Страница 7 из 100
– На две я ещё согласна, – спокойно сказала Онки, – но три… Мы так не договаривались.
– Ты просрочила. Таковы правила, – с жестокой усмешкой отчеканила Мидж, резким движение головы откинув чёрную челку с глаза.
– Но я не знала… – Онки сразу почувствовала страх, как только осознала, что есть пусть мизерный, но все же шанс избежать драки, – если бы вы сразу сказали, я бы не села играть…
– Это не мои проблемы, – усмехнулась Мидж, – есть долг, есть платёж…
– Но где я достану вам сразу три порции? – голос Онки слегка задребезжал.
Мидж картинно повела плечами.
– И об том – не моя печаль. Где хочешь. Одолжи, украли, отними у кого-нибудь…
При этих словах Онки представились сначала испуганные глаза некого абстрактного малыша, у которого неожиданно вырывают тарелку, а потом, сразу же вслед за этим видением, необычайно чётко, стол для наставников, где стоят и ждут своих хозяев несколько дымящихся порций…
– Нет, – твёрдо сказала Онки, – либо две, причем одну завтра, а другую послезавтра, либо вообще ничего.
– Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия, -Мидж делано рассмеялась.
Точка невозврата была пройдена. Теперь уже ничто не могло остановить накачку энергии для перехода от разговора к драке, Онки почувствовала, как почти приятная адреналиновая дрожь пробежала по позвоночнику. Сейчас начнётся.
– Я сказала – нет, – повторила Онки. Она слегка расставила ноги – это обычно прибавляло ей уверенности, давая ощущение, будто бы она прочнее стоит на земле.
Мидж сделала ещё один шаг по направлению к ней и едва заметно кивнула своей шайке.
…Пружина мгновенно расправилась, неудержимо рванулся вверх подталкиваемый избыточным давлением поршень, выпустил в пространство свой гневный квант возбуждённый атом.
Мидж била методично, основательно, без особой злобы, но крепко, не делая скидок ни на возраст соперницы, ни на ещё комплекцию.
Онки Сакайо лихорадочно металась в круге обступивших её старшеклассниц: один за другим наносила она свои короткие быстрые удары, била наугад, возмещая скоростью точность, старалась попасть хоть куда-нибудь, в живот или в грудь: рудименты молочных желез у девчонок с определённого возраста самое больное место – она слышала это от кого-то и не гнушалась этим пользоваться…
На голову сбоку обрушилась чья-то тяжёлая ладонь, так что в ушах у Онки зазвенело, что-то хрустнуло, в воздухе мелькнуло несколько кровавых брызг, но аномально высокий коэффициент агрессивности знал своё дело, Онки не замечала боли, как берсерк, свирепея все больше с каждым ударом, она колошматила высоченную мускулистую Мидж точно стальную стену и ещё кого-то, подвернувшегося под руку…
Но их было слишком много, её одолевали, шмыгая онемевшим носом, Онки уже ничего не видела и не понимала, она то пятилась, то снова отвоевывала позиции резкими отчаянными беспорядочными бросками вперёд…
Внезапно ей стало легче; она почувствовала, что кто-то ещё усердно работает кулаками рядом, давая ей возможность передохнуть, отбрасывая противника назад. Выручала её Кора Маггвайер. Онки боковым зрением, за миг до того, как потеряла сознание, успела это заметить: мелькнула в воздухе знакомая точеная крепкая рука и чётко втиснулся небольшой, но увесисый кулак в чьё-то крупное, упругое, глянцевое от выступившего пота тело…
Потом навалилась качающаяся мягкая чернота, Онки закружило, словно в водовороте, и откуда-то издалека донеслись до неё непривычно растянутые, будто бы надолго повисающие в пространстве, звуки голосов:
– Не дай бог убила, дура....
– Да брось ты паниковать, отлежится.
– Идемте отсюда…
Когда Онки пришла в себя, рядом сидела Кора. Небо медленно вращалось над головой, и первым, на чём удалось остановить взгляд неохотно разомкнувшихся глаз, были чужие плечи, тонкие, но рельефные, гладкие, будто выточенные из мрамора плечи, их полностью обнажала сильно вырезанная, как у Мидж, спортивная майка. Спереди на ней был принт – логотип известной футбольной команды и номер «22». Пропитавшись потом, майка прилипала к телу, обрисовывая едва заметно выпуклые рудименты молочных желез с круглыми плотными пуговками сосков.
– Вставай, – небрежно сказала Кора, – пошли.
Онки приподнялась, превозмогая боль. Ощущение собственной неуязвимости напрямую связано с концентрацией адреналина в крови, и поэтому теперь, когда азарт драки угас, беспомощность и слабость обрушились на неё лавиной; помятые ребра жгло под влажной от пота футболкой, в носу хлюпала кровь, костяшки пальцев помнили каждый нанесенный удар.
Кора Маггвайер молча помогла ей встать.
– Почему ты заступилась за меня? – спросила Онки. Ей было мучительно стыдно за свою беспомощность, особенно перед девчонкой, с которой ей случилось подраться в прошлом, хотя теперь Онки уже сомневалась в том, что тогда Кора делала это в полную силу: ведь если сегодня ей удалось пусть не раскидать, но хотя бы подержать в напряжении отмороженную шайку Мидж, то она кой-чего стоит…
– А как мне следовало себя вести? – спросила музыкантка с грубоватой насмешкой, – Стоять и смотреть как тебя бьют? В следующий раз я так и поступлю.
– Да нет… Я не то хотела… – сдавленно пролепетала Онки, – Спасибо.
– То-то же, – сказала Кора примирительно, – а то мне мои кости тоже не даром достались. И обидно рисковать их целостностью ради всяких задир с болезненным самолюбием.
Онки грозно шмыгнула расквашенным носом.
– А разве не так? Помнишь из-за чего ты в прошлом году со мной сцепилась-то? Нет? В том и дело. …Повода не было. Так. Выскребли из-под ногтя.
Онки действительно уже не помнила, как не помнила она и остальные девяносто пять процентов причин своих драк; сегодняшняя, пожалуй, оказалась тем редким исключением, когда Онки пришлось честно защищаться; обычно же аномально высокий коэффициент агрессивности попросту требовал внимания к себе: желание впечатать куда-нибудь кулак было продиктовано природной необходимостью, и уж если подворачивалось хоть какое-нибудь относительно правое дело, за которое следовало побороться, то грех было этим не воспользоваться.
– Так если ты меня недолюбливаешь, то почему защищаешь? – не унималась Онки, – ведь если мы с тобою однажды чего-то глобально не поделили, стало быть, мы враги?
– Только в том случае, если нам обеим всё ещё нужно то, чего мы не поделили, – иронично изогнув бровь, отвечала ей собеседница.
Онки тут же вспомнилась сцена в столовой: разгневанная Кора, изумленные лица, повернутые в одну сторону, точно множество экранов с идентичным изображением в гипермаркете электроники, Лопоух с пятном вишнёвого компота на груди, будто застреленный или проколотый насквозь шпагой…
– Но ведь ничего не забывается, и вряд ли ты будешь относиться к кому-либо с прежней симпатией после того, как он пропишет тебе в челюсть?