Страница 111 из 246
( … какая роль достаётся стройбату в промежутке между двумя цирками?
Точно! Погрузить один и разгрузить второй …)
Но всё равно это был праздник и мы празднично втаскивали большие ящики в длинные прицепные фургоны с брезентовым верхом и празднично вытаскивали такие же ящики из таких же, но других, длинных прицепных фургонов.
А потом мы съели по мороженому, выпили кваса из бочки на околоцирковой площади, зашли в его здание и расселись, кто где, на зрительских креслах пустого амфитеатра вокруг арены.
Представители только что прибывшей труппы лилипутов ходили восхищёнными кругами вокруг самого низкорослого члена нашей погрузочно-разгрузочной группы особого назначения.
Если б он вырос на два сантиметра короче, то его не загребли бы даже и в стройбат; а так – метр пятьдесят шесть есть? – годен!
Один из лилипутов даже о чём-то негромко поговорил с ним; солдат так никогда и не признался нам – о чём.
Скорее всего его сманивали в номер силовых акробатов, когда на нижнем силаче выстраивается целая пирамида из более легковесных гимнастов-лилипутов.
Какая-то лилипуточка позвала меня помочь ей.
Мы с ней покинули здание через боковой ход и она повела меня к ряду вагончиков на автомобильных колёсах.
( … как-то странно идти за женщиной, которая тебе по пояс; чувствуешь себя слоном в индийской деревушке …)
Она поднялась на высокое крыльцо, вскинула руку над головой, подёргала ручку двери и тонким голосом попросила меня открыть.
Я опустил ладонь на ручку, чуть налёг, чтоб повернулась, и распахнул дверь.
– Спасибо!
– Пожалуйста.
До чего, оказывается, неудобно жить в мире не подогнанном под тебя.
Я вернулся в цирк, где Алик Алиев самозабвенно гонялся по кругу арены за низкорослым белым пони, который в гробу видал таких ефрейторов-джигитов в кирзовых сапогах.
Оркестр духовых наскоро репетировал бравурные марши с нагловатой фальшивинкой присущей оркестрам цирка.
Группка лилипутов скопилась возле тяжёлых складок занавеса и одна из них – размером с детсадницу старшей группы – закатывала матерный скандал своему мужу, которого застала в вагончике с другой лилипуткой.
Исполненная цыплячьим писком матерщина теряет в своём удельном весе, но накал эмоций скандалистки не уступал глубине страстей в шекспировских твореньях.
Ольга приехала посреди дня.
Нас привезли на обед и мне сказали: «твоя жена на проходной».
Я – туда, оттуда – в штаб. Увольнительную дали только до утра. Говорят, комбат не здесь, после утреннего развода продлят.
Потом еле-еле парадку нашёл – старшины нет, а ключ от каптёрки только у него.
В хэбэ городские военные патрули на увольнительную не посмотрят – загребут.
Так что, в город мы приехали вечером, но у неё место в гостинице уже было.
Номер на двоих, с умывальником на стенке.
Тут к нам какой-то рыжий парень постучался. Ольга говорит – познакомься, мы вместе в поезде ехали.
Он в свой номер пригласил, там у него встреча с друзьями.
Мы пошли, только Ольга попросила, чтоб я говорил, будто она моя сестра – она ему в поезде лапшу вешала, что к брату едет.
( … ну, ладно. Сара с Авраамом тоже так прикидывались …)
У него в номере длинный стол весь вином заставленный – гусарская пирушка.
Он учился в ставропольском авиационном военном училище лётчиков-штурманов, но его за что-то там отчислили и вот приехал друзей проведать.
А те уже курсанты третьего курса.
Я их училище знаю, вместе с нашим отделением в их новом корпусе в подвале перегородки ставил. Когда эти курсанты по звонку убегали со двора на уроки, мы в их беседках бычки стреляли.
Тут у них вокруг стола свои воспоминания идут, тосты. Мы тоже выпиваем.
Смотрю, этот рыжий свою ладонь Ольге на коленку – она между ним и мной сидела.
Ну, что? Хватить его бутылкой по голове? Так брату не положено – вдруг будущего зятя спугну?
Она, конечно, руку его сняла, а я, типа, ничего не видел. Ушли мы.
Она говорит, а что такого?
И правда, в Конотопе на Миру, когда мы у фонтана на скамейке всем кодлом покурить садились, ей тоже коленки гладили, а она точно так же снимала.
Но тогда мы ещё не состояли в браке.
Утром, когда я бежал к УАЗику, что привозит прапоров в часть, Джафаров от смеха по кузову укатывался:
– Ты бежал как в замедленной съёмке. Клянусь мамой, видно, что стараешься, а всё на одном месте. Хорошо хоть ветра нету.
Увольнительную мне дали до вечерней проверки.
Суки.
Когда я вернулся, Ольга всё ещё спала, в кофточке наизнанку.
Потом уже надо было освобождать номер – он даётся на одни сутки.
Я сказал ей, что должен вернуться в часть к вечерней проверке, а она сказала, что вечером у неё поезд.
Мы ещё в кино сходили; какая-то сказка про персидского Геракла по имени Рустам.
Потом посидели на скамейке внизу Комсомольской Горки.
Она сказала, что ей пора на поезд, но провожать не надо, и заплакала.
Прохожие хмыкали – классическая картина Репина: девушка залетела, а солдату это всё по барабану.
Она ушла.
Я ещё немного посидел и поехал домой.
На следующий день в столовой я опрокинул на себя миску супа. Горячий.
Сам не знаю как это вышло. Все как-то так посмотрели, молча.
Облился. Что за знак?
Кофточка наизнанку.
( … есть мысли, которые лучше не начинать думать , а если уж начал, то лучше не додумывать до конца …)
Замполит приказал Саше Рудько, чтоб к 9-му мая в отряде был духовой оркестр, или он из начальников клуба пойдёт пахать на стройку, а старшина его до конца службы на полах сгноит.
И – пожалуйста! За три недели у нас духовой оркестр.
Джафаров с Комиссаром – трубы, Рассол на баритоне, Замешкевич в тубу «бу-бу»; они, оказывается ещё в школьные годы в кружке дудели; Карпеша – барабанщик, Рудько на кларнете, клубный художник, Саша Лопатко, в большой барабан колотушкой бýхает, а у меня самый главный инструмент – две медные тарелки.
Саша Лопатко тоже начинал в нашем отделении, но потом его папа приехал на переговоры с командованием отряда.
Кстати, папа у него – поп. Возможно, за это и в стройбат сынка определили, как поповича.
Боевую технику ведь не каждому доверять можно.
Мы подготовили целых два номера «На сопках Маньчжурии» и «Прощание славянки»; не потому, что угроза возымела действие, а просто лабух за лабуха – стеной!
На 9 мая мы переоделись в парадки и нас маленьким УАЗиком возили по строительным объектам. В сопровождении замполита на «козле».
Праздники для бездельников, а стройбат всегда на боевом посту.
Отделениям-бригадам приказывали временно оставить фронт работ и построиться.
Замполит толкал совсем краткую речь (комбат бы на полчаса завёлся сам не зная о чём), мы играли «Сопки» и «Славянку», и солнце играло на трубах.
Чтобы получился праздник, обязательно нужен духовой оркестр.
Следующим шагом карьеры «Ориона» стало приглашение отыграть танцы в клубе села Дёмино, отстоящего за шесть километров от нашей части вдоль одного и того же асфальтного шоссе.
Мы там не только играли, но и, сменяя друг друга на инструментах, по очереди спускались с маленькой сцены в маленький зал – танцевать в кругу местной молодёжи.