Король ворон (ЛП)

Мора встретилась взглядом с сощуренными глазами мистера Грея.

Они беззвучно пересекли последние несколько метров, преодолевая отсутствие света перед ними, а потом Мора зависла над дверной ручкой. Та выглядела обыкновенной, как это обычно бывало с самыми опасными вещами. Она не отбрасывала тень на дверь, потому что никакой свет до неё не дотягивался.

Мора потянулась за правотой, а обнаружила ужас. Потом она потянулась ещё дальше и нашла ответ.

Повернув ручку, она открыла дверь.

Мрачный свет зала просочился мимо неё, открывая большую ванную комнату. А рядом с ванной лежал гадальный шар. Три бесцветных свечи закапали воском всю заднюю часть раковины. «ПАЙПЕР, ПАЙПЕР, ПАЙПЕР» было написано задом наперёд на зеркале веществом, похожим на розовую губную помаду.

На полу лежало что-то большое, и оно шевелилось и царапалась.

Мора велела своей руке найти выключатель, и та нашла.

То, что лежало на полу, было телом... нет. Человеком. Он был закручен в неестественную позу, которую человек принять не мог, и всё же плечи разворачивались. Пальцы ногтями царапали кафель. Ноги скреблись, будто удирая. Нечеловеческий звук вырвался из его рта, и тогда Мора поняла.

Этот человек умирал.

Мора подождала, пока он не закончил, а потом сказала:

— Ты, должно быть, Ноа.

Глава 16

Кайла в этот день тоже имела навязчивое негативное предчувствие, но, в отличие от Моры, она застряла в офисе Академии Аглионбай за бумажной работой, и у неё не выдалось свободного времени на попытку выяснить, что являлось источником плохого самочувствия. Тем не менее, оно росло и росло, заполняя ее разум, словно чёрная головная боль, пока она не сдалась и не попросилась уйти домой на час раньше. Она лежала лицом вниз наверху, в комнате, которую делила с Джими, когда хлопнула входная дверь.

Голос Моры звонко раздался из прихожей.

— Я привела домой мёртвых людей. Отмените весь приём! Повесьте телефоны! Орла, если у тебя здесь парень, он должен уйти!

Кайла вытащила себя из-под пледа, подцепила тапочки, прежде чем направиться в гостиную. Джими, доброжелательная кумушка, в спешке ударила своё роскошное бедро о швейный столик, чтобы посмотреть, что случилось.

Они обе остановились на полпути вниз.

К её чести, Кайла только подумала о том, чтобы сбросить тапочки, когда увидела Ноа Жерни, стоящего рядом с Морой и мистером Греем.

Ноа Жерни – слишком человеческое имя, чтобы давать его чему-то, что не выглядело слишком человеческим, на взгляд Кайлы. Она за свою жизнь видела много живых людей, она за свою жизнь видела много духов, но она никогда не видела ничего подобного. Душа, настолько разложившаяся, не должна была быть... Ну, она вообще не должна была быть. Она могла быть остатком призрака, безмозглым, однообразным явлением. Столетним запахом в коридоре. Ознобом у определённого окна.

Но каким-то образом она смотрела на развалины души, и в них всё ещё был мёртвый мальчик.

— Ох, детка, — сказала Джими, полная мгновенного сострадания. — Бедняжка. Давай я дам тебе немного...

Джими, вечная травница, как правило, давала травяные рекомендации каждому возможно больному смертному.

— Немного чего? — подтолкнула Кайла.

Джими поджала губы и слегка качнулась на ногах. Она была явно озадачена, но не могла потерять лицо перед остальными. Кроме того, у неё было утомительно доброе сердце, и, без сомнений, существование Ноа её огорчало.

— Мимозы, — торжествующе закончила Джими, и Кайла со сдержанным удовлетворением вздохнула. Джими погрозила Ноа пальцем. — Цветки мимозы помогают духам проявиться, и она заставит тебя чувствовать себя сильнее!

Когда она протопала наверх, Мора попросила мистера Грея показать Ноа гадальную, а затем она и Кайла совещались у основания лестницы. Вместо того, чтобы рассказывать, как Ноа оказался с ними, она просто протянула руку и позволила Кайле прижать свою ладонь к её коже. Психометрия Кайлы – гадание через прикосновение – часто бывала не конкретна, но в данном случае это событие было последним и достаточно для неё ярким, чтобы легко его уловить, наряду с поцелуем Моры и мистера Грея перед этим.

— А мистер Грей талантлив, — заметила Кайла.

Мора бросила на неё испепеляющий взгляд. Она сказала:

— Загвоздка вот в чём. Я считаю, мне показали то зеркало с именем Пайпер с какой-то целью, но не думаю, что эта цель — Ноа. Он не помнит, как оказался там или почему это делал.

Кайла понизила голос.

— Он может быть знамением?

Знамения – сверхъестественные предупреждения о прибытии дурных известий – не представляли особый интерес для Кайлы в основном потому, что они, как правило, были надуманы. Люди склонялись замечать знамения там, где их не было: чёрных кошек, приносящих неудачи, ворон, обещающих печаль. А настоящие знамения – зловещие намёки малопонятного космического присутствия – не то, что следовало бы игнорировать.

Голос Моры тоже утих.

— Может. Я не могу отделаться от этого ужасного чувства весь день. Единственное, не думаю, что что-то разумное может быть знамением.

— Он разумен?

— Во всяком случае, его часть. Мы разговаривали в машине. Я никогда не видела ничего подобного. Он достаточно разложился, чтобы проявляться как безмозглое знамение, но в то же время там всё ещё есть мальчик. Я имею в виду, он был у нас в машине.

Обе женщины задумались над этим.

Кайла предположила:

— Он единственный, кто умер на энергетической линии? Может, Энергетический пузырь сделал его достаточно сильным, чтобы оставаться в сознании после того, как он должен был уйти. Если он слишком труслив, чтобы двигаться дальше, сумасшедший лес мог наделить его достаточной силой, чтобы удержаться здесь.

Мора бросила на Кайлу ещё один испепеляющий взгляд.

— Это называется «напуган», Кайла Лили Джонсон, и он всего лишь ребёнок. Блин. Помни, что его убили. Помни, он один из лучших друзей Блу.

— Так каков план? Ты хочешь, чтобы я установила с ним связь и во всём разобралась? Или мы пытаемся его отослать?

Мора неловко произнесла:

— Не забывай про лягушек.

Несколько лет назад Блу поймала двух древесных лягушек, пока выполняла соседские поручения. Она торжественно устроила им самодельный террариум в одном из кувшинов Джими для чая со льдом. Как только она ушла в школу, Мора тотчас предсказала – через обычные каналы, а не через экстрасенсорные – что эти древесные лягушки встретят медленную смерть, если за ними будет ухаживать юная Блу Сарджент. Она освободила их на заднем дворе, и это было начало одной из самых больших ссор между нею и дочерью, что когда-либо у них бывали.

— Хорошо, — прошипела Кайла. — Мы не освободим ни одно приведение, пока она на вечеринке в тогах.

— Я не хочу уходить.

И Мора, и Кайла подпрыгнули.

Конечно, Ноа стоял рядом с ними. Его плечи резко поникли, а брови приподнялись. Под ними были связующие токи и чернота, прах и небытие. Его слова прозвучали мягко и смазано.

— Не сейчас.

— У тебя немного времени, парень, — сказала ему Кайла.

— Не сейчас, — повторил Ноа. — Пожалуйста.

— Никто не собирается заставлять тебя делать что-либо, чего ты не хочешь, — обратилась к нему Мора.

Ноа печально покачал головой.

— У них... уже есть. Они... будут снова. Но это... Я хочу сделать это для себя.

Он протянул руку ладонью вверх Кайле, как попрошайка. Этот жест напомнил Кайле о другом мёртвом человеке в её жизни, о том, кто по-прежнему скреплял печаль и вину вокруг её шеи, даже по прошествии двух десятков лет. Более того, сейчас, когда она это поняла, этот жест казался слишком идеально достоверным, запястье – слишком бессильно похожим, пальцы – чересчур изящно и умышленно раскинутыми, словно эхо воспоминаний Кайлы...

— Я зеркало, — холодно сказал Ноа, отвечая на её мысли. Он смотрел себе под ноги. — Простите.

Он стал опускать руку, но Кайла, наконец, перешла к вынужденному и неподдельному состраданию. Она взяла его холодные пальцы.