Привет эпохе

– А трудно получить этот допуск?

– Да почти невозможно, – ответил полковник, но тут же меня успокоил. – Но я вам помогу. Мне, знаете ли, приятно, что молодежи не безразлична наша история. Вернуть стране героя – дорогого стоит, – несколько торжественно завершил отставной полковник и добавил шутливо, – тем более, что погибший был моим тезкой.

Михаил Трифонович действительно помог мне грамотно составить все необходимые запросы, сам, не считаясь со временем, ходил по инстанциям и через полгода я снова вернулся в Подольский архив. Под руководством Михаила Трифоновича, который блестяще ориентировался в расположении архивных документов, мы уже на третий день обнаружили документы о посмертном присвоении звания Героя Советского Союза лейтенанту-разведчику Михаилу Мешу.

ДЕЖАВЮ

Постановление ЦК КПСС было многостраничным и абсолютно невнятным. Сиим постановлением предписывалось – неизвестно, правда, кому – немедленно установить прочные шефские связи и усилить культурно-воспитательную работу на морских судах загранплавания, носящих имена и названия союзных республик. Чего это такое и с чем следует есть, в постановлении указано не было, но в союзные республики поступила директива немедленно издать постановления собственных центральных партийных комитетов. Партия строптивых и непонятливых не терпела, на местах действовали по принципу сказано – сделано, постановление ЦК компартии Узбекистана приняли незамедлительно. Выяснили, что в Черноморском морском пароходстве есть теплоход «Узбекистан», над которым, судя по всему, и предстояло шефствовать. Курировать шефские связи поручили редакции газеты, в редакции координатором назначили меня, как самого молодого сотрудника. В Москву и в Одессу пошли соответствующие документы, о шефских связях тотчас забыли: сколько их тогда выпускалось постановлений, на которые нужно было реагировать, но вовсе не обязательно было выполнять. Решили, что тот самый случай.

Через месяца три получаю я увесистый конверт с эмблемой Краснознаменного Черноморского морского пароходства. В конверте была целая куча многостраничных анкет и сопроводительное письмо. Из письма я узнал, что пароходство целиком приветствует и одобряет мою кандидатуру в качестве шефа теплохода «Узбекистан» и просит заполнить соответствующие документы, дабы я мог беспрепятственно осуществлять свою высокую миссию непосредственно на теплоходе «Узбекистан», совершающем загранплавания. Анкеты я заполнил, легкомысленно об этом снова позабыл, однако через полгода меня уведомили, что все необходимые документы оформлены и – добро пожаловать на теплоход «Узбекистан».

«Врата широких возможностей» открылись внезапно передо мной. В те годы турпоездка в социалистическую Болгарию или Румынию была событием исключительной важности и сложности, а тут передо мной открывалась перспектива загранкруизов. И возопили мои коллеги, считая, что сие есть недопустимое легкомыслие, что поездка на подшефный теплоход должна стать актом высочайшего поощрения за беззаветный труд на благо Отчизны. Из Ташкента в Одессу полетела депеша, извещающая, то только лучшие из лучших будут впредь удостоены высокой чести посещения теплохода. Ответ себя ждать не заставил. Руководители пароходства сообщали, что оформление в загранплавания представителя республики – процесс исключительно сложный, а посему кандидатура журналиста Якубова в качестве шефа теплохода «Узбекистан» утверждена на пять лет. Вот, дескать, через пять лет присылайте своих передовиков.

Пятнадцать лет продолжалось мое шефство над моряками, с которыми побывал я во многих странах. Чем мог, помогал, выбивал в различных госорганизациях Узбекистана фондовые материалы для ремонта и реконструкции судна, организовывал круизы жителей Узбекистана на подшефном теплоходе. Одним словом старался сделать все, что мог, дабы не быть для моряков обузой.

Гром грянул внезапно, случившееся ЧП отнесли к разряду чуть ли не государственного преступления. Находящийся на отдыхе в Сочи один из секретарей ЦК Компартии Узбекистана увидел на причале теплоход с родимым названием и возжелал немедленно его посетить. Доложили капитану, тот радушно спустился по трапу, дабы лично поприветствовать столь высокого гостя. Секретарю ЦК организовали скоренькую экскурсию по теплоходу, потом накрыли стол. После обеда капитан предложил гостю оставить запись в книге отзывов почетных гостей. Ох, не знал, видно, мастер, что с книгой отзывов связана целая история, которую из уст в уста передавали мореманы.

Позволю и я себе эту историю пересказать, тем более, что слышал ее, можно смело сказать, из первых уст. С буфетчицей Анной Михайловной Камбуркаки познакомился я на теплоходе «Узбекистан», где она обслуживала кают-компанию. Анна Михайловна была человеком предприимчивым, прославилась на весь Черноморский флот тем, что умудрилась однажды сухумские мандарины продать в Греции и историей получения своей одесской квартиры. Некогда ходила она в рейсы на трансконтинентальном теплоходе-красавце «Одесса», где однажды совершал круиз Алексей Николаевич Косыгин. Анна Михайловна была приставлена к председателю советского правительства персональной буфетчицей. Зная длинный язык своей буфетчицы, капитан Анну Михайловну строжайше предупредил:

– Аня, сволочь, сболтнешь хоть слово – сгною. На пароходы будешь до конца дней своих с берега смотреть.

И Анна Михайловна крепилась, но молчала. В последний день круиза Косыгину подали книгу отзывов почетных гостей. Ему захотелось персонально выразить благодарность капитану и буфетчице, которая была столь расторопной за все время его отпуска. Написав несколько лестных слов в адрес капитана, Косыгин обратился к буфетчице:

– Анна Михайловна, а я ведь до сих пор вашей фамилии, к своему стыду, не знаю. Вы фамилию мне скажите, я хочу вам благодарность вынести.

– Да на шо мне та благодарность? – прорвало безмерно долго молчавшую буфетчицу. – На благодарности спать не ляжешь, а мне в Одессе жить с детьми негде, ючусь уже столько лет в халупе.

Косыгин, не моргнув глазом, потребовал бланк радиограммы и написал: «Прошу в кратчайшие сроки рассмотреть вопрос предоставления жилья в соответствии с санитарными нормами буфетчице теплохода «Одесса» Камбуркаки. Косыгин».

В Одессе Анну Михайловну ждал ордер на роскошную трехкомнатную квартиру и приказ об увольнении. Капитан слово сдержал и несколько лет Анна Михайловна смотрела на обожаемые ею теплоходы с берега, потом долго болталась в каботажном плавании и лишь спустя лет десять попала на «Узбекистан».

Книгу отзывов почетных гостей секретарю ЦК узбекской компартии подавала никто иная, как многострадальная Анна Михайловна Камбуркаки. Так уж, видно, ей на роду было написано – скандал разгорелся вновь. Партийный босс заявил, что желает сфотографироваться на фоне узбекского знамени, которое было отправлено еще на заре наших шефских связей на теплоход.

Капитан в том рейсе был подменный, как, собственно, и почти весь экипаж, о знамени он и понятия не имел, но гостю легкомысленно поддакнул. Отправились по всем служебным помещениям искать знамя, но оно как в воду кануло. Единственный человек, кто мог бы как-то прояснить ситуацию – боцман основного экипажа – в этот момент был в стельку пьян и спал непробудным сном.

Чиновник вернулся в Ташкент, меня выдернули к нему на ковер, вернее на ковровую дорожку, и он с полчаса испытывал прочность своих голосовых связок, обвиняя в пропаже государственного флага именно меня, как не сумевшего обеспечить нормальную шефскую работу и именно по этому не обеспечившего сохранность государственной святыни.

Стоит ли говорить, что в этот же день я уже вылетел в Одессу, а утром находился на теплоходе. Капитан был прежний, по поводу знамени легкомысленно заявил, что никуда «эта хреновина» деться не могла, просто, передавая бразды подменному капитану, ребята все ценное попрятали. Вместе с капитаном отправились мы по многочисленным переходам, тщательно обследуя каждый закоулок. На всякий случай обшарили даже машинное отделение. Флага нигде не было. Капитан предложил сделать перерыв на обед, махнуть по махонькой, чтоб «в мозгах развиднелось». А ведь и впрямь развиднелось.