Страница 14 из 18
Вайолет нравятся большие парни. Маленькие все время пытаются трахнуть ее от чувства неполноценности. Возможно, этим объясняется, почему при докторе Лайонеле Азимуте с его ручищами и хриплым смехом, напоминающим звук измельчителя отходов, ей хочется снять лифчик.
А может, это ничем не объясняется.
Она садится на крайний правый табурет и спрашивает:
– Есть какое-нибудь интересное пиво?
– Любое пиво хоть немного, да интересное, – говорит парень с другого табурета.
Вайолет соглашается. Пиво – прекрасный пример превышения популяцией емкости среды: помещаешь кучку организмов в закрытое пространство, где углеводородов столько, сколько они в жизни не видели, потом наблюдаешь, как они подыхают от собственных продуктов жизнедеятельности – в данном случае углекислоты и спирта. А потом пьешь все это.
– Что-нибудь вроде хефевайцен, да? – спрашивает бармен.
– Ну, не обязательно прямо хефевайцен.
– Я просто для примера сказал. – Он роется в холодильнике под стойкой. – Не очень-то разгуляешься. Если вы не местная, то, может, вам будет интересно “Грейн стар”.
Парень на табурете показывает свою бутылку. Клевая винтажная этикетка.
– Звучит неплохо.
– Стало быть, “Грейн стар”, – говорит бармен.
– А с чего вы решили, что я не местная?
Мужики смеются:
– Что, увидели это местечко в гиде “Мишлен”?
– Ага, – отвечает Вайолет, – в разделе “Бары Форда, которые еще открыты”.
Бармен бросает на стойку два кóстера “Санкт-Паули гёл” и ставит на один пинтовый стакан[36], а на другой – бутылку. Открывает бутылку, и из нее поднимается пар.
– “Санкт-Паули гёл” у меня тоже нет, – говорит бармен. – Эти кóстеры уже были здесь, когда я купил бар. Все никак не израсходую.
– Тогда надо их использовать, – отвечает Вайолет. – Еще одно пиво для бармена, пожалуйста.
– Спасибо, но я на диетической коле. – Бармен поднимает и показывает свой стакан, а Вайолет и парень на табурете наклоняются друг к другу и чокаются бутылками. Вайолет это место нравится все больше и больше.
– Неплохо, – говорит она, отпив глоток.
Хотя и не особо хорошо. Пиво “Грейн стар” оказалось сладковатым, жидковатым и с металлическим привкусом, хотя, наверное, оно достаточно необычное, чтобы привязаться к нему, если пить его, занимаясь чем-нибудь прикольным.
Но это вряд ли. Если только не явится доктор Азимут и не увезет ее в отель, чтобы оттаскать за волосы.
Вайолет не просто подумала об этом. Но еще и рыгнула. И говорит:
– Что за херня здесь творится?
Бармен и парень на табурете переглянулись.
– В Саудене есть парочка хороших баров. Можете заглянуть туда, – советует бармен.
– Я не бар имею в виду, – поясняет Вайолет. – Бар отличный. Я об этом городке.
– Ах, вот оно что, – говорит бармен.
– Точно, о Форде, – вставляет парень на табурете.
– Ага, – кивает Вайолет, – о Форде.
Парень на табурете заявляет:
– Лично я считаю, во всем виноват мэр.
– Большинство так считает, – говорит бармен.
– Почему? Что с ним не так?
– Полный ушлепок, – отвечает парень на табурете.
– И тусуется с еще худшими ушлепками, – добавляет бармен.
– Которые по сравнению с ним кажутся нормальными.
– И еще ему все завидуют.
– Или так ему хочется думать.
– Вы о чем говорите? – не понимает Вайолет.
– Да мы прикалываемся, – признается парень на табурете и кивает на бармена: – Это он мэр.
– И он же владелец “Спид-марта” и винного магазина. Поздравляю: вы только что познакомились со вторым и третьим работодателем Форда.
– Очень приятно. А кто же на первом месте?
– “Си-эф-эс Аутфиттерз”. С большим отрывом.
– На Дебби работает больше народу, чем на тебя или на меня, – говорит парень на табурете. – Если ты не путаешь понятия “давать работу” и “платить деньги”.
– Э-э! – одергивает его бармен.
– Вы о психофициантке Дебби?
– Значит, вы ее знаете, – говорит парень на табурете.
– Да уж. Что у нее, на хрен, за проблемы?
Парень на табурете собирается ответить, но тут бармен спрашивает Вайолет:
– А вы, часом, не из органов, а?
– Нет.
– Без обид. Просто вы как будто похожи на кого-то из телевизора.
– Ну, началось. Нет, я не из органов. Ни в жизни, ни в телевизоре.
Вайолет видит, что они ломают головы, как бы повежливее спросить, кто же она тогда.
– Я палеонтолог.
Парень на табурете поворачивается к ней:
– Как в “Парке Юрского периода”?
– Именно так.
Вайолет не против такого сравнения, хотя единственное в этом фильме, что она теперь считает реалистичным, – это то, что мужчину с ученой степенью доктора все называют “доктор Грант”, а женщину с ученой степенью доктора – “Элли”. И книга, и фильм повлияли на ее выбор профессии. И всем дали возможность думать, будто они имеют хоть какое-то представление о работе палеонтологов.
– Я не поверю в эту чушь, – говорит бармен.
– Я покажу вам свой жетон, – отвечает Вайолет.
– Да что вы?
– Ага. Палеонтологам ведь выдают жетоны. Так что не так с Дебби?
Мужики опять переглянулись:
– Ну… жизнь ее потрепала, – говорит бармен.
– Это точно, – поддакивает парень на табурете.
– Что с ней случилось?
– Несколько лет назад она потеряла сына.
– О, черт.
– Не знаю уж, оправдание это, чтобы слететь с катушек, или нет.
– Вполне возможно, – замечает парень на табурете.
– У нее на заднем дворе были какие-то пацаны, – говорит Вайолет.
Бармен качает головой:
– Эти мальчишки просто работают на нее. Они ей не родные. Сын у нее был только один – Бенджи.
– Что с ним произошло?
И снова мужчины переглянулись.
– Что? – не понимает Вайолет.
Парень на табурете пожимает плечами:
– Это… не совсем ясно.
– Как это?
Помолчав, бармен отвечает:
– Бенджи и его подружка погибли, купаясь голышом в озере Уайт.
Вайолет чуть не захлебнулась пивом.
– Слышали о нем? – спрашивает бармен.
– Да. Как они погибли?
– Полиция закончила следствие, решив, что их порубило лодочным винтом.
– Но вы не верите, что так и было?
– Так решила полиция.
Вайолет пристально смотрит на собеседников:
– Вы опять прикалываетесь надо мной. Хотите, чтобы я поверила, будто это чудовище.
Мужики уставились на нее.
– Значит, вы слыхали об Уильяме? – удивляется парень на табурете.
– Об Уильяме?
– Уильям – Уайт-лейк-монстр.
– Ладно, – говорит Вайолет. – Во-первых: теперь я точно знаю, что вы меня разыгрываете. Я слышала о каком-то монстре. Я никогда не слышала, чтобы его называли Уильямом. Или чтобы он убивал людей.
На самом деле она только предполагает, что ее разыгрывают. Если бы на озере Уайт бывали смертельные случаи, Реджи Трегер упомянул бы о них в письме ради рекламы.
Вайолет пододвигает пустую бутылку бармену:
– Во-вторых: мне нужно еще пива.
– Раз уж ты полезешь в холодильник, то и мне захвати, – говорит парень на табурете.
– Сколько же в вас дерьма, ребятки, – говорит Вайолет.
Бармен отзывается из-под стойки:
– Ну, и да, и нет.
Лен раскладывает футболку на барной стойке. Лен – это бармен. Парня на табурете зовут Брайан. Они перезнакомились, перед тем как Лен отправился на склад за футболкой.
На футболке изображено озерное чудище. Этакая смесь апатозавра с плезиозавром, улыбается и приподнимает бровь. Внизу надпись: “Форд, Миннесота”. А рядом с головой, в пузыре: “Уильям где-то рядом!”
– Можете оставить себе, – говорит Лен. – У меня этого барахла тонны. Надо их вместо костеров использовать. Только не носите ее в Форде, а то начнутся беспорядки.
– Почему?
– Народ здесь думает, что согласие участвовать в обмане каким-то образом стало причиной всех этих смертей.
36
“Пинтовый стакан” – 470 мл в США, 570 мл в Великобритании. (Британия не присоединилась к метрической системе мер, поэтому фраза для подката: “Забавно, что в песне поется «Отдам тебе свою любовь до дюйма», хотя в Британии метрическая система”, – тоже не работает.) Возможно, Вайолет это пригодится. [Строка из песни “Whole lotta love” британской группы “Led Zeppelin”. – А. К.]