Заключенный (ЛП)

Эбби вскидывает голову вверх и заглядывает через спинку сиденья. Как раз в тот момент, когда снаружи слышится выстрел.

— Иисус! — Я поворачиваю машину в сторону, чтобы сбросить их. Она возвращается вниз, съежившись на сидении. Я пробегаю рукой по ее волосам, чтобы успокоить себя. Они не попали в нас, не попали в нее, но теперь я зол. Никто не стреляет в Эбби.

Другой выстрел — и моя покрышка проколота. И затем еще один, и что-то ломается. Я теряю управление. Ударяю по тормозам и резко поворачиваю. Я тянусь и хватаю ее, чтобы держать в безопасности, чтобы она не ударилась головой, стараясь при этом контролировать эту кусок-дерьма-машину. Сокрушительный удар и все останавливается. Мир останавливается.

Передняя часть машины врезалась в дерево.

— Ты в порядке?

Она смотрит на меня ошеломленно. Ее глаза широко раскрыты. Напугана. Как же она впуталась во все это? Но это жизнь, она утянет тебя на дно независимо от того, насколько ты милый и невинный человек. Я хватаю свой пистолет. Вижу синий седан в кювете на другой стороне дороги.

Я выскакиваю. Все тихо.

Выстрел разрывает тишину. Я ныряю за нашу машину. Он позади своей машины, за блоком двигателя. Только один из нас скоро получит подкрепление, и это не я. Для меня все резко ухудшается, поэтому я атакую его машину, стреляя прямо через дорогу. Отстреливай свой путь. Это отчаянно и смело. Это то, чего он не будет ожидать.

Бегу вперед, один ботинок приземляется на середину капота, и я спрыгиваю прямо перед ним вперед ногами. Парень ожидал, что я нападу сбоку, поэтому перемещается и не попадает в меня. Теперь он подо мной, как растоптанный мешок картошки. Я сгребаю его голову и врезаюсь своим лбом ему в нос, прочный удар, который разбивает его лицо и моментально вырубает его.

Он оседает в грязь. Я вытираю его кровь с моих глаз.

Наша машина раздолбана, поэтому я запрыгиваю в его и с визгом делаю разворот, выезжая на трассу прямо возле внедорожника. Я выхожу и карабкаюсь через все еще открытую водительскую дверь. Она там, съежилась у пассажирской двери. Она не побежала, как я ей сказал. Наверное, в шоке.

— Пойдем, — говорю я.

То, как Эбби смотрит на меня, говорит мне о том, что мое лицо прилично запачкано кровью. Она ощупывает рукой дверь, чтобы открыть ее. Я тянусь к ее запястью, но она слишком шустрая. Срывается с места и бежит вниз по дороге.

Теперь она бежит.

У меня есть работающая машина. Я мог бы вытащить нас обоих. Но парни губернатора уже в пути. Если они поймают ее, и она расскажет им свою историю, то проблемы будут не только у Стоуна и Нейта. Они выяснят, что она что-то значит для меня, раз я не убил ее, полагая, что я трахал ее.

И вскоре ее отрубленные пальцы будут появляться в таких местах, где я вероятнее всего получу сообщение.

Я смотрю на пустынный пейзаж, который в скором времени будет кишить машинами губернатора и грязных полицейских.

Я возвращаюсь к стратегии, потому что она не подводит меня. Что лучше всего сделать? Самая разумная вещь? Пристрелить ее.

Вместо этого срываюсь и бегу за ней по дороге, которая едва шире, чем одна полоса. Догнать ее не проблема. Долгие часы физических упражнений в тюремном дворе или в камере означают, что я в отличной физической форме. Но оттащить сопротивляющуюся девушку обратно к машине, прежде чем появятся люди губернатора? Придется потрудиться.

Блестящий городской автомобиль появляется вдалеке на дороге. Она бежит, размахивая руками о помощи.

— Нет, Эбби!!!

Она продолжает бежать, и я следую за ней, даже если это безумие. Я мог бы еще успеть вернуться обратно в синий седан.

— НЕЕТ! — ору я. — Не верь им, Эбби!

Она ускоряется, думая, что впереди ее ждет спасение.

Твою мать. Все как раз наоборот.

Машина в нескольких десятках ярдов впереди.

Парень в костюме. Я узнаю его рыжую стрижку и розоватый цвет лица с последнего раза, когда парни губернатора загнали меня в угол. Я не знаю его имени, но это не имеет никакого долбанного значения.

История повторяется, и самое страшное то, что Эбби здесь. Он скрывается за дверью своей машины, пистолет блестит в руке.

— Убирайся отсюда! — кричу я. Она все еще может уйти, это меня он хочет убить.

Пули свистят вокруг моих ног. Я ныряю в канаву и перекатываюсь, отстреливаясь. Он ныряет за дверь машины.

Эбби как олень, застывший на обочине дороги, не совсем между нами, но слишком близко, чтобы это было безопасно.

— Эбби, доберись до синей машины и уезжай, я прикрою тебя. Давай же, ты же хочешь быть свободной, правильно? Уезжай отсюда! Я разберусь с ним.

Таким образом, Рыжая Стрижка поймет ее значимость для меня, но он в любом случае поймет это.

— Беги!

Она просто стоит, вероятно, более шокированная от сказанного мною, чем от стрельбы.

Черт, мне нужно развернуться и самому бежать к седану в то время, пока Эбби стоит там, создавая путаницу.

— Убирайся отсюда! — кричу я.

Именно в этот момент, я полагаю, он понимает, что к чему.

— Это уловка, Эбби, — говорит он.

Когда он произносит ее имя, это ощущается как шипы в моей спине.

— Я позабочусь о тебе.

— Эбби, — кричу я.

Она оглядывается на меня, глаза полные сожаления. Там присутствует и страх, так как она понимает, что это не нормально для парня в костюме — останавливать машину для того, чтобы развязывать стрельбу. Он не представился сотрудником полиции, потому что таковым не является. Ее инстинкт самосохранения говорит ей, что она не в безопасности, но разум отрицает это. Это все из-за меня. Из-за того, что я сделал с ней.

— Мы отправим Грейсона назад, туда, где он должен быть, — говорит человек губернатора, голос спокойный и властный. — Иди сюда, где ты будешь в безопасности.

— Он лжет, Эбби!

Я представляю ее облегчение, когда они возьмут ее под стражу. Она будет думать, что все закончилось. А потом ее ужас, когда они начнут причинять ей боль.

— Ты не должен был делать этого, — говорит она срывающимся голосом, отступая к машине того парня. Она делает шаг по направлению к нему. Затем еще один. Эбби в полутора метрах от машины.

Мое гребаное наказание. Это все, о чем я могу думать сейчас. Ее мягкая плоть втягивает меня. Ее стоны наполняют воздух, как чертова музыка.

Я взял то, что не было моим. И это мое наказание: видеть, как она разрушается.

— Эбби, — я умоляю хриплым голосом.

— В конце концов, ты должен был убить меня, — говорит она, так грустно, что моя грудь болит. Слезы на ее щеке блестят белым на солнце. — Вот как это должно было закончиться.

Беспомощно я стою и наблюдаю, как она поворачивается и бежит к машине, к открытой двери, за которой скрывается парень с короткой стрижкой. Он выскакивает и хватает ее за шею, прислоняя дуло пистолета к щеке так сильно, что это искажает ее прекрасные черты. Ярость пронзает меня.

Она кашляет и борется, потому что этот трус прикрывается ею как щитом.

Стратегия. Пристрели ее.

Ее крик хриплый.

— Грейсон! — Ее ужас ослепляет меня. Это все, что я могу видеть — он причиняет ей боль, душа ее.

Застрели их обоих. Уничтожь их.

Если бы это была уловка, чтобы привлечь его, то это было бы великолепно. Потому что вот он, как на ладони, только прикрывается ею.

Она царапается в его руках. Он душит ее, и чертова фигня состоит в том, что я почти не могу дышать, и мой пульс стучит так громко, что я не могу думать.

Рыжий говорит:

— Бросай оружие и выходи, руки за головой. Тогда я отпущу девушку.

Он не позволит ей уйти. Он убьет ее по той самой причине, по которой я должен был. Но боль от того, как он медленно душит ее, просто невыносима.

— Помоги мне! — она задыхается, и я не в силах противостоять.

29 глава

Эбигейл

Я тяну его за пальцы, пытаясь получить доступ к воздуху, царапая его руки, ладони, но ему плевать, он просто сжимает крепче, пока не возникает чувство, будто мои сухожилия отделяются от кости. Даже волоча меня через лес, даже трахая меня, Грейсон не причинял мне такую сильную боль. Дуло его пистолета так сильно вжимается в мою щеку, что я ощущаю во рту привкус крови.