ли я везу его в конспиративный дом.
Ведь почему бы мне не оставить его в больнице? Почему бы мне не отвезти в ближайший офис ФБР? Он сам говорил мне, что убил копа. Он трахал меня, когда я не контролировала ситуацию. Он заслуживает быть за решёткой, даже больше, чем я.
Но когда я представляю, как высаживаю его, это ощущается, как своего рода потеря.
Я думаю об острой потребности в его голосе, когда он прижимал меня к стене в спальне. О желании, когда он говорил мне, что я совсем его не знаю, хотя имел в виду противоположное. Думаю о том, как он пришел, чтобы забрать меня из участка. Я должен был вытащить тебя отсюда, сказал он.
Я тоже чувствую это — связь между нами безжалостная, как колючая проволока.
Я прикасаюсь к его мягким, темным волосам. У него плохой цвет лица, но он все еще дышит, и я думаю, возможно, кровотечение остановилось, потому что кусок ткани, которым он зажимал рану на груди, не полностью пропитался, хотя он держал его там какое-то время.
— Грейсон?
Долгая тишина, и я едва могу дышать. Я кладу руку ему на плечо. Он ворчит.
Мое сердце парит, потому что он все еще борется.
— Я везу тебя домой.
***
Уже стемнело, когда мы въезжаем во Франклин-сити. Когда-то это был развивающийся промышленный мегаполис, а теперь, всякий раз, когда его показывают в новостях, то говорят о том, насколько он разрушен, о покидающих его людях и отсутствии финансирования. Мы проезжаем по центру города, который кажется таким блестящим и современным, но потом, когда я поворачиваю на юг, к Гедни-стрит, пейзаж меняется на постапокалиптический.
Большинство фонарей перегорели или сломаны. А те, которые все еще работают, освещают заброшенные дома, окруженные забором из цепей, у многих из них заколочены окна первых этажей. У некоторых целые этажи заложены цементными блоками. Некоторые наполовину осыпались вниз, а их окружают и прорастают в них деревья и кустарники. Многое из этого выглядит просто размытыми темными пятнами.
Я начинаю задаваться вопросом, правильный ли адрес назвал мне Грейсон. Это не то место, где кто-то когда-то держал бы отель. Хорошо ли я вижу знаки? Иногда семерки выглядят как единицы.
Я проезжаю мимо темных фигур, столпившихся возле костра из мусорного бака.
Блокирую двери.
Я устала. Устала настолько, что даже не осознаю прямо ли я еду, но не могу остановиться. Мне нужно, чтобы Грейсон очнулся, и чтобы с ним все было в порядке.
И, наконец, я подъезжаю к Гедни-стрит. Понятно, что раньше это была большая улица. Теперь здания заколочены и наполовину обвиты виноградной лозой.
На самом деле, эта улица выглядит намного страшнее, чем другие. Так или иначе, здесь много свободного пространства между домами, заросшего деревьями и заполненного металлоломом — возможно, старыми машинами. Я не могу сказать. Даже луна, кажется, светит здесь менее ярко.
Я замечаю адрес: 345. Уже близко. Или это 845?
Кладу пистолет себе на колени. Не могу поверить, что веду себя таким образом — всего пару дней назад я бы не прикоснулась к пистолету. Пару дней назад я отвергала все, что связано с таким образом жизни, отвергла все, что касалось его.
Наконец, добираюсь до Гедни 176. Это пятиэтажное каменное здание на углу, окруженное забором из цепей. Окна и двери вдоль первого этажа заколочены и разрисованы граффити, как и большинство зданий здесь, но верхушка этого богато украшена. Здесь даже есть башня, как у замка. Архитектура старого стиля. Когда-то это место было прекрасным. Здесь есть старинный, на вид винтажный, знак, находящийся над некогда величественным арочным входом. Большинство букв отвалилось, а те несколько, что остались, предположительно формируют надпись «Брэдфорд» и что-то там еще… Отель, наверное? Отель «Брэдфорд».
Я замедляю автомобиль. Понятно, что здесь никто не живет. Место выглядит заброшенным, как и все в радиусе десяти миль вокруг. Я знаю, адрес правильный, он большими цифрами обозначен на фасаде.
— Грейсон, — когда он не отвечает, меня охватывает паника. — Грейсон!
По-прежнему ничего. Я сжимаю руль. У нас все еще половина бака, но больше некуда ехать.
Я заворачиваю за угол здания и глажу его по щеке.
— Грейсон!
Он бормочет.
— Я на Гедни-стрит 176, и это неверно. Здесь ничего нет!
— Все верно. «Вход воспрещен», — говорит он. — Найди надпись «Вход воспрещен». Громко постучи и оставь меня там.
Это бессмысленно. Я объезжаю здание сзади, через аллею. Дрожь ползет вверх по моему позвоночнику. У меня такое чувство, будто за мной наблюдают, но вокруг никого нет. Нет машин, которые проезжают мимо.
— Здесь ничего нет, — говорю я. — Ничего.
— «Вход воспрещен», — говорит он.
Я нервно смотрю по сторонам, представляя полчища полудиких людей, которые спускаются сверху на нашу красивую, блестящую машину, как в «Безумном Максе».
Я должна вытащить нас отсюда! Я как раз думаю о том, чтобы вернуться в обитаемую часть города, как вдруг мои фары освещают металлическую надпись.
При прошлой жизни она гласила: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!», но со временем некоторые буквы отпали, и осталось «ВХОД ВОСПРЕЩЕН».
Я останавливаюсь. Это то, что он имел в виду? «Вход воспрещен». Может быть, они незаконно занимают это здание, и это их конспиративный дом. Люди поступают так, не правда ли? Преступники поступают так. Хотя я не представляю, как кто-то мог бы войти. Машина в нескольких метрах от ворот. Он сказал громко стучать.
Я нервно осматриваюсь и на дрожащих ногах выбираюсь из машины, тарабаню в дверь и затем бегу обратно в автомобиль, запрыгиваю в салон и блокирую двери.
Ничего.
Я должна вернуться назад. Но куда?
Склоняю голову на руль — я так измотана и боюсь за Грейсона.
Мне нужно принять какое-то хорошее решение для него, но все мои варианты имеют плохие последствия.
Тук. Я рывком поднимаю голову и смотрю, как кто-то пытается разбить окно машины со стороны Грейсона. Одной рукой я достаю пистолет.
Тук. Тук. Он стучит в окно.
— Эбби!
Я смотрю пристальнее. Мужчина наклоняет лицо ближе. Это мужчина, которого мы встретили после побега, — Стоун. Короткие, черные как смоль волосы и ярко-зеленые глаза. Шея толстая, как ствол дерева, и чертовски мрачный взгляд. Тот, кто хотел, чтобы я умерла.
Он громко стучит в окно, и я открываю дверь, тяжело сглотнув. Он не будет по-прежнему желать моей смерти, или будет? Но у меня нет выбора, Грейсону нужна помощь.
Парень рывком открывает дверь и приседает рядом с Грейсоном, заталкивая свой пистолет за пояс.
— Какого черта произошло?
— В него стреляли.
— Черт!
Он прикасается к горлу Грейсона.
— Дружище? Эй! — он свистит через плечо, и другой парень появляется рядом с ним, проверяя Грейсона. Этот парень-блондин, мускулистый как Стоун и Грейсон, но волосы длиннее. Он делает короткий звонок, затем они вытаскивают Грейсона из машины и подпирают его между собой, Стоун зажимает рану.