Страница 6 из 100
Одна из современных теорий объясняет начало Гендерного Перехода именно единичной спонтанной мутацией хромосомы у девочки, систематически подвергавшейся насилию; девочка впоследствие передала мутацию своим дочерям, те – своим; мутация оказалась биологически выгодной и потому со временем обрела устойчивость в популяции… Я могу запутаться в терминах, поскольку не являюсь специалистом в данной области, и заранее прошу у вас прощения.
Первые дети с мутировавшими половыми хромосомами начали появляться на свет уже в конце двадцать первого века, сначала это считали болезнью, у девочек она получила название СГД (синдром гендерного доминирования), а у мальчиков СУЕСА (синдром угнетения естественной сексуальной агрессии), но потом таких детей стало рождаться всё большее, и этот процесс невозможно было остановить. Некоторые медики в те далекие времена полагали, что СУЕСА просто-напросто одна из форм гомосексуализма, и даже пытались лечить мальчиков с помощью гипноза, изоляции и терапии определенными препаратами, но потерпели трагическую неудачу. Ведь СУЕСА, как выяснилось, не имел ничего общего со сменой сексуальной ориентации – она оставалась совершенно нормальной, но при этом коренным образом менялся характер полового влечения: юноши проявляли себя в отношениях более пассивно, начинали выказывать встречный сексуальный интерес к лицу противоположного пола только после получения от него первичных знаков внимания. Девочек с СГД тоже сначала пытались лечить, только в отличие от мальчиков врачи подозревали у них в первую очередь гормональные проблемы, поскольку все они вырастали высокими и, как казалось в те времена, чересчур развитыми физически, избыточный прирост мышечной массы объясняли неправильным функционированием эндокринной системы, но и это предположение оказалось ложным. СГД никак не отражался на здоровье организма, в том числе и репродуктивном, женщины с СГД даже легче переносили беременность, рожали быстрее и с меньшим количеством осложнений, чем их «нормальные» ровесницы. Единственным негативным, как считают многие исследователи, моментом Перехода стало полное исчезновение грудного вскармливания. Молочные железы у современных женщин остались только в виде рудимента, они не вырабатывают молока даже после естественных родов. В настоящее время структура СГД-хромосомы Х полностью расшифрована, уже точно известно, какие из её участков подверглись изменениям, наиболее подробно с этими исследованиями можно ознакомиться в Государственном Медицинском Университете Ост-Гард, где работает ведущий специалист в области сравнительного анализа современных и архаичных Х хромосом, директор инновационного проекта “Искусственный эндометрий”, одна из величайших наших современниц, доктор биологических наук, профессор Афина Тьюри. Если у вас ещё остались вопросы, вы можете прослушать курс лекций, который она читает студентам-медикам, или скачать в электронном виде её всемирно известную научно-популярную книгу «Женщина. Раба и повелительница инстинкта»,
с уважением и благодарностью за ваш интерес, д-р исторических наук, профессор Объединённого Университета, Ванда Анбрук.»
Пробежав глазами письмо, Онки отправилась на футбол. Она немного опоздала, и все девчонки уже собрались на поле. Сегодня пришла играть даже Кора Маггвайер, вид у неё был всё ещё довольно мрачный, большие карие глаза сурово глядели из-под косой челки и сдвинутых бровей. Она сидела по-турецки на искусственной траве поля и напряженно наблюдала за группой девчонок, стоящих около ворот. В ожидании начала игры они что-то оживленно обсуждали. Мидж Хайт, та самая, которой Онки до сих пор не уплатила “долг чести” держалась рукой за боковую опору ворот и упиралась подошвой правой ноги в лежащий на земле мяч, слегка перекатывая его. Онки тоже засмотрелась на эту группку, которая, вероятно, считала себя элитой сборной команды Норда, в прошлом году они выиграли какой-то кубок и теперь ходили непомерно задрав носы по этому поводу; вопрос архаичных хромосом, однако, не выходил из головы у Онки, она размышляла о том, как мог бы выглядеть мир до начала Гендерного Перехода, и эти мысли так сильно занимали её, что она не заметила Коры, подошедшей к ней и опустившейся на землю рядом.
– Эй… – своим немного грубоватым сиплым голосом окликнула её Маггвайер.
– Да? – отозвала Онки с неподдельным удивлением. Рывком выдернутая из лабиринта своих размышлений, она меньше всего ожидала увидеть перед собою лицо этой старшеклассницы, с которой практически не общалась.
– Знаешь что, Хайт собирается с тобой “поговорить” сегодня. Поэтому шла бы домой потихоньку, уроки делать…
– Что?
– Стрела будет. Понятно тебе? – Кора недовольно отвернулась и сплюнула на траву.
– Почему ты меня предупреждаешь? – ещё больше удивилась Онки, все её отношения с гитаристкой составляли одни только драки, да и те давние; участие Коры было ей непонятно.
– Не слишком-то приятно собирать по всему полю чужие зубы, – лаконично ответила та.
– В таком случае это будут зубы Мидж, – ответила Онки, – ей показалось в эту секунду, что кто-то подговорил Кору подойти к ней, с целью поймать её на трусости. Дудки. Не на ту напали. Никуда она сейчас не уйдет. Это самый постыдный поступок – скрыться, получив предупреждение о стрелке. Тем не менее, Онки ощутила неприятную щекотку где-то в глубине живота, и, поневоле бросив взгляд в сторону Хайт и её команды, моментально оценила масштаб надвигающейся бури. Их было пятеро.
Кора Маггвайер, посмотрев туда же, длинно вздохнула.
Когда Мидж Хайт ленивым, преувеличенно значительным, лидерским поворотом головы обратилась в сторону Онки, та уже успела почувствовать давно знакомое, рвущееся наружу упругое возбуждение – сжатую до предела пружину внутри. Готовность драться казалась ей пульсирующим сгустком некой таинственной энергии, заряженным аккумулятором, избыточным давлением под поршнем… Этот всегда внезапный переход из нормального состояния в состояние готовности к драке, точно в атоме переход электрона на более высокую энергетический уровень, на какое-то время способен был совершенно лишать страха, даже разумного: бывало, что Онки, идя на поводу у агрессии, совершенно не соразмеряла свои силы с силами противника. Так было и сейчас. Она поднялась на ноги; твердо упершись подошвами кроссовок в искусственную траву футбольного поля, уверенно и почти гордо выпрямилась во все свои сто шестьдесят четыре сантиметра; слегка повела плечами, словно проверяя, готовы ли они к широкому размаху боевых ударов…
Мидж Хайт продолжала стоять на месте. На ней была глубоко вырезанная майка, демонстрирующая столь же привлекательную, сколь и устрашающую игру мускулов на её руках и спине. Сто девяносто два сантиметра роста красноречиво возвышали её над молчаливым пространством поля между нею и щупленькой тринадцатилетней Онки, которую, очевидно, одним ударом твердокаменной миндально-загорелой руки она могла отшвырнуть метров на пять. Мидж чувствовала эту свою силу, верила в неё, выходя навстречу противнице подобно могучему вожаку волчьей стаи, собирающемуся проучить очередного задиристого молодого волка.
А Онки Сакайо не во что было верить, кроме своих маленьких быстрых колючих кулачков и аномального, согласно заключению подросткового психолога, коэффициента агрессивности. У неё просто больше ничего не было.
Мидж сделала несколько ленивых лидерских шагов навстречу Онки. Её свита осталась стоять возле ворот.
– Будешь платить? С тебя уже три порции мяса. И каждый день будет прибавляться ещё по одной…