Привет эпохе

Небрежной походкой, не выпуская из рук стакана с виски и дымящейся сигаретой, он направился к Горбачеву и стал что-то быстро ему говорить. Михаил Сергеевич в этот момент беседовал с кем-то из сотрудников израильского МИДа, не прерывая разговора, а лишь слегка повернувшись, отрицательно покачал головой, и охрана тут же оттерла незадачливого репортера в сторону. Задержавшись на минуту у бара и снова наполнив стакан виски, коллега подошел ко мне и беспечно заявил: «Пока облом, но главное сделано – он меня уже видел».

– Зря ты так, – не удержался я от подковырки. – Теперь твое запоминающееся лицо приснится Горби ночью, он проснется в холодном поту, станет в отчаяньи заламывать руки и горевать, почему ты не приходишь и не задаешь ему своих эпохальных вопросов о влиянии коммунистических партий России и Израиля на сексуальную жизнь летучих тараканов Африки.

– Это юмор, или оскорбление? – холодно поинтересовался коллега.

– Вызов, – неожиданно для себя огорошил его я.

… И вот теперь, обращаясь к Горбачеву с просьбой об эксклюзивном интервью, я отчаянно дрейфил, предполагая, что немедленно получу столь же равнодушный отказ. Но Михаил Сергеевич неожиданно улыбнулся и спросил: «А, это, кажется, вы вчера на банкете в Хайфском технионе умудрились каким-то волшебным образом угостить Раису Максимовну, – и тут же, вполне серьезно добавил. – Но вам же известно, что я не собирался никому делать исключений.

– Понимаю, Михаил Сергеевич. Но газета «Наша страна», которую я представляю, самая старая из русскоязычных газет Израиля…

– И редактор вам сказал, чтобы вы без интервью не возвращались, – перебил Горбачев.

Дабы не врать, я лишь неопределенно пожал плечами и изобразил смущенную улыбку.

– Ладно, – решительно произнес Михаил Сергеевич. – Раз газета самая старая, нужно уважить. Полчаса вам хватит, – не спросил, а утвердительно резюмировал Горбачев.

Нарушая все дозволенные правила и свои водительские возможности, мчался я из Иерусалима в ТельАвив и, не переводя дух, бросился к компьютеру, чтобы успеть сдать интервью в номер. Когда главный редактор «Нашей страны» Рита Старовольская прочитала текст, то без слов расцеловала меня в обе щеки. Но тут же, умерив эмоции, взглянула на часы и, стремглав, помчалась к владельцу газеты – время сдачи газетных полос в типографию катастрофически истекало, а за каждую минуту опоздания редакция платила непомерные штрафы.

О скупости господина Гимельфарба в журналистской среде ходили легенды. Говорили, что когда он открывает кошелек, оттуда моль вылетает. Но на этот раз Рита добилась невозможного – выпуск номера был задержан и интервью появилось на первой полосе уже утром.

А вечером того же дня я был впервые допущен в святая святых нашей газеты – кабинет владельца газеты Шабтая Гимельфарба. Его предки были выходцами из России, хотя и с сильным акцентом на русском он все же изъяснялся.

– Я весьма доволен, что наша газета получила эксклюзивное интервью с Горби, – без какого бы то ни было проявления эмоций сообщил он, не отрываясь от просмотра каких-то финансовых «простыней». Я решил тебя премировать, но потом подумал, что эти деньги можно истратить с большей пользой. Таких фруктов, как в Израиле, нет нигде и семья Горби, в знак признательности нашей газеты, должна получить в подарок коробку с фруктами. Я уже знаю, к5акие официальные подарки дарит ему Израиль. А вот подарить фрукты никто не додумался. Додумался только я, – и на его устах мелькнула и враз пропала какая-то гримаса, видимо, означавшая улыбку.

Дальнейший разговор скорее напоминал инструкцию привередливой хозяйки, отправляющей нерадивого пасынка в овощную лавку. Я услышал полный перечень фруктов, которые мне надлежало купить, способ упаковки, а также указание положить в коробку не менее десяти экземпляров газеты. Господин Гиммельфарб на глазах превращался в истинного мота.

На следующий день Горбачевы улетали и я, груженный коробкой с фруктами, весившей килограммов пятнадцать, приперся в зал правительственных делегаций аэропорта. Подошел к пресс-секретарю Горбачева Тумаркину:

– Володя, тут вот в подарок от нашей газеты фрукты кой-какие…

– Вот здорово, – рассмеялся Тумаркин. – Подарков надарили кучу, а о фруктах никто не подумал. Ну, а нам самим неловко было намекать. Не знаю, как шеф, а Раиса Максимовна просто счастлива будет. Она даже говорила, что ей так хотелось бы угостить израильскими фруктами внуков. Так что огромное спасибо и тебе, и твоей газете.

Делегация распрощалась с радушными израильтянами, Раиса Максимовна, улучив мгновение, подошла ко мне и поблагодарила за фрукты. Зал опустел, я уж было собрался уходить, когда ко мне подошел плечистый, средних лет человек и крепко, так что не вырвешься, взял чуть повыше локтя. В ухе у него торчал наушник, от которого вьющаяся проволочка пряталась где-то за лацканом пиджака. В принадлежности этого господина к определенным службам сомневаться не приходилось.

– Ты что передал господину Тумаркину?

– Фрукты.

– Фрукты! – передразнил он меня. – Ты передал ему запечатанную коробку, которая наша служба безопасности не сумела проверить. Не могли же мы ее выдирать из его рук. А если там не фрукты?

– Я сам в лавке отбирал, и заворачивали их при мне и коробку при мне заклеивали. Вы же наверняка знаете, что я в газете работаю.

– Да, знаем мы тебя, нахала, знаем. Вечно лезешь впереди всех. Заклеивали при тебе, а потом без тебя кто-нибудь расклеил, что надо подложил и снова заклеил. Ты можешь гарантировать, что такого не было.

–Могу. Коробка все время при мне находилась.

– Короче так. Самолет приземлится в Москве через четыре часа. Пока не получим сообщение о благополучном прибытии самолета, будешь сидеть. И моли Бога, чтобы твоя коробка не рванула. Таким образом моя аккредитация на визите Михаила Горбачева была поневоле продлена еще на четыре часа.

НЕОБИДЧИВЫЙ ЛИОН

В самом центре Тель-Авива, возле знаменитого Дизенгоф-центра, есть магазин под названием «Книжная лавка». Хозяйку магазина Шему Принц не только знают книжники многих стран мира, но и российские артисты. Приезжая в ТельАвив, они непременно захаживают к Шеме, где она угощает их вкуснейшим ароматным кофе, приготовленному по только одной ей ведомому рецепту. Наш брат-репортер тоже Шему стороной не обходит, ибо знает – в «Книжной лавке» можно порой встретить такую знаменитость, что эксклюзивное интервью само в руки рвется. У Шемы Принц довелось мне встречаться с Алексеем Баталовым и Евгением Матвеевым, здесь встречался я с Аркадием Хайтом и Лионом Измайловым. Помню, с Измайловым даже сфотографировались на память. А встретились много лет спустя на Московской международной книжной ярмарке, куда меня ни в какую пускать не хотели.

Честно говоря, подвела самонадеянность. На ярмарке была представлена одна из моих новых книг, вышедшая в московском издательстве «Вече». Главный редактор издательства Сергей Николаевич Дмитриев позвонил мне на мобильный телефон и спросил, куда отправить пригласительный билет. Как раз в день открытия выставки я с утра прилетал в Москву, сказал Сергею Николаевичу, чтобы он не забивал себе голову такой мелочью, мол, как-нибудь в павильон проберусь. Утром приезжаю на ВВЦ, у шлагбаума останавливает охранник. С гордостью объясняю ему, что я автор, моя книга презентуется на выставке, а билета у меня нет, потому что только что прилетел и прямиком из аэропорта – сюда. Охранник, судя по-всему, выслушал меня в пол-уха, равнодушно, хотя и достаточно вежливо пояснил, что писателей пруд-пруди, а для проезда на выставку нужен пригласительный билет. Понимая всю бесполезность дальнейших препирательств, я поинтересовался у водителя, есть ли здесь какой-нибудь иной вход. «Да почитай не меньше десятка», ответил водитель. Когда по моей просьбе мы подъехали к другой проходной, я важно завил охраннику:

– Я главный1 инженер водоканала, у вас тут в семнадцатом павильоне трубу прорвало, а там как раз сейчас международная книжная выставка открывается.