Привет эпохе

Охранник стал что-то мямлить по поводу того, что у него на вахте никакой заявки об аварии нет.

– Нет, так нет, – с деланным равнодушием процедил я. – Пусть там хоть все ваши книжки зальет, Доложу по начальству, что машину не пропустили, и поеду пиво пить.

– Нет-нет, – явно испуганно всполошился охранник. – Езжайте давайте, ишь ты, что придумал, пиво он пить поедет. А кто чинить будет?

На выставке нескольким приятелям рассказал я этот забавный эпизод. Был среди них и Лион Измайлов. Я напомнил ему о встрече в Тель-Авиве. Почти не сомневаюсь, что Лион Моисеевич меня в тот момент не признал, но не виду не подал, похвалил за находчивость, мы еще какое-то время обсуждали увиденные книги, потом вместе попали на фуршет. Одним словом, знакомство укрепилось.

Особенно часто мы встречаемся в компании Сергея Михайлова, с которым оба близко дружим. Лион человек очень коммуникабельный, в общении легкий, на шутки горазд. Правда, кое-кто считает его чрезмерно обидчивым. А поэт Михаил Танич даже написал эпиграмму: «Лион проснулся в неглиже, а обижается уже». А Лион вовсе не обидчив, а напротив добродушен. Просто он не любит, когда люди проявляют непунктуальность, равнодушную забывчивость. Но он и обижается-то ненадолго. И в своем юмористическом цеху у него почти со всеми лад да дружба.

Помню, прямо из аэропорта приехал я на какое-то дружеское веселье. Зашел в зал, а там Евгений Петросян что-то возмущенно рассказывает. Выяснилось, что готовится к выходу в эфир новая программа Лены Степаненко, а продюсер телевидения потребовал, что название программы состояло из двух слов, объединяло в себе событие и место действия. Петросян жаловался, что представил уже с десяток различных названий, но продюсер недоволен. Лион увидел меня и воскликнул: «Вот, Якубов писатель, он сейчас и придумает». Я поинтересовался у Евгения Петросяна и Елены Степаненко, о чем, собственно программа. Они мне напребой стали рассказывать, что придумали образ этакой вальяжной мадам Кыш, которая у себя в доме будет принимать знаменитых артистов.

– Кышкин дом, – чего там еще думать, – выпалил я первое пришедшее в голову.

Петросян тут же схватил мобильник, стал названивать продюсеру и, дозвонившись, со строгими интонациями произнес: «Рядом со мной сидит профессиональный писатель. Он для Лениной передачи придумал название. Как ты и требовал, из двух слов – «Кышкин дом». Выслушал ответ и несколько даже растерянно произнес: «Принято».

По-моему больше всех радовался удаче Лион, без ложной авторской ревности провозгласивший: «А мне и в голову не пришло…»

Как-то в узкой компании собрались мы в одном ресторанчике вечером 7 марта. Как известно, мужчинам вовсе не обязательно присутствие женщин, чтобы отметить их праздник. Вот и мы в сугубо мужском обществе весело ужинали. Лион посмотрел на часы, заявил, что пора домой и, быстро распрощавшись, уехал, забыв в спешке свой мобильный телефон. Трубка звонила беспрерывно, явно мешая нашему веселью. Потом один из присутствующих высказал предположение, что это сам себе Измайлов звонит, чтобы проверить, где забыл телефон. Ближе всех трубка лежала ко мне, после очередного звонка, нажал кнопку вызова и услышал: «Здравствуйте, Лион Моисеевич, это из дирекции одесской юморины вас беспокоят. Ничего, что так поздно?

– Ничего, – неожиданно сам для себя буркнул я, вместо того, чтобы объяснить ошибку.

– А что у вас с голосом, Лион Моисеевич?

– Простыл немного, – продолжал резвиться я и деланно закашлялся.

– Поправляйтесь Лион Моисеевич. Но я хотел по поводу договора уточнить. Вас там все устраивает?

– Ничего меня там не устраивает. Вы что, меня за начинающего мальчишку принимаете. Гонорар надо удвоить, предоплата должна быть стопроцентной.

– Но, Лион Моисеевич, мы же так не договаривались, – попытались возражать в Одессе.

– Я все сказал, – непреклонно заявил я и отключился.

Через секунду телефон затрезвонил вновь. Теперь это точно, Лион, решили все собравшиеся и я снова взял трубку. Не узнать говорившего было невозможно – это был Михаил Николаевич Задорнов. Уж ему-то врать, что с ним говорит Измайлов, не имело смысла, голос друга он бы узнал мгновенно. Дух розыгрыша обуял меня и я нахально заявил, что Измайлов ненадолго отлучился, а меня попросил отвечать на звонки и потом сообщить ему, кто звонил.

– Ну, скажите, что звонил Задорнов, – пророкотал в трубку сатирик.

– Этой какой Задорнов, бывший министр финансов?

– Каких еще финансов?! Это писатель Михаил Задорнов.

– А что, есть такой писатель?

– Вы что себе позволяете? – возмутился Задорнов.

– Ну, не обижайтесь, Михаил Николаевич. Это Олег Якубов. Я вас, конечно, сразу узнал, но решил пошутить.

– Нашел, кого разыгрывать, – обидчиво буркнул Задорнов.

Решив больше судьбу не искушать, телефон Измайлова мы выключили. Он дозвонился утром, пригласил в Сандуны, где мы и встретились. Поехали с приятелем, который всю дорогу бубнил, что я должен Лиону немедленно все рассказать, дабы не натворить ему каких-нибудь проблем с дирекцией одесской юморины. Без того сожалея о вчерашнем розыгрыше, я проворчал, что самые праведные люди это раскаявшиеся грешники, а поскольку приятель, на мой взгляд, и поныне грешит, то не хрен ему меня поучать.

Лион встретил нас радушно. Сказал, что Задорнова по поводу бывшего министра финансов я разыграл классно и что Задорнов на розыгрыш вовсе и не сердится.

– А еще кто звонил? – осторожно поинтересовался Лион.

– Понимаешь, Лиончик, – начал я лепетать. – Мы вчера крепко выпили, не все помню. Вроде из Одессы звонили, что-то там насчет какого-то договора бормотали.

– А, – беспечно махнул рукой Измайлов. – Это ерунда. Они чего-то там в договоре пересмотрели, причем условия улучшили. Сегодня мне позвонили, так я что, дурак отказываться?

…Как-то раз оказались мы в одном самолете. Группа юмористов передачи «Аншлаг» отправлялась на гастроли в Ташкент. Я летел в родной город с друзьями повидаться. Сидел в салоне самолета рядом с Лионом Измайловым. Подошла стюардесса, протягивает блокнот и просит у Лиона Моисеевича автограф. Лион уже руку к блокноту протянул, как я вмешался: «Минуточку, девушка. Вы ведь, верно, думаете, что это знаменитый Лион Измайлов, а на самом деле это его двоюродный брат-двойник. И к писателю он никакого отношения не имеет, они даже не дружат». Девушка в замешательстве убрала руку с блокнотом.

– Да не слушайте вы его, девушка, это он вечно шутит. Я и есть Лион Измайлов, давайте ваш блокнот, оставлю автограф.

– Ну, хорошо, – не унимался я. – Если ты действительно Лион Измайлов, то, вместе с автографом, напиши девушке и записку, чтобы ее на концерт «Аншлага» пустили.

– А что, и напишу.

Вообще, вполне, кстати, объяснимую слабость Измайлова к автографам известна всем его друзьям. Однажды специально для него я даже процитировал один из знаменитых «гариков» – четверостиший поэта Игоря Губермана:

«Мне с самим собой любую встречу

Стало тяжело переносить.

В зеркале себя едва замечу –

Хочется автограф попросить.»

Когда мы прилетели в Ташкент, Лион мне говорит:

– Знаешь, я девятнадцать лет в Ташкенте не был. Здесь, небось, уже и люди поменялись, да и неизвестно, над какими шутками они теперь смеются, Все-таки другая страна. Ты вот что. Когда на концерт придешь, посади рядом парочку друзей и после моего выступления громко крикните: «Браво, Лион!» Меня это здорово поддержит. Хоть буду знать, что в зале родные люди есть.

Начался концерт. Одним из первых на сцену вышел Лион Измайлов. Блестящему сатирику, ему и в этом городе можно было не волноваться. Едва он появился на сцене, раздался гром аплодисментов. Лион поклонился, но только успел произнести: «Здравствуйте, дорогие ташкентцы», как откуда-то из центра раздался оглушительный рев: «Браво, Лион!» Это старались проинструктированные мной приятели. Этот вопль они исправно дублировали буквально после каждой фразы Измайлова и первый номер сорвали ему напрочь. Потом, приструненные, угомонились, и дальнейшее выступление прошло гладко и с большим успехом.