Страница 21 из 23
Пальцы безнадежно замерзли.
Дом у него в Витторизе был, конечно, не такой большой, как в Шеле, но очень уютный, с огородным белым совсем невысоким забором палисадником и красивыми ступеньками на входе. Стоял чуть вдалеке от других. Два этажа, красная двускатная крыша, балконы и окна с большими ставнями. Перед крыльцом на краю дорожки невысокий фонарь стоял. Будто из сказки. Я с первого взгляда влюбилась.
Жить здесь было бы очень здорово, но – я оглянулась на Кэри – с ним?
Ланкмиллер первый этаж даже осматривать не стал, сказал, что он для прислуги и гостей. На втором этаже была столовая, просторный рабочий кабинет, две спальни: одна большая, с огромной кроватью, ночниками по стенам и шкафчиками разными, вторая маленькая совсем, только кровать, гардероб, и большое окно. Наверное, моя будет.
– Ах, какая красота, – томно пропел Кэри, скользя пальцем по крышке ноутбука, – тишина и покой. Знаешь что, иди переодеться по-домашнему и подожди меня.
Не знаю, что он имел в виду под «по-домашнему», но единственная женская одежда, что после поиска по многочисленным шкафам обнаружилась – это совсем простенькие женское платье. Ничего против него я не имела, но расстроилась, по-прежнему нигде не обнаружив нижнего белья. Фетишист. Вот прикарманю его семейники, будет знать. Их, кстати, я тоже не нашла, но едва представила Кэри без исподнего, жутко на себя разозлилась.
Не достичь мне гармонии.
Ланкмиллер появился в дверях большой спальни, в которой я на тот момент обреталась, и кивком указал на кровать.
Только приехали. Неужели прямо сейчас трахать собирается?
Я отвлеклась от занимательного изучения вида из окна и перековыляла в указанное место, присела, свесив ноги, и прямо-прямо на хозяина уставилась. Тот мою ментальную атаку встретил с титаническим равнодушием, приблизился с таким лицом, будто ему сейчас нечто неприятное сделать предстоит.
Он наклонился, выудил из-под кровати что-то определенно тяжелое и противно бряцающее, я едва только потянулась посмотреть, как цепь сомкнулась на моей голени.
– Ты… т-ты зачем? – хриплым шепотом выдавила я, чувствуя, как бросает в лихорадочную дрожь.
– Это ненадолго, не беспокойся, – без тени жизни в голосе отозвался Ланкмиллер, один сплошной металл, – потом привыкнешь, а пока твой свободолюбивый нрав придется сдерживать, уж не обессудь.
– Предлагаешь мне сидеть на цепи, значит? – как-то отрешенно спросила я, уставившись на одеяло. – Как… животному?
– Она достаточно длинная, не будет мешать передвижению по комнате. Уборная там, тоже достанешь, – он указал на неприметную белую дверь в углу, выпрямился и в упор на меня взглянул.
Я это чувствовала, но головы не поднимала – сил не было. Шурупы на моих оковах тяжелые и немного ржавые. Больно. Цепь к ноге плотно не прилегает, а даже болтается.
Ланкмиллеру обязательно делать какую-нибудь дрянь, едва я только начинаю немного его принимать?
– Генрих посоветовал?
– Нет, – Кэри покачал головой, – это было мое собственное решение.
– Вот как…
– Смотри, – он щелкнул меня по лбу, – губы дрожат, разревешься сейчас, а говорила, что никогда не плачешь.
Напрасная попытка разрядить атмосферу.
– Я и не плачу… – ресницы пришлось опустить, – Я… Меня от ненависти трясет.
– Ясно, – он таким голосом это сказал устлавшим, будто я его замотала вконец своим «переходным возрастом», и собрался уходить.
– Стой! – я поймала его за рукав и крепко стиснула, уставившись исподлобья, – мне таблетку обезболивающего и что-нибудь поесть.
– Я прикажу, – заверил он, потом снова ко мне лицом обернулся, склонив голову, – Кику, не убивайся так, это для твоего же блага. Если вдруг соблазн сбежать возникнет, реализовать ты это не сможешь. Крупных проблем избежишь.
– Сажать на цепь и для моего же блага? Спасибо большое тебе, хозяин, – глухо проворчала я и отвернулась к стене, лишь бы только его не видеть.
Хороша забота. Нихера себе, ты врешь Ланкмиллер. Но мы-то с тобой правду знаем, можно было бы ядом меня и не поливать. Раз у тебя способы развлечься такие, скажи прямо.
Я поднялась с кровати и поплелась обратно к окну. Скоро возненавижу все постели в мире за одну только ассоциацию.
Если буду вести себя тихо, он цепь быстрее снимет? Он так сказал? Как унизительно, черт, как же…
Я сжала голову руками. С ума сойду здесь.
Побыстрее бы. Тогда и оковы пригодятся.
Вся моя беда в том, что мне обязательно нужно себя кому-нибудь доверить для нормального функционирования психики. В бордель-кафе был хотя бы бармен, вообще отличный мужик. И Феликс… А здесь Кэри – единственная и худшая альтернатива. Ему доверять вообще нельзя, слишком много думать осела будет. Сочтет за слишком интимный жест.
Я задержалась на внезапно пришедшей мысли, что BDSM из этого неплохой бы вышел. Ланкмиллер останется доволен, если ему удастся завоевать мое доверие. Но одно дело – развратные игры, другое – тяжелая цепь на голени.
Ни несчастным, ни полным ненависти взглядом Кэри не проймешь, значит, надо действовать иначе.
С ничтожно-подхалимским подобострастием.
Дьявол, как я все это ненавижу.
Безделье действовало убийственно.
Я была до смерти не привыкшая к такому образу жизни. И потому он меня ломал до хруста в костях.
Цепь на глаза попадалась постоянно, а когда не попадалась, напоминала о себе тяжелым металлическим звяканьем. Я еле удерживалась, чтоб не взвыть.
Унизительным было все. Даже воздух, наверное. Мне отказано в свободе, нижнем белье, и каком-либо другом занятии, кроме ублажения господина. Ну разве не смешно? Смешно, еще как смешно.
Мне не хохоталось.
Когда не смеется и не плачется, честно говоря, паршиво. Говорили, со слезами вся гадость с души уходит.
Моя не уходит. Значит, пусть накапливается. Может, когда-нибудь я от этого просто сдохну.
Лежать ничком на кровати и при этом еще как-то умудриться грызть ногти – занятие не привлекательное совсем. Альтернативы, впрочем, нет. Я уже облазила все ящики в комнате – и все пустые, кроме, наверное, тех, которые заперты. Чуть не сорвала тяжелые темно-красные шторы, и почти поскользнулась в ванной. План перевыполнен.
И, не хочется признавать этого, я жду Кэри. Как объекта, который будет хотя бы двигаться. Что-то вроде мухи. Последним таким была служанка, единственная в доме, которая принесла запас еды сразу на целый день – церемоний на новом месте разводить не собирались, хозяйство еще не отлажено.
Чтобы наесться хватило совсем чуть-чуть, я уже подумала, может Ланмиллеру объявить голодовку. Но это отвратительно глупо и…
Голодать я ненавижу.
Уже наступали сумерки, когда Ланкмиллер в комнату заявился. Я сделала вид, что его не замечаю, точно так же, как он вид делал прошедшие несколько наизнанку выворачивающих часов. Сейчас он что-то такое скажет, что можно будет потом уже и не притворяться.
Испорть мне всю малину, давай. Поболтать же хочется. Хоть с кем-нибудь. Хотя бы с тобой.
– Я в расцвете лет заработаю себе ревматизм, – Ланкмиллер с размаху упал на кровать, – или какие-там болезни со спиной связаны.
Я осторожно выползла из-под его руки. Когда задыхаешься, игнорировать сложно.
Это не помогло. Кэри на ощупь нашарил мой локоть и дернул за него, заставляя повалиться обратно.
– Так… а в чем дело-то? – пробубнила я в воротник Ланкмиллерской рубашки. Если буду отползать, руку вывернет.
От чего вообще бывает ревматизм? Это что-то со спиной? Или от нервов?
– Мне даже отравиться нельзя, понимаешь? Всего день, а уже такие завалы работы, что хоть вешайся. Я неотступно за компьютером – спину ломит просто не человечески, – почти что простонал Кэри, ероша волосы. – Целый день, то партнеры, то еще кто…
Ну да. Посетуй мне. Это, конечно, не так сложно, как весь восемнадцати часовой рабочий день носиться между столиками пьяных похотливых мужиков, разнося их заказы, с перерывом на обед в пятнадцать минут. Я даже немного сочувствую.