Страница 75 из 99
— Вползай, не заперто! — отозвалось сразу несколько голосов.
К Денисовой постели был вплотную придвинут маленький складной столик на колесах. На столике дымились кофейные чашки. Чашек было пять, на кровати четверо: кроме хозяина, Илья, Валька и Алена. У Алены на коленях лежал связанный ею серый пушистый свитер, и она, низко наклонившись над ним, вышивала большую серебряную жар-птицу.
«Досадно как, что они все тут! — Марина еле сдержала вздох. — Я собиралась поговорить с Денисом наедине! Не стану же я обсуждать Ольгины откровения со всем кагалом! И уходить уже неудобно».
— Присаживайся, угощайся! — Денис указал Марине на столик.
— Это же, наверное, чья-нибудь чашка, — засомневалась Марина.
— Бери-бери! Это чашка для Ольги. Мы ее звали посидеть с нами, но она, наверное, опять не придет.
Марина взяла в руки чашку и осторожно отпила один глоток. Кофе был ужасно горячий. Кончик языка сразу покрылся мелкими пузырями.
— Здорово, что ты появилась! — Илья энергично подвинулся, освобождая Марине место рядом с собой. За стеной-окном плыла луна, и было непривычно тихо; ни снега, ни порывистого ветра, ни даже легкого ветерка. «Как мы сегодня чудесно гуляли! — вспомнилось вдруг Марине. — Тепло даже было. Не было этого обжигающего мороза. А скоро зима кончится, наступит весна, у меня родится ребенок!» Марина украдкой нащупала упругую выпуклость справа внизу живота: что это, ножка или ручка? — и тут же поверх Марининой руки легла другая. Кому ж это быть, как не Вальке? Но Марина все-таки обернулась, и они с Валерьяном заговорщически подмигнули друг другу. Валерьян нежно погладил Маринину руку, вернее, ребенка под ней. На всякий случай Марина повнимательней присмотрелась к Валерьяну: а вдруг Ольга права и их связывает что-то большее, чем ребенок? А как же тогда Сергей?
— Что-то ты меня совсем забыла? — шутливо проговорил Денис.
— Да она не только тебя, она и меня забыла, — перебил его Илья. — Марин, ну ведь правда, сколько дней ты уже здесь, шутка ли сказать: целых восемь! И ночей целых семь. И между прочим, ни одной из них со мной.
— Оставь ее в покое! — лениво проговорила Алена. — Не хватало еще давать друг другу отчет, кто и почему перестал с кем спать!
— Да я ведь просто к тому, что и с Ольгой у нас все так же вот начиналось, — пояснил Илья, словно бы оправдываясь. — Нет, ну правда, ребят, что нам теперь с ней делать? Совсем ведь захандрила девка! Такой был огонечек рыженький, и вдруг сразу куда-то все девалось.
— Ну давай поговорим, если хочешь, — сказал Денис с явной неохотой. — Скажи, Илюша, удалось ли тебе хоть раз затащить Ольгу в постель с тех пор, как она вернулась?
— В том-то и дело, что нет!
— И ты, бедненький, даже не догадываешься почему?
Илья виновато развел руками.
— Да кто же их, баб, разберет?
— Я знаю почему, — негромко проговорил Валерьян. — Мне Ольга сказала, что не желает больше заниматься такими вещами без любви.
— Смотри-ка! — негромко и как-то даже радостно воскликнула Алена. — Ребеночек-то вырос!
Денис поймал Аленин взгляд, и они тепло, понимающе улыбнулись друг другу.
— Вот видишь, Илья, нашлась причина! А ты волновался.
Илья, видя, что Денис явно издевается, обиженно засопел носом.
— Ну какая любовь? Какая такая любовь? Чуваки, вы что, с ума тут все посходили? Ведь невозможно всех любить! Сердце-то не резиновое.
— Тут резинового и не нужно! — хмуро разъяснил ему Денис. — Тут как раз человеческое должно быть. Другое дело, что люди разные. Ну так, стало быть, и любить их надо по-разному.
— Ты, Илюшка, не обижайся, пожалуйста, — заговорила Алена, — но ты, по-моему, вообще никого не любишь, даже Машу. Смотришь иногда на тебя, и такое впечатление создается, что ты просто пригрелся рядом с нами, как кошка, ну, как Барон у камина. К тебе прикоснешься, вроде ты теплый, а на самом деле это не твое тепло, а наше же.
— Ну, знаешь! — Илья даже задохнулся. — Я, по-моему, еще ни в чем никого не подводил! Я, по-моему, всегда был рядом, если что сделать надо там, привезти или что… Ни разу ничего не забывал, не перепутывал, не опаздывал, как некоторые!
— Я и говорю: ты всегда рядом, никуда не уходишь. Рядом, но не с нами. Не по-настоящему с нами. Не знаю даже, почему так. Да ты только не переживай, Илюш, мы тебя и такого любим!
— Ладно. Я холодный, черствый, никого не люблю. А Валя, а ты, Денис, где был, когда Ольга начала метаться?
— Сперва я был с Димычем в больнице, потом в Москве у меня дела были, Ксюшку принимал.
— А меня Ольга и не воспринимала никогда всерьез, — грустно сказал Валерьян. — Я для нее слишком маленький.
— А ты не пробовал как-то с этим бороться? — поинтересовалась Алена.
— Ну пробовал, да что толку?
— Значит, что получается? Давайте подведем итоги. — Денис опять перешел на свой излюбленный деловой тон. — Неужели Ольга права, никто ее тут не любит? Что тогда делать?
И Марина вдруг поняла, что Денис на самом деле растерян. Впервые она видела у Дениса такие грустные, беспомощные, виноватые глаза.
— Действительно, что же делать? — ехидно поинтересовался Илья. — Ну давай, пиши рецепт, ты же врач! К примеру, выдавать Ольге по сто граммов любви ежедневно утром и вечером в стакане теплого молока. Молоко желательно подсластить. А? Что скажешь, доктор?
— Не знаю я, что сказать. — Денис вдруг отвернулся и устало вытянулся на кровати, положив голову на колени к Алене, спиной ко всем остальным. Алена с нежностью провела рукой по его золотистым кудрям.
— Мальчик мой, — прошептала она тихо, еле-еле слышно, и вдруг сказала резко, почти что выкрикнула: — Оставьте его в покое! Выкатывайтесь все отсюдова, да поживей! Не видите, что ли, устал человек!
Они растерянно поднялись, не глядя друг на друга, проскользнули поодиночке в узкую дверь, стараясь двигаться по возможности тише. Уже за дверью Илья вдруг привалился к стене и провел полноватой рукой по взмокшему лбу. Другой рукой Илья похлопал себя по карманам ковбойки, пытаясь нащупать сигареты. Нашел и сразу же закурил. Оглядел коридор. Валерьян уже куда-то исчез, только одна Марина стояла и смотрела сочувственно, будто бы даже с жалостью. Этого Илья стерпеть никак не мог.
— Да, Мариш, вот так-то оно все, брат! — важно проговорил Илья, изо всех сил стараясь быть ироничным. — Такая вот она штука — любовь! Бог не дал, в лавочке не купишь! Пойдем-ка, Марина, к нам. Будем заместо ихнего кофею наш чай пить.
— Хорошо, я сейчас приду! — пообещала Марина. — Возьму вот только Ксюшу, кормить пора.
— Слушай! — предложил вдруг Илья. — А переселялась бы ты с ней к нам! У нас целых две комнаты! А то таскаешься каждые три часа через весь дом взад-назад, с третьего этажа на первый и обратно. Подумай, Марин!
— Я подумаю, — пообещала Марина, но, конечно, только для виду. На самом-то деле она никогда не стала бы переселяться к Илье. Как бы, интересно, они там спали? Втроем, что ли, на одной кровати? Или установили бы с Машой очередь?
Они услышали чьи-то стремительные шаги и обернулись. По коридору к ним быстро приближалась Джейн. Дойдя до Денисовой двери, девочка обернула к ним встревоженное, покрасневшее личико.
— Денис тут? — спросила она. И, не дожидаясь ответа, горестно вздохнула: — Опять у меня мама плачет.
Марина в тот вечер легла спать с тяжелым сердцем. Что теперь с ними будет? Даже Денис не знал, что ему делать! А как Алена на них кричала! Она представила себе, как из Крольчатника исчезает царившее здесь всегда чувство веселой общности, как все начинают избегать смотреть друг другу в глаза, и каждый начинает спрашивать у себя: а что вообще я тут делаю? Не попробовать ли мне устроиться как-нибудь по-другому?
Но с утра все выглядело как обычно, главным образом благодаря детям, которые носились, шумели, безобразничали, хотели есть, спать, играть, и все это одновременно, без конца требуя к себе внимания. В них точно бес какой-то в тот день вселился, с ними просто было невозможно! Ну а с другой стороны, это их отвлекло от мыслей и снова сблизило, так что к вечеру, когда малышня наконец-то была уложена и все по традиции собрались у камина, ни холода, ни косых взглядов и в помине не было. Наоборот, все, даже Ольга, как-то посветлели. Ольга вымыла голову, причесалась и повязала свой любимый хайратник, надела новый свитер, голубенький, с большущей летящей птицей, вышитой на груди серебряными блестящими нитками. Проходя мимо нее, Марина почувствовала, что от Ольги пахнет духами и что глаза у нее чуть подведены, но от этого целиком изменился облик Ольги: от нее не веяло тоскливой и тупой безнадежностью.