Страница 5 из 44
Вента. Что с ней?
Марк. Здравствуйте… Там доктор. Рана не опасна. До свидания. (Уходит.)
Христина. Слава богу! Я пойду к ней! (Уходит.)
Вента. Ужасное злодейство, Пино!
Пино. И в кого стреляли! В Ганну Лихта, всю жизнь отдавшую народу… Пусть она коммунистка, фанатик, как все вы, но ведь ею движет добро, только добро…
Вента(он устал и не очень хочет спорить с этим стариком, он знает — переубедить его невозможно. Но он знает также, что спорить с Пино надо, спорить до хрипоты, безжалостно). Не делайте из Ганны Лихта добродетельную самаритянку, Пино. Верно: мы хотим добра, но далеко не всем. Народу — да. С врагами его Ганна была всегда беспощадна.
Пино. Вы не можете прощать людям их слабости, потому что не любите людей.
Вента. Нет, я беспрестанно могу повторять слова чеха Юлиуса Фучика: «Я любил вас, люди, и был счастлив, когда вы отвечали мне тем же, и страдал, когда вы не понимали меня».
Пино(отеческим тоном). Людям, жившим иными идеалами, вроде меня, невозможно понять нас… Вы создаете анархию в умах людей. (С отвращением.) Газета, которую вы редактируете, распространяет безумие. Вы называете это любовью к людям? Ужасно! Вы разделили мир на две половины, вы только того и хотите, чтобы эти половины вцепились в глотку друг другу…
Вента(терпеливо). Я слишком, уважаю ваши седые волосы, чтобы сказать все, что я думаю о вас.
Пино. Мы были всегда честны, редактор Вента.
Вента. Э, люди познаются на крутых поворотах, Пино, а они еще впереди.
Пино. Да-да! Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма, и вы стращаете им людей…
Вента. Ах, Пино, коммунизм давно перестал быть призраком! Да ведь и то сказать: для кого он страшилище, а для многих, для очень многих он сама жизнь… У него есть своя родина, свои армии, Пино…
Пино. И тюрьмы!
Вента. Да, потому что он окружен врагами. И даже здесь я вижу их — это вы!
Пино(оскорбленный до предела). Замолчите! Я строю и охраняю социализм, работая рука об руку с вами не за страх, а за совесть!
Вента(не скрывая насмешки). Вот об этом предмете вы бы помолчали… Кто на Антверпенской конференции социалистов сидел рядом с Куртом Шумахером, фюрером германских социал-предателей, ставленником Уолл-стрита? Не Вы ли, Пино?
Пино(с достоинством). Я голосовал против принятия партии Шумахера в социалистическое объединение…
Вента(безжалостно). Те-те-те! Но когда социал-предатели приняли шумахеровскую партию в объединение, разве вы не остались сидеть рядом с предателями рабочего класса и рядом с Куртом Шумахером?
Пино(теряя самообладание). А вы… вы присоединились к новоявленному Коминтерну, к этому центру международных заговоров. (Почти кричит, кричит с ненавистью, злобно.) Им руководят Советы! У них свои цели здесь, в Европе!
Вента. Пино, вспомните стихи поэта, которого вы так любите:
Пино(совсем вне себя). Этот поэт был гуманист, редактор Вента! Он бы перевернулся в гробу, услышь, что его цитируют коммунисты, толкуя на свой лад… Свет с востока! Знаем мы, что это за свет!
Вента. Я никак не могу взять в толк, Пино, чего же, собственно, вы хотите?
Пино. Свободы и справедливости. Того, что было у нас в республике до войны.
Вента. Ах, вот чего! Чтобы снова были миллионы безработных? Чтобы изобилие было для тех, кто не работает, но жрет за троих? Второго Мюнхена вы хотите? Чтобы, как в Греции, тишину и безмолвность наших долин, наших поднимающихся к небу гор, мирную жизнь наших селений и городов нарушили выстрелы и разрывы бомб? Ну нет, Пино! Мы и народ — железный кулак, который разобьет все подлости врагов родины! А если вы будете одним из них, мы обрушим этот кулак и на вас…
Пино(горько). Что ж, хороните нас, Вента, хороните!
Вента. Зачем? Мы лишь просим вас понять все, что происходит, и сделать вывод… Слушайте, Пино… Сколько раз мы предлагали вашей партии единство… Поймите, этого хотят все честные люди в вашей партии, и этого не хотите вы. Почему вы идете против жизни?
Пино(сварливо). Ну, вот что — у меня есть свои представления о жизни… Довольно, я устал от этого глупого спора, редактор Вента…
Пауза. Шум подъезжающей машины. Входят кардинал Бирнч и Яков Ясса
Кардинал. Иисус и мадонна с вами!
Ясса(как эхо). …и мадонна с вами! (Становится за спиной кардинала, похожий в своей одежде на черную зловещую птицу.)
Пино. И с вами, монсиньор Бирнч.
Кардинал. Во время богослужения в замке мне сказали о несчастье с Ганной Лихта… Так ли это?
Вента. К сожалению… Стреляли в Италии, стреляли в Японии, теперь у нас… В открытую пошло…
Кардинал. Боже мой, боже мой! Мрачные дни, дети мои! Мрачные дни! Надвигается нечто, что не имеет названия, и оно ужасно… Человек видит бездну, но он беспомощен, потому что потерял свою волю, растворившись в безликой массе… Утеряна вера в высшую благость. Отсюда эти ужасы…
Ясса(как эхо). …эти ужасы…
Вента(бесцеремонно). Кардинал, все это вы просто-напросто содрали у Сартра и Ясперса — философов экзистенца. А оба они просто-напросто выкормыши Гитлера.
Кардинал. За каждым словом вы слышите фашизм, редактор Вента, за каждым человеком вам чудится Гитлер. Его нет, и бог с ним…
Вента(наступая на него). Дьявол с ним, хотели вы сказать?
Кардинал(смиренно). Пусть будет так…
Вента. А вы знаете, монсиньор, я прочитал вашу последнюю книгу. Любопытное, очень любопытнее сочинение! Отдельный человек — центр вселенной, власть масс ведет к гибели цивилизации, и все прочее в том же духе. Библия Уолл-стрита, монсиньор, ей-богу!
Кардинал(вздыхая). Распните, распните меня, редактор Вента!
Вента(со смехом). Придется, монсиньор, придется!
Ясса. Ты еретик! За монсиньором Иоанном Бирнчем — святейший папа, вся великая католическая церковь и народ, верующий в господа нашего Иисуса! Они не потерпят посрамления имени святого отца!
Вента. Ой, напугал!
Кардинал(кротко). Молчи, Яков! Господь завещал нам прощать оскорбляющих нас!
Из дома выходит Христина Падера.
Христина. Все в порядке, кость не задета!
Кардинал. Слава Иисусу! (Пауза.) А вы с каждым днем становитесь все более прекрасной, Христина. Каким секретом вечной молодости обладаете вы?
Христина(весело). Спорт, монсиньор, спорт. Я умею находить время и для работы и для спорта.
Ясса. Дщерь вавилонская!
Пино(покачивая головой — современных женщин он тоже не понимает). Да-да, мы все поражаемся, как вы можете так много работать в министерстве, быть одним из лидеров партии Национального единства и жить так широко.
Христина. Жить широко — не значит ли хорошо мыслить?
Вента(ему не терпится сразиться и с ней). Широко мыслить, госпожа Падера, — значит ли правильно мыслить?
Христина(чопорно). Ах, Вента, зачем вам казаться старше своих лет? Надеюсь, вы не давали монашеского обета?