Привет эпохе

У арестованного скупщика было два сына. Ранее в торговле наркотиками они, правда, не были замечены. И все же их дома решили проверить. В одном из домов и обнаружили мирно спящими троицу мулов. Судя по их ошалелым глазам, они и сами отведали своего мерзкого зелья.

Мне разрешили попристуствовоать на допросе одного из наркокурьеров. Как только он увидел незнакомого человека, тотчас обратился ко мне:

– Я хочу сделать официальное заявление, – сказал главарь группы наркокурьеров двадцатилетний Садык Панджи,

– Я неофициальное лицо, я журналист, – пояснил ему.

Но Панджи настаивал на своем, при этом вопросительно глядя на сидевшего рядом со мной подполковника. –

Подполковник с усмешкой кивнул: «Говори».

– Если мне сохранят жизнь, я прошу, чтобы меня оставили в этой тюрьме. Здесь хорошо, кормят, поят и никто не бьет. Если вернусь домой, мен там убьют. Он еще долго говорил о том, как ему хорошо в тюрьме.

Панджи рассказал, что он родом из маленькгого афганского кишлака Чуббош, где люди живут тем, что выращивают хлопок, да пасут скот. Но плодородных земель мало, да и отары есть далеко не у всех, поэтому многие не работают и, по сути дела, нищенствуют. Год назад в кишлак пришли неизвестные, до зубов вооруженные люди. Они собрали людей и сказали, что те теперь будут переправлять через Аму-Дарью оружие, опиум и героин. Несколько человек сразу отказались, среди них был и старший брат Садыка. Один из талибов, не снимая автомата с плеча, выстрелил в него. Потом дуло автомата ткнули в живот Садыку.

– Я думал, что и меня сейчас пристрелят, – говорил Панджи. – Но меня стали спрашивать, пойду ли я через границу. У меня от страха язык отсох. Они решили, что тоже отказываюсь и поволокли меня к дереву. По дороге кричали, что меня не застрелят, а повесят. Мне уже на шею петлю надели, перекинули через ветку, когда я стал кричать: «Согласен, согласен, я на все согласен!» Потом меня научили, что надо делать.

Переправился Садык через границу в составе группы, принес с собой героин, опий, пару автоматов, патроны. Встретивший его человек сказал, что забирает весь товар, но денег сейчас нет, надо подождать. Он спрятал Садыка в своем доме, где тот прожил целый месяц. Ему хотелось, что такая жизнь продолжала вечно. За месяц Садык так привык к сытой беззаботной жизни, что ему и думать не хотелось о возвращении в Афганистан. Но однажды вечером хозяин вручил ему три тысячи долларов и сказал, что пора отправляться в путь. Уже утром Садык был дома.

– Ты отдал три тысячи, а сколько заплатили тебе? – спросил Садыка.

– В тот раз мне ничего не заплатили, первый раз никому не платят. А когда я вернулся второй раз, мне дали тридцать долларов. Но доложен я намного больше.

– За что должен, ты же товар доставил, деньги принес?

– А, махнул рукой Панджи.– Когда второй раз вернулся, мне сказали, что я уже взрослый, мне жениться пора, а то займусь чем-нибудь непотребным и могу грех совершить. Я сказал, что у меня нет денег калым заплатить, но мне ответили, что свадьбу они, ну талибы эти, берут на себя. Нашли невесту, хорошая девушка, тоже из бедной семьи. Свадьбу сделали, а утром, когда я вышел, мне сказали, что за свадьбу и за калым я должен две тысячи долларов и отдавать буду после каждой ходки «за речку». Но мне таких денег за всю жизнь не заработать. Вот я на все и соглашался. Жена через месяц родить должна. Эх, если бы и жене с ребенком удалось сюда пробраться, – мечтательно вздохнул он, – они бы рядом были.

– Где рядом, в тюрьме, что ли?

– А чем здесь плохо?

Почти такую же историю рассказали и другие шестеро наркокурьеров. Были безработными, нищенствовали, голодали, потом посулами денег и угрозами их заставили перевозить наркотики.

– Они просто так не отпускают, – говорил наркокурьер Аваз Сулайман. – Обязательно в заложники берут кого-то из родственников. А если девушка есть, ее тоже забирают, а потом насилуют.

Сулайман все пытался выяснить, какое наказание ему положено по узбекскому законодательству. У него были все основания опасаться за свою жизнь. Группа доставила в Узбекистан 94 килограмма высочайшей очистки опия, героин, автоматы, гранаты, пистолеты, боевые патроны.

От всех этих разговоров у меня осталось какое-то двоякое впечатление. Этим молодым людям, взявшимся за доставку смертоносного груза под угрозой смерти, можно было даже посочувствовать. Но уж какими-то слишком одинаковыми, будто заранее отрепетированными, были их рассказы, в них совпадали даже детали.

– Как вы думаете, насколько они правдивы? – спросил я одного из оперработников УВД области.

– Я бы сказал – схематически правдивы.– ответил он. – Талибы и впрямь разорили страну, которая теперь умеет только воевать, производить и переправлять наркотики. Страна превратилась в самую крупную в мире нарколабораторию. Безусловно, большинство мулов запуганы до смерти. Но есть и такие, которые ради заработка соглашаются переправлять наркотики через границу. У нас есть сведения, что инструкторы, готовящие их к отправке, заранее репетируют с ними детали допросов, на случай, если их схватят, и советуют во время допросов бить на жалость. Ну, это вообще дальше всех пошел – жену ему в тюрьму подавай.

ЛИВАНСКАЯ ТРЯСИНА

И… БОЖЕСТВЕННЫЕ ЦВЕТЫ

…Эта трагедия всколыхнула весь мир. Иначе и быть не могло. Вот и не верь теперь расхожему утверждению бывалых вояк, что бомба в одну воронку дважды не попадает. Попала!

Ровно десять лет назад, во время военной операции, проводимой Израилем в Южном Ливане, в деревне Кафр-Кана погибли мирные жители. Спустя две недели, израильтяне прекратили атаковать позиции «Хизбаллы». В памяти немногих остался лишь эпизод, связанный с гибелью людей, да претенциозно-пышное название самой операции – «Гроздья гнева». Даже название деревеньки, где произошла трагедия, казалось, навсегда стерлось из памяти. И вот теперь, в 2006 году, всплыло снова.

Атаки Кафр-Каны израильские ВВС начали в полночь. Если точнее – в 00 часов 07 минут. Никаких сообщениях о жертвах с ливанской стороны в течении ночи не появлялось. Атака была продолжена ранним утром, но самолеты Израиля были еще в воздухе, когда поступило сообщение из Ливана: в Кафр-Кане погибло около 40 человек, чуть ли не половина из них – дети. Эмоции хлынули через край, да и как их было сдержать. Сначала видеозапись, а потом и фотография ливанца, держащего на руках мертвую восьмилетнюю дочку, облетели весь мир. Кадры телесъемок, отразивших разрушенную деревню, были ужасающи! Приехав на юг Израиля, я чуть ли не сутки проторчал в бомбоубежище – мне особенно «повезло» и в деньт моего приезда приграничный израильский городов Кирьят-Шмона «Хизбалла» ракетами обстреливала беспрестанно. Так что телесъмки из Кфар-Каны я в бомбоубежище и увидел.

Израильский премьер-министр Эхуд Ольмерт выразил глубокое сожаление в связи с гибелью ливанских граждан. Ольмерт отметил: «всему миру известно, что ЦАХАЛ – армия с высокими моральными принципами, не наносящая преднамеренных ударов по мирному населению. Между тем, «Хизбалла» вот уже свыше двух недель атакует именно израильский тыл, наносит удары по густонаселенным районам нашей страны». Начальник генерального штаба ЦАХАЛа генерал-лейтенант Дан Халуц сообщил, что жители всего района Кафр-Каны, по сложившейся практике, были оповещены о готовящейся операции и об опасности, которая им грозит в случае, если они не захотят эвакуироваться или хотя бы покинуть этот конкретный район. «К тому же, добавил Дан Халуц, мы не располагали информацией о концентрации мирных жителей в этом районе, а напротив – имели сведения, что Кафр-кану мирное население давно покинуло». Но, похоже, что выступление израильского лидера и начальника генштаба только подлило масла в огонь.

Даже в тех странах, где считали, что Израиль имеет право на защиту собственных граждан, заговорили с яростью о том, что мир не должен и не будет терпеть «беспредела израильской военщины». В большинстве заявлений явственно сквозила мысль, что Израиль намеренно нанес удар по мирному населению.