Эхо безмолвия

«Пусть Людвиг соскучится по мне, пока меня не будет, – думала Айгуль. – Когда вернусь, наверное, что-то и разрешится». С такими мыслями она пришпорила коня, оставив мать на время немного позади себя, чтобы наедине с собой вновь прочувствовать пережитое…

На следующий день в ауле появился экспедиционный отряд. Узнав о случившейся с Камбаром трагедии, генерал Карпов и члены его отряда выразили соболезнование женам и брату Бахыту – теперь уже новому главе рода. Людвигу через день нужно было возвращаться в Австрию для сдачи отчета по собранным материалам. Экспедиционный отряд, попрощавшись с новым главой рода, двинулся в путь в среду – удачный день, по совету Бахыта.

В пятницу провели поминки по баю Камбару. Народу приехало много. Мяса и кумыса было вдоволь. Все только и говорили, насколько умен и справедлив был бай Камбар. Вспоминали все доброе, что он сделал для людей.

Через четыре дня после этих событий Айгуль возвращалась с матерью домой. В дороге она обдумывала, как встретиться с Людвигом. Она решила, что больше не будет ждать от него первых шагов, а пойдет, как обычно, сама к нему в юрту с каким-нибудь вопросом. И у них завяжутся прежние отношения. Эти думы и мечтания вызвали у нее сладкую истому. Все это время вспоминались его поцелуи и постоянно звучала та ночная мелодия. Прибыв к аулу, они спешились. Еще не доходя до своей юрты, Айгуль спросила у пробегавших мальчишек: «Что нового в ауле?»

«Прошли сорокодневные поминки по баю Камбару, Людвиг-ага уехал на свою родину», – ответили на бегу мальчишки. Айгуль, не поверив этим словам и оторвавшись от матери, быстрым шагом направилась было к юрте любимого, как навстречу ей попалась работница Салима, которая подтвердила, что весь экспедиционный отряд с Людвигом уехал уже дней шесть тому назад.

Эта новость обожгла ее изнутри таким сильным огнем, что лицо побледнело, ноги подкосились, и она остановилась, тяжело дыша. Тело стало каменеть, и мышцы напряглись до боли. Вскоре подошла мать и спросила:

– Что с тобой случилось? Куда ты от меня торопишься убежать?

– Ничего не случилось, – с трудом вымолвила побледневшая Айгуль.

– Доченька, да ты, кажется, заболела, ты такая бледная, идем скорее домой, тебе нужно прилечь! – с беспокойством в голосе стала причитать мать.

Войдя в юрту, Айгуль коротко поздоровалась с отцом и сразу же слегла на три дня. Некогда бойкая и веселая говорунья Айгуль, почувствовав боль и пустоту, поникла и впала в безмолвие. Однако она ничем себя не выдавала. Сдержанность в чувствах – неукоснительное правило в женском, особенно девичьем, поведении казахов. «Я всегда знала, что рано или поздно Людвиг уедет к себе на родину, но не так спешно. Он уехал, будто сбежал украдкой, не попрощавшись со мной», – с горечью рассуждала она.

Ахмет догадывался, что дочь, очевидно, недовольна тем, что не смогла попрощаться с Людвигом, они ведь были так дружны. Когда, наконец, Айгуль встала, то пошла к юрте, где жил Людвиг, и попросила у Салимы разрешения войти в нее. Обстановка жилища оставалась прежней, там пока никто не поселился. Работница, чутьем понимая ситуацию, вышла из помещения. Айгуль, оказавшись в юрте, стала притрагиваться к кровати, вешалке, посуде – вещам, которых касались руки любимого. Она вдыхала воздух, что окутывал Людвига. Ей казалось, что совершится чудо – вот-вот откроется дверь, и войдет улыбающийся синеглазый Людвиг, на голову которого она от счастья высыплет горсть серебряных монет. Ее мозг не мог сразу смириться с тем, что она навсегда рассталась с любимым человеком.

«Все кончилось!» – думала Айгуль.

Так она пробыла в юрте до вечера, затем вышла за село и пошла к тому месту, где она познала любовь. Она присела на то же самое место, которое врезалось ей в память навсегда. Айгуль стала гладить траву, которая казалась ей такой родной, непроизвольно прикоснулась к ней поцелуями. Затем она легла ничком и закричала что было мочи. В этом крике были и боль, и отчаяние, и страсть. Все это приняла земля, и никто не слышал и не видел страданий девушки. После этого потоком полились слезы, которых больше никогда у нее не было. Они навсегда высохли.

Затем она легла навзничь и долго смотрела в вечернее небо, в котором прямо на глазах усиливалась синева, концентрируясь в цвете. Она повернула голову и невольно залюбовалась изумительными разводами красноватого цвета от заходящего солнца. «Как жаль, что эту красоту вижу я одна, без Людвига», – с тоской подумала Айгуль. Ей подумалось: «Почему Всевышний, сотворивший такое великолепие природы, не может помочь мне – песчинке в этом необъятном мироздании?» Наконец она успокоилась, тело расслабилось, исчезла мышечная боль, и она, поднявшись, направилась к аулу.

Через несколько дней настало время новой перекочевки. Айгуль, разбирая юрту и упаковывая вещи, думала: «Хорошо, что все заняты, и никто не спрашивает у меня, почему я молчу». Как обычно, всё сделали быстро и ладно. Во время движения каравана молодежь веселилась, пели песни. К ней несколько раз подъезжали на конях девушки с просьбой, чтобы она пела, ведь у нее был самый лучший голос. Однако Айгуль, сославшись на плохое самочувствие, старалась остаться наедине со своими думами, звучащей в голове, как она стала понимать, прощальной мелодией, что были для нее важнее и интереснее всего остального.

Несмотря на тяжесть ситуации, она, вспоминая их близость, винила во всем только себя. Вновь и вновь, уже в который раз она вспоминала о вспышке их любви, и каждый раз ее охватывало прежнее волнение.

«Получается, что после той ночи он остался холодным, а я оказалась опаленной? Однако зачем обманывать себя? Людвиг с его благородством, утонченной воспитанностью никогда бы не посмел тронуть меня, если бы не почувствовал желание с моей стороны», – размышляла Айгуль. «Он уехал, не попрощавшись со мной, значит, к сожалению, он вовсе не любил меня… – с горечью думала она. – Что же делать?! Видно, так устроен мир: кто любит, тот и должен нести огонек прошлой близости и брать на себя ответственность. Ах, если бы у меня родилось дитя от него, его часть, что согреет меня и свяжет с Людвигом навсегда!»

Такое желание молодой девушки было очень необычным для того времени. Ведь в старину такую девушку могли подвергнуть самым страшным наказаниям. Однако чувство Айгуль было настолько глубоким и необъятным, что ее сознание отвергало все, что могло противоречить ее мечте.

Когда прибыли и обустроились на новом месте, жизнь потекла в своем обычном русле и темпе. Айгуль с сестренками под руководством матери сушила на зиму молочные продукты, валяла войлочные ковры, ткала разноцветные паласы, вышивала настенные ковры, занималась привычным для летнего сезона делом. Она заметила, что практически не замечает внешнего шума. Ей казалось, что все вокруг стало безмолвным, настолько глубоко Айгуль ушла в свой мир, в котором звучали лишь голос любимого и его мелодия.

Прошел уже месяц, как она не видела Людвига, но вспоминала его ежедневно, пребывая в постоянном молчании. В один из дней, когда она стала дубить овчину, вдруг от запаха кислого молока айран ее затошнило, и она вспомнила, что накануне у нее появилась тошнота и от запаха вареного мяса. Айгуль поняла, что беременна. Хотя она сама и желала этого, прося Всевышнего об этом, тем не менее, вначале Айгуль испытала страх, смятение, отчаяние, перешедшие в тихую радость. Однако она никому не стала говорить, включая мать, боясь, что ее могут заставить прервать беременность, что иногда происходило в аулах.

В один из дней она случайно обнаружила в шкатулке матери хорошо знакомый ей перстень Людвига. Она с волнением спросила мать и отца: «Откуда этот перстень?» Тогда отец подумал: «Как ни крути, аманат[13] есть аманат, нельзя нарушать это правило, нужно отдать вещь, все равно она его обнаружила». «Доченька, это тебе перед отъездом Людвиг передал на память, возьми его, я просто забыл о нем», – с некоторым смущением ответил Ахмет.

13

Аманат – честно выполнить обещание относительно передачи какого-либо предмета конкретному лицу в его отсутствие.