Привет эпохе

Был знойный полдень, когда я, наконец, разыскал на окраинной наманганской махали дом, где живет мать Тахира Юлдашева, 62-ухлетняя Карамат Аскарова. Грузная невысокая женищина приветливо пригласила в дом, усадила на низенькую скамеечку, сама с явным усилием опустилась рядом.

– Ох, замучили меня болезни, сынок, – посетовала она. – Сахар повышенный и сердце болит. А как ему не болеть, как каждый прохожий смотрит мне вслед и думает: «Вот пошла женщина, родившая этого бандита». Конечно, в глаза мне никто ничего не говорит. Я в этой махалле живу больше сорока лет, с тех пор, как замуж вышла. Здесь детей рожала, отсюда мужа в последнюю дорогу проводила. За долгие годы никому плохого не сделала, люди это знают. Но Тахир, ох, горе мне этот Тахир… Будь проклят тот день, когда я его родила.

Женщина с трудом поднялась, выпила лекарство.

– Ребенком он рос обычным, – продолжала мать. – Очень любил горячие лепешки, даже сам печь научился. Я думала, он поваром станет, но когда подрос,стала замечать за ним какую-то злость. На всех кричал, дрался, соседи стали на него жаловаться. Не знаю, какой шайтан в него вселился. Однажды мой младший сын хотел сам испечь лепешки, хотел старшему брату угодить. Одна из лепешек пригорела и Тахир это увидел. Он набросился на младшего, стал избивать его с такой жестокостью, что я даже растерялась. Потом опомнилась, оттащила, стала ругать. Я даже кричала: «Да отсохнут твои руки, если ты еще раз поднимешь их на брата». Он от меня вырвался, хлопнул со злостью калиткой и убежал. С тех пор он ни разу не переступал порог отчего дома. Да и я его с тезх пор ни разу не видела. А как узнала, чем он занимается, какое горе людям приносит, и видеть его не хочу. Мне, матери, горько произносить эти слова, но у меня нет больше сына Тахира, я проклинаю его.

Из информационной справки:

«Юлдашев Тахир, 1967 г.р. Уроженец Наманганской области, узбек. В среде религиозных экстремистов известен под кличками Бай, Директор, Тахир Юлдаш. С 1991 года стал выступать активным сторонником ваххабизма. Выступил одним из организаторов и лидеров экстремистской организации «Товба», члены которой участвовали в создании вооруженных террористических групп. Провозгласил себя лидером так называемой партии исламского возрождения Узбекистана – амиром, а впоследствии лидером созданного им исламского движения Узбекистана (ИДУ). В 1992 году, с целью избежать уголовного наказания, покинул пределы Узбекистана. Организация «Товба» перешла на нелегальное положение. В середине девяностых членами этой организации осуществлен ряд разбойных нападений и убийств представителей власти, правоохранительных органов, граждан узбекистана.

Проживая постоянно в Афганистане, Тахир Юлдашев проводит планомерную работу по вербовке граждан Узбекистана для обучения их в боевых лагерях Афганистана, Таджикистана, Чечни, подготовки их к террористической деятельности».

… Худжа-кишлак находится всего в нескольких километрах от Намангана. Дом, где живет старший брат Джумы Намангани, Са бирджан Ходжиев, мне показал первый же прохожий. Сабирджана к разговорчивым собеседникам никак не причислишь. Впрочем, оно и понятно.

– Мы с Джумой росли вместе, – поведал он. – Джума помладше, я его за руку в школу водил и он меня во всем слушался, никогда не перечил. Когда вырос, стал все чаще из дома пропадать. Потом вообще уехал. Мы иногда по несколько месяцев от него никаких известий не имеем. После взрывов в Ташкенте у нас в районе тоже несколько человек арестовали – у них нашли оружие, взрывчатку и выяснилось, что онги связаны с Джумой. Со всего кишлака собрались мужчины. Они пришли к моему дому с кетменями, стали камни в окна бросать, в доме ни одного целого стекла не осталось. Меня самого от расправы спасла милиция.

– А чего они от вас хотели?

– Кричали, что это мой брат принес в их дома горе несчастья, сбил с пути истинного их сыновей, одурманил им головы. Когда все успокоилось, я первым делом побежал к сестре, она живет рядом. У нее тоже все стекла побили, но ее не тронули. А сестра недавно к Джуме ездила, разговаривала с ним, но он ее прогнал, – огорошил меня сообщением Сабиржджан.

– Да, была я у Джумабая, – подтвердила мне сестра Намангани Махбуба Ахмедова, когда мы с ней встретились.– Я хотела с Джумой поговорить, попросить его, чтобы он покаялся.

– А как и где вы его нашли?

– В Таджикистане нашла, хотя и нелегко это было. Меня к нему долго не пускали, видно проверить хотели, что я не обманываю. Потом привезли в горный лагерь и сразу провели к Джуме. Мы разговаривали вдвоем. Он на меня кричал: «Молчи, женщина, ты ничего не понимаешь». Потом стал говорить, что они все равно изменят власть в Узбекистане и там все равно будет исламское государство. А потом прогнал меня и сказал, чтобы я к нему больше не совалась со своими глупостями. Даже не просил, как дома дела…

ВМЕСТЕ С ЖЕНОЙ – В ТЮРЬМУ

Группа из семи наркокурьеров ( это в официальных документах они именуются наркокурьерами, а здесь, в Центральной Азии, их называют просто мулами, потому что, как ишаки, тащат на себе мешки с наркотиками весом порой до 50 килограммов) перешла афгано-узбекскую границу поздно ночью. На надувной лодке переправились через Аму-Дарью, потом действовали по тщательно разработанному плану. Среди мулов двое уже не раз «ходили через речку». Подойдя к контрольно-следовой полосе (КСП), заранее приготовленной рогатиной приподняли колючую проволоку заграждения, взгромоздились на плечи друг другу и двумя группами, в одной три, в другой четыре человека, перешли границу. Пограничников эта хитрость уже давно с толку не сбивает, хотя отслеживать потом продвижение нарушителей границы становится намного сложнее. Наиболее подготовленный из мулов может посадить на свои плечи еще четырех человек вместе с грузом. На КСП остаются следы всего одного человека, а на самом деле вглубь территории сопредельной страны проходит несколько. Сразу после перехода границы они, как правило, рассеиваются, а потом собираются в заранее условленном месте. На этот раз у мулов все пошло наперекосяк.

КСП преодолели без особых проблем, разделились на две группы. Четверка, которая должна была уже через час выйти к кишлаку, где их ждал покупатель, сбилась с пути. Не сумев сориентироваться по самодельной карте, они к рассвету оказались в открытом поле. Двигаться дальше было опасно. В любую минуту поблизости мог оказаться пограничный наряд. Тогда старший группы принял решение – спрятаться. Нашли просторную лощину, забрались туда, сверху завалили себя камнями, оставив небольшую щель, чтобы не задохнуться. Через несколько часов послышался лай собаки, блеянье овец. видно, чабан пригнал отару на луга. Впоследствии выяснилось, что так оно и было. Чабан шел вслед за отарой, привычно проверяя посохом каждую расщелину – вокруг грызунов видимо-невидимо, да и лисица могла спрятаться. Ткнул он посохом и в ту щель, где прятались мулы. И тут случилось непредвиденное. Самый младший в группе, пятнадцатилетний пацан, получил посохом по лбу, машинально схватил палку и потянул ее на себя. Сразу сообразив, что в расщелине притаился не зверь, а человек, чабан отпрянул и заспешил туда, где надеялся встретить пограничников. Расчет его оказался верным. Через несколько минут он увидел пограничников с собакой. А вскоре вся группа была схвачена. Мулы и не думали оказывать сопротивление. Они боялись только одного – чтобы пограничники не начали стрелять, и как только увидели людей с автоматами в военной форме, тут же подняли руки. Так с поднятыми руками и выбирались из своего убежища. Рухнули, как подкошенные, на колени и начали верещать: «Только не стреляйте, не убивайте нас. На допросе они тут же признались, что их семеро, встретиться должны в кишлаке. Тут же и карту показали, где был помечен дом скупщика наркотиков. Ситуация осложнялась тем, что покупатель еще десять дней назад был уличен в скупке наркотиков и оружия, и арестован. Ясно было, что мулы, не обнаружив скупщика, начнут искать другой канал сбыта. Но какой?