Страница 76 из 99
Не трудно было угадать причину этих перемен: весь день Денис был к Ольге неимоверно внимателен, за столом подавал ей тарелку, ложку, стакан, придвигал стул, распахивал перед нею дверь. Он ходил вокруг нее кругами, стараясь будто невзначай коснуться ее рукой, без конца с нею заговаривал. Сперва казалось, что все бесполезно: Ольга не отвечала ему и словно бы вовсе не замечала всех этих ухищрений, по-прежнему бродила, словно сомнамбула. И вдруг — Марина не поверила своим глазам — буквально за считанные часы все в ней переменилось! Конечно, это была еще не та, прежняя Ольга, которая в первый приезд Марины сидела за роялем, но она уже отвечала на Денисовы взгляды, улыбалась Денисовым шуткам, стала замечать остальных вокруг себя, прежде всего своих детей. Как раз в эти дни Ванечка начал говорить. Похоже, его, как и Джейн, не в шутку волновало состояние матери: он норовил сбежать при первом же удобном случае из детской и отправиться по всему дому на поиски Ольги. Найдя ее где-нибудь в уголке, отрешенно глядящую куда-то прямо перед собой, Ванечка немедленно утыкался в Ольгины колени, обнимал их и, пытаясь снизу вверх заглянуть Ольге в лицо, изумленно и горестно вопрошал: «Плакать? Мама плакать?! Мама, не пачь, не пачь!» Обыкновенно спустя минут пять Ванечку находили вездесущие близнецы, осторожно, тихонечко отрывали его от матери и утаскивали обратно в детскую. В отличие от него или Джейн они не пытались заговорить с матерью, не делали никаких попыток обратить на себя ее внимание, не задавали никаких вопросов. Они молча наблюдали за происходящим, вмешиваясь только тогда, когда, как им казалось, от них могла быть какая-то польза.
Постепенно в Ольгином лице стала проступать жизнь, а к вечеру ее было не узнать. Теперь она сама всюду молча следовала за Денисом, не сводя с него горящих, сияющих глаз.
«Как он может? — возмущалась Марина. — Как вообще человек может так лгать, так притворяться? Ведь он же не любит ее совсем! И как Ольга не понимает, она же умный человек!» Но Ольга, казалось, вообще перестала что-либо понимать. Она смотрела на Дениса, словно ребенок-сиротка, внезапно обретший долгожданных родителей.
Как только догорел камин, Денис подошел к Ольге, нежно обнял ее и повел к себе. Илья выразительно посмотрел им вслед и прошептал довольно громко, но не настолько, чтобы могли услышать Ольга с Денисом:
— Смотри, нашел-таки ключик!
— Молчи, кретин! — еле сдерживаясь, прошептал Валерьян. — Что ты понимаешь!
— Да я разве чего? — Илья растерянно обернулся к Марине.
Она приложила палец к губам:
— Похоже, мы с тобою и в самом деле далеко не все понимаем.
Но она льстила Илье, присоединяясь в тот момент к нему. Она, хотя и не сразу, но все-таки кое-что уже поняла.
6
В прошлый раз, приехав из Москвы с дежурства, Денис еще в прихожей первым делом расцеловал Марину, выбежавшую ему навстречу. Она узнала его шаги по скрипу снега под окном кухни. Денис тогда сразу же поделился с ней новостями, пока остальные не успели набежать.
— Видел твою Аню. К ней приехал молодой человек, по всему видать, иностранец. И знаешь, она сразу ожила, подниматься стала с постели, в коридор с ним выходить. Велела тебе привет передать. Прощения у тебя просила, что так плохо с тобой в последний раз разговаривала. Я ее заверил, что ты у нас умница, все понимаешь и нисколечко на нее не сердишься. Я был прав?
Марина с восторгом кивнула.
— Тогда поцелуй меня за это и отпускай скорее! — Денис легонько отстранил Марину и полетел здороваться и целоваться с остальными.
Это было тогда. Но в этот приезд Денис был на себя не похож. Он молча обнял Марину и сказал остальным, выбежавшим в прихожую:
— Всем привет и пока! Мне надо с Мариной поговорить.
Денис молча провел Марину мимо растерянно расступившегося народца. Они поднялись на второй этаж, прошли в Денисову комнату, сели на кровать, и Денис, крепко-крепко, почти до боли сжимая Маринины плечи, сказал ей какую-то совершенно невозможную вещь.
Что у нее, у Марины, больше нет мамы. Что ее мама умерла.
Марине показалось, будто она разом ослепла и оглохла. Перед глазами опустилась тьма, в уши врезался какой-то шум, гул вроде рева турбины. Марина помотала головой, спеша стряхнуть это наваждение. Да нет же, этого просто не может быть! Кто угодно, только не Маринина мама! Умирают старухи, седые, косматые, с трясущимися головами. Но ее, Маринина, мама была такая молодая, такая красивая, что она казалась не мамой, а старшей сестрой! И она ведь тоже ждала ребенка! Правда, чего-то там у нее не получилось, но не в этом же, в конце концов, дело!
— Как, Денис? — не в силах поверить, пробормотала Марина. — Скажи мне, как это могло случиться?
— Так. Ей сделали операцию, ты знаешь?
Марина неуверенно кивнула.
— Знаю, что должны были делать операцию, но не знаю даже какую. Папа мне ничего не сказал, а сама я так и не успела к маме в больницу. — «Теперь уже никогда не успею!» — безжалостно промелькнуло у нее в голове.
— Но ты хоть знаешь, что она тоже была беременна?
Марина снова кивнула.
— Ну вот. На ультразвуке обнаружили опухоль в матке, совсем рядом с ребенком. Эта опухоль стала расти вместе с ребенком, потом даже еще быстрее. Решили срочно оперировать. У меня в том отделении сокурсник работает санитаром. До чего же все-таки тесен мир!
— Денис, но объясни мне, от чего она умерла? Они там что-то напутали с этой операцией?
— Нет. Она… она просто не проснулась после наркоза. Марина, не плачь, пожалуйста, ты только представь, какая это на самом деле прекрасная смерть — заснуть и не проснуться! Без боли, без предсмертных судорог, без страха смерти! Ей-Богу, можно позавидовать!
— Замолчи! — дико закричала на него Марина. Она не могла больше этого выносить. — Ты же ничего не понимаешь! Как ты можешь? Как у тебя только язык поворачивается? Хорошая смерть! Ведь это же моя мама!
Марина плохо помнит, что было с ней дальше. Кажется, она кричала, рвалась куда-то бежать, Денис ее удерживал, потом он насильно заставил Марину проглотить какие-то гомеопатические шарики, от которых она словно бы впала в забытье. Вроде бы она лежала на широкой Денисовой кровати, и свет луны назойливо лез ей в глаза, а Денис сидел у нее в ногах. Иногда Марина видела, что сидит вовсе не Денис, а Женя или Алена, но чаще всего там сидел именно Денис.
Кажется, Марина что-то пила, не то чай, не то молоко, и все уговаривали ее что-нибудь съесть, но есть Марина совершенно не могла. Зато почему-то ужасно хотелось спать. Во сне Марина видела маму, разговаривала с ней, о чем-то ее расспрашивала, сидела у нее на коленях. С удивительной настойчивостью повторялся такой вот сон: Марина с мамой едут в Дом игрушки, едут долго, через всю Москву, почему-то на трамвае, наконец приезжают, вместе идут в тот отдел, где продаются куклы, выбирать Марине куклу на день рождения. Долго ходят, придирчиво осматривают по очереди всех кукол, пока наконец мама не восклицает:
— Ах, вот это то, что надо! Посмотри, Марина, какая прелесть!
И мама снимает с полки и протягивает Марине шелковый розовый конвертик. Марина берет его в руки и видит, что в конверте не кукла, а Ксюша. Ксюша таращит на Марину серенькие сонные глазки и шевелит губами — не то улыбается, не то собирается заплакать.
— Мама, мама! — кричит Марина. — Это же не кукла, это живая девочка!
— Глупая! — Мама гладит Марину по голове. — Это же еще лучше! Живая девочка будет плакать, пить молочко, научится потом бегать и разговаривать.
— Но я не хочу живую девочку! Я хочу куклу, куклу!
Марина роняет конверт, топает ногами и плачет. Ксюша в конверте ударяется об пол и тоже ревет. Мама смотрит на них растерянно и огорченно. Вокруг собирается толпа, Ксюша в конверте вопит как резаная. Мама поднимает ее и кладет обратно на полку.
— Хорошо, — произносит мама грустным и бесконечно усталым голосом, — пойдем поищем тебе что-нибудь другое.