Пятерка

В воскресенье Джереми сидел в своей машине, глядя на шоссе I–20, а фургон и трейлер так и не показались. Он ждал почти до заката, а потом решил, что надо ехать обратно в «Лассо». Куда они девались?

Я сотовый потерял возле бассейна, кажется, сказал Джереми женщине за конторкой. Я там ночью разговаривал с какой-то девушкой, она сказала, что музыкантша из группы. Они уехали?

Сегодня утром, ответила она. Нет, телефона никто не находил нигде.

Джереми сказал спасибо и вернулся к своей машине. Мнения Ганни спрашивать не было нужды. Он уже сам сообразил, что они поехали в Эль-Пасо. Не назад, а вперед. Их сайт говорил, что они играют в пятницу вечером в заведении, которое называется «Спинхаус». Он удивился — ожидал, что они соберут вещи и вернутся домой.

«Значит, если один убит, этого недостаточно, — думал он, снова направляясь на запад. — И близко недостаточно».

На восточной окраине Эль-Пасо он нашел дешевый мотельчик, почти весь понедельник спал и смотрел телевизор, а сегодня днем позвонил в «Спинхаус». Вопрос он задал такой: «„The Five“ будет играть в пятницу?»

«Ага, — ответили ему. — „Soul Cages“ начинают около половины девятого, „The Five“ будет где-то около десяти. Билет заранее — десять баксов, у дверей — двенадцать. Ожидается классный концерт, приходи».

Джереми сказал, что обязательно, ждет с нетерпением.

Сейчас в той пьесе, что перед ним разыгрывалась, что-то переменилось. Мексиканский дантист наклонился, глядя, как девица-с-хвостом что-то пишет внутри бумажной штучки вроде книжечки спичек. Телефон ему дает? Договаривается о чем-то похлеще приватного танца? Потом целует его в щеку, как будто говорит: «До скорого», и он встает и идет между столами, покачиваясь, к двери. Как только он оказывается снаружи, девица-с-хвостом перемещается к коренастому седому мужику в футболке с эмблемой университета Эль-Пасо и включает флирт на полную, но Джереми уже на ногах и идет через зал. Он старается сделаться невидимым — медленно крадущийся никто, не спешащий никуда, — но на самом деле он внутри напряжен, в животе клубится что-то, и нельзя сказать, что он совсем уж не боится того, что должен сделать.

Он выходит наружу, отпускает двери, чтобы они закрылись, но секунду стоит, прижавшись к ним плотно. Если через пару минут выйдет еще кто-нибудь, то выполнение этого задания придется отложить. На парковке стоят одиннадцать машин, пикапов и внедорожников, в том числе его собственная. Цель Джереми идет между машинами, сворачивая направо. Больше думать на эту тему нет времени. Он делает два быстрых шага вперед, пригибается за красной «шеви тахо» и несколько секунд неподвижно слушает молот собственного сердца. Потом крадется за мексиканцем, вынимая из кармана то, что не давал нащупать стриптизерше: тяжелый кусок мыла, завернутый в спортивный носок.

Он смотрит поверх ветрового стекла и видит, что мексиканский дантист стоит рядом с красным «лексусом», перебирая ключи. У Джереми на лице пот: много раз он посылал пулю из снайперской винтовки, много раз встречался с насильственной и внезапной смертью, но никогда ни на кого не нападал, никого не грабил, и ему даже присниться не могло, что придется такое делать. Но пришло время, и надо действовать.

Мексиканец нажимает кнопку на брелоке, и подмигивают огоньки — машина отперта. Джереми встает и устремляется вперед, примериваясь импровизированной дубиной по черепу мексиканца, но не успевает добежать, как кто-то выходит из-за машины самого Джереми, припаркованной напротив «лексуса», и спрашивает:

— Друг, огоньку не найдется?

Мексиканец-дантист поворачивается на звук, несколько путаясь в собственных ногах.

Джереми ждет, зажав носок в кулаке.

— Огоньку? — спрашивает мужик в облегающей футболке и темной бейсболке, с цепью на шее. На отлете держит сигарету.

У дантиста точно огонек есть. Он достает книжечку спичек, которую дала ему девица-с-хвостом, и протягивает ее тому, в бейсболке, и в этот момент появляется третий участник пьесы, человек в темной вязаной шапочке, с каштановыми волосами до плеч. Он возникает за спиной мексиканца и наносит мощный удар по затылку чем-то вроде дубины. Тот не успевает упасть, как двое шакалов уже хватают его и тащат тело через прореху в сетке изгороди в какую-то канаву рядом с темным складом, где возле погрузочных площадок стоят грузовики.

На все уходит несколько секунд. Джереми снова пригибается, затаившись, и обдумывает ситуацию. Значит, девица-с-хвостом дала мужику в бейсболке какой-то сигнал. Спички передавались, чтобы организовать не свидание, а ограбление. Джереми думает, не последний ли вечер девушка работает в клубе, и не могла бы полиция, пока эта девица не натянула стринги и не сделала ноги со своими двумя приятелями, найти еще случаи, когда мужчин оглушали и грабили. Как бы там ни было, а проблема в том, что денежки Джереми украли, пока он тут затаился за чужим «фордом», пытаясь сообразить, что делать.

«Мать их так! — думает Джереми, чувствуя, как растет гнев. — Не дам я им забрать мое».

Они собираются все сделать быстро. Взять его бумажник, может, и часы тоже, если те можно как-то перепродать. Хорошо бы, чтобы у мудака хоть золотых зубов не нашлось.

Джереми знает, что у него три единицы оружия: мыло в носке, обретенные в Корпусе умения и фактор внезапности. Если он хочет получить эти деньги, надо сделать работу. Поэтому он движется вперед, стиснув зубы, и когда добирается до порванной сетки изгороди, видит, что они там, в канаве, один обшаривает карманы штанов, другой снимает часы с правой руки.

Один что-то говорит другому, тот в ответ смеется коротко и визгливо.

Но не успевает он затихнуть, как Джереми соскальзывает в канаву и бьет зеленую шапку мылом в висок. Раздается очень приятный звук, будто стукнулись два деревянных бруска. Смеющийся грабитель больше не смеется. Он издает придушенный всхлип, падает, изо рта у него сочится кровь, и Джереми понимает, что откушенный кусок языка попал в горло. Вор в бейсболке поднимает глаза и застывает, но оказывается быстрее, чем можно было подумать, потому что не успел Джереми замахнуться, как вор отскакивает от тела, разворачивается и пускается бежать по канаве, будто за ним гонится ад.

Джереми мгновенно бросается за ним, потому что именно у этого гада бумажник и, если что, все зря.

Вор быстр, сомневаться не приходится — страх придает силы ногам. Но Джереми целеустремлен, и хотя начинает уже ловить ртом воздух, он не даст вору украсть свои деньги. И он догоняет бегущего, хотя не может вогнать в ноги ту силу, что им нужна. Очень давно это было, уже и память не держит — бег по шесть миль под дождем в лагере Пенльтон, изо всех сил.

Но если в Корпусе его чему-то научили, так это цепкости. Вцепиться и не отпускать, пока противник не даст слабину. Канава тянется и тянется, но цепкость Джереми в конце концов дает плоды, потому что вор ломает ритм и пытается взобраться по крутой стене слева. Он тянется, хватается за стебли травы, баскетбольная кроссовка оскальзывается на пыльном бетоне, не находя опоры, и Джереми налетает вихрем. Хрустящий удар мылом по левому колену — и нога подкашивается.

— Ой, не надо, не надо, — говорит парень детским умоляющим голосом, и Джереми думает, что это, может быть, и правда мальчишка, но на самом деле оно без разницы. Значит, выпал мальчику ночной урок.

Джереми стаскивает воришку за цепи на шее. Тот поворачивается и пытается лягнуться здоровой ногой, одновременно нанося удар по касательной в грудную клетку. Ничем хорошим это для него не кончается.

Джереми уходит от кулака, уклоняется от нацеленного в пах колена, а потом бруском мыла наносит удар поперек лица. Хруст — и нос взрывается. Джереми замахивается снова, бьет под черную измазанную бейсболку и по звуку слышит, что, похоже, выбил все передние зубы. Третий удар приходится по плечу, но тут тело опускается, перестав сопротивляться, и вор начинает рыдать и одновременно блевать на дно бесконечной канавы.