Король ворон (ЛП)

Чердак был заряженным местом, оккупированным сначала Нив, а потом Гвенллиан, двумя по-разному сложными женщинами. Гэнси не рассматривал ни одну их них в качестве плана дальнейших действий, но Ноа привёл его сюда, и теперь Гэнси колебался, удерживая ручку двери. Он не хотел стучать, он бы разбудил весь остальной дом.

Ноа подтолкнул дверь.

Та слегка приоткрылась – она не была заперта – и Ноа двинулся вверх по ступеням. Тусклый свет прибывал с крыши в сопровождении едкого прохладного аромата дуба. Казалось, открыто окно.

Гэнси последовал за Ноа.

Окно было открыто.

Гвенллиан превратила комнату в ведьминский хаос, здесь в настоящее время было полно очень странных вещей, но её самой не было, кровать оказалась пуста. Прохладный ночной воздух дул сквозь круглое отверстие, похожее на иллюминатор.

К тому моменту, когда Гэнси через него вылез, Ноа исчез.

— Привет, маленький король, — поздоровалась Гвенллиан. Она находилась на одном из дальних небольших несочетающихся углов крыши, ботинками упираясь в кровлю. Тёмный и необычный силуэт в заколдованном мерцающем свете уличных фонарей, льющемся снизу. При этом было в ней что-то величественное, в доблестном и высокомерном наклоне подбородка. Она похлопала по крыше рядом с собой.

— Это безопасно?

Она вскинула голову.

— Вот как ты умираешь?

Он присоединился к ней, осторожно проложив себе путь, пыль и сор с деревьев крошились под его ногами, и сел рядом. С этого наблюдательного пункта обзору предстали деревья и ещё больше деревьев. Дубы, которые были просто безликими стволами на уровне земли, представали запутанными мирами восходящих ветвей на уровне крыши, их узоры делали тени, отбрасываемые оранжевым свечением внизу, ещё более многосложными.

— Хай хо хай хо[40]! — запела Гвенллиан тихо и надменно. — Ты пришёл ко мне за мудростью?

Гэнси покачал головой.

— За смелостью.

Она его оценивала.

— Ты пыталась остановить войну своего отца, — пояснил Гэнси. — Заколов его поэта за обеденным столом. Ты должна была быть почти уверенной, что это не закончится для тебя хорошо. Как ты это сделала?

Её героический поступок свершился сотни лет назад. Глендовер не воевал на валлийской земле уже на протяжении веков, и человек, которого Гвенллиан пыталась убить, мёртв уже много поколений. Она старалась спасти семью, которая уже давно не существовала; она потеряла всё, чтобы сидеть на крыше Фокс Вей 300 совершенно в другом мире.

— Ты до сих пор не усвоил? Король действует так, как будут действовать другие. Ничего не приходит из ничего не приходит из ничего. Но что-то образует что-то. — Она рисовала в воздухе своими длинными пальцами, но Гэнси не думал, что то, что она рисовала, предназначалось для чьего-либо взора, кроме её собственного. — Я Гвенллиан Глен Дур, я дочь короля и дочь древесного светоча, и я сделала что-то так, чтобы другие что-то делали. Это по-королевски.

— Но как? — спросил Гэнси. — Как ты с этим управилась?

Она сделала вид, что ударила его ножом в бок. Потом, когда он печально посмотрел на неё, она рассмеялась, дико и свободно. После целой минуты веселья она произнесла:

— Я прекратила спрашивать «как». Просто сделала. Голова слишком благоразумна. Сердце — абсолютное пламя.

Она больше ничего не сказала, а он больше ничего не спрашивал. Они сидели на крыше рядом друг с другом, её пальцы танцевали в воздухе, он наблюдал, как схожим образом танцуют огни Генриетты, поспевая за скрытой и фыркающей энергетической линией.

Наконец, он произнёс:

— Не могла бы ты взять меня за руку?

Её пальцы перестали двигаться, и она хитро посмотрела на него, удерживая его взгляд долгую минуту, будто провоцируя отвести глаза или передумать. Он не поддался.

Гвенллиан наклонилась ближе, пахнущая гвоздичными сигаретами и кофе, и, к его великому удивлению, поцеловала его в щёку.

— Храни тебя Бог, Король, — сказала она и взяла его за руку.

В конце концов, это был такой простой и незначительный жест. Раньше в своей жизни он уже ощущал такие вспышки абсолютной уверенности. Но правда в том, что он продолжал держаться от неё подальше. Мысль о том, сколько контроля над собственной жизнью он на самом деле имел, была гораздо более ужасающей. Проще верить, что он был величавым кораблём, брошенным судьбой, чем ведомым им самим.

Сейчас он бы направлял его, и, если бы у берега оказались скалы, то так тому и быть.

— Скажи мне, где Оуэн Глендовер, — велел он в темноту. Решительно и уверенно, с той же силой, которую он использовал, когда приказывал Ноа, приказывал скелетам в пещере. — Покажи мне, где Король-Вóрон.

Глава 49

Ночь взвыла.

Звук шёл отовсюду – дикий крик. Первобытный. Боевой клич.

Он становился всё громче и громче, и Гэнси с трудом встал на ноги, полуприкрыв руками уши. Гвенллиан восторженно, с азартом что-то выкрикивала, но шум заглушал её голос. Он заглушил шелест оставшихся дубовых листьев и шарканье обуви Гэнси о крышу, когда тот подошёл к кромке для лучшего обзора. Звук заглушил огни, и улица погрузилась во мрак. Крик заглушил всё, и когда он затих, и свет вновь появился, ниже посреди улицы стояло, растопырив копыта, белорогое чудовище.

Где-то там по-прежнему существовал обычный мир, мир светофоров и торговых центров, ламп дневного света на автозаправочных станциях и светло-голубых ковров в пригородных домах. Но здесь, сейчас существовали только мгновения до крика и после.

У Гэнси звенело в ушах.

Существо подняло голову, чтобы взглянуть на него блестящими глазами. Оно напоминало животное, название которого вертится на языке, пока его не увидишь, а потом это название ускользает, оставляя только ощущение от увиденного. Создание было старее чего бы то ни было, прекраснее чего бы то ни было, ужаснее чего бы то ни было.

В груди Гэнси пело нечто победоносное и напуганное; это было точно такое же ощущение, которое завладело им, когда он впервые увидел волшебный лес. Он осознал, что видел прежде что-то подобное этому существу: стадо белых зверей, бегущих по Энергетическому пузырю. Однако теперь, когда он смотрел на одного из них, Гэнси понял, что те животные были копией этого, его отпрысками, его нагреженными воспоминаниями.

Чудовище дёрнуло ухом, а затем погрузилось в ночь.

Гвенллиан спросила Гэнси.

— Ну, ты собираешься последовать за ним?

Да.

Она ткнула пальцем на буковые ветви, и ему не нужно было задавать вопросы. Гэнси быстро добрался до большой ветки, нависавшей над крышей, взобрался на неё, хватаясь для опоры за торчащие сучки. Он спрыгивал с ветви на ветвь, а потом и на землю, когда до неё осталось восемь-девять футов, ощутив при приземлении встряску, прокатившуюся по всему телу, от подушечек пальцев ног до зубов.

Чудовище исчезло.

Но благодаря птицам у Гэнси не было времени зафиксировать разочарование.

Они были повсюду: воздух пестрел и переливался перьями и пухом. Птицы кружили, пропадали из виду и и резко падали вниз на соседних улицах. В пятна уличного света то и дело попадались крылья, клювы, когти. Большинство из них – во́роны, но были и другие. Синички, гладкие траурные горлицы, небольшие сойки. Впрочем, более мелкие птицы, казалось, летали хаотичнее воронов, словно дух ночи захватил их в свой плен, не объяснив задачи. Некоторые из них пронзительно кричали или кудахтали, но в основном это был звук крыльев. Гудение, свист, хлопанье в бешеном полете.

Гэнси вышел во двор, и плотная стая тут же окружила его. Они вихрем летали вокруг, задевая его крыльями, прикасаясь перьями к его щекам. Он не видел ничего, кроме птиц, их тел и раскраски. Его сердце само было крылатым. Он не мог отдышаться.

Ему было очень страшно.

«Если не можешь не бояться, — сказал Генри, — бойся и будь счастлив».

Стая полетела прочь. Они призывали немедленно следовать за ней. Птицы закружили, сформировав над Камаро огромную колонну.