Полигон

- Что за инцидент, Виктор, расскажи? - попросил Федоров.

- Да когда я переходил дорогу, какой-то сумасшедший на шестерке вылетел на перекресток и чуть не сбил меня. Хорошо что он успел вовремя затормозить, а то мне не удалось бы от него увернуться. Правда, немного бампером он все же меня задел.

- Виктор, - живо отреагировал на его слова Петриченко, - возможно, затормозил он и задел тебя, как ты говоришь, "немного" потому, что в его планы не входило пока делать более резкие шаги. Так обычно делают первое предупреждение. Хотя, мне кажется, этот наезд все-таки - из разряда случайных. Для спланированной акции время еще не пришло. Но для нас это - повод намотать на ус. Поймите, я не призываю вас к излишней подозрительности, и не дай бог, чтобы после моих слов у вас появились всякие фобии. Просто хочу, чтобы вы были внимательны и осторожны, не расслаблялись. Будьте бдительны. Вот пока все, что я хотел сказать.

Он взял бутылку с шампанским, наполнил стаканы и произнес:

- Ну, за бдительность!

После этого слово взял Виктор:

- Еще сегодня утром мы не знали о существовании друг друга, а вот мы уже сотрудники. И не просто сотрудники, а члены одной команды. Нам предстоит бок о бок трудиться не один год. Чтобы не затягивать процедуру знакомства, предлагаю каждому рассказать немного о себе. Владимир себя уже охарактеризовал. Теперь, наверное, моя очередь. К сказанному Журковским добавлю, что я по образованию геолог, много лет работал в экспедициях, больше - в Зауралье. Междуречье мне хорошо знакомо: я там проработал не один сезон. С идеей Полигона начал выступать года три назад, но в своих стараниях довести эту идею до рабочего этапа не преуспел. Чуть больше года назад Журковский на пленуме ЦК дал задание подумать о том, как поднять престиж комсомола, что мы можем предложить нашему высокому руководству в качестве прорывного проекта. После заседания я подошел к нему и предложил идею Полигона. Он задумался, сказал, что идея, в общем, неплохая, но протолкнуть проект будет чрезвычайно трудно: слишком много здесь политики, а политику у нас в стране определяет не ЦК ВЛКСМ. Но месяцев через пять он меня вызвал и сказал, что есть один человек, который может нам помочь. И назвал Секретаря ЦК Юрия Александровича Белова. Сказал, что они посовещались и решили попробовать написать в Политбюро просительное письмо или, как это у них называется, аналитическую записку. Но я не возлагал особых надежд на то, что нас услышат, поэтому сегодняшняя новость стала для меня сенсацией. По сравнению с аналитической запиской, такой вариант я считаю гораздо более продуктивным. Если это все серьезно, а Журковский придерживается именно такого мнения, то нам нужно засучить рукава и так выложиться в те немногие дни, что нам отпущены, чтобы на Политбюро наш проект не выглядел химерой. Мы должны быть не просто убедительными, а сверхубедительными, должны все хорошо просчитать и обосновать. Вот все, что я хотел сказать. Кто следующий желает?..

- Давай я, что ли, - отозвался Федоров. - Ну, про меня Журковский тоже немного рассказал. Добавлю: родился и вырос в Челябинске, окончил экономический факультет Новосибирского государственного университета, потом - аспирантуру. Но защитить кандидатскую не удалось. Перевели работать в ЦК.

- А в каком состоянии диссертация? - спросил Виктор.

- Диссертация написана, уже готов был к отправке реферат, но Белов сказал, что работа в ЦК - это партийное поручение, а с защитой, сказал, поможем.

- Защита должна быть в Новосибирске? - спросил Кораблев.

- Да.

- Ничего, - успокоил его Виктор. - Теперь ты будешь ближе к своей альма-матер, а время для защиты постараемся выкроить. Журковский говорил, что у тебя есть наработанные связи в правительстве. Это нам очень пригодится. А еще он сказал, что вы с Беловым готовили какие-то материалы для встречи с Генеральным. Особо отметил Приложение. Что это такое?

- Перед встречей с Генеральным, - отвечал Федоров, - Юрий Александрович поручил составить список вопросов, касающихся всех сторон жизнедеятельности Полигона. Вопросы, сказал, можно задавать самые разные, чем их будет больше, тем лучше. Мы постарались, настрочили более четырехсот вопросов. Не могу ручаться, что все они были умными. Ответы готовили серьезные люди как в Москве, так и в нескольких институтах Сибирского отделения, и, читая вопросы, они наверное часто крутили пальцем у виска. Я так понимаю, Олег тоже поучаствовал. Там было много его вопросов. Так, Олег?

- Да, пришлось...- скривившись в иронической улыбке, произнес Солотов.

- Судя по тому, что встреча Белова с Генеральным был результативной, - сказал Виктор, - умные вопросы с не менее умными ответами там тоже присутствовали. Так что, я думаю, твоя часть почти в кондиции, остается доводить ее до совершенства. Ну что? Остался ты, Олег, - обратился он к Солотову. - Кстати, скажи, что это за фамилия такая - Солотов? Это - искаженное "Золотов"?

- Нет. У моей фамилии другие корни. Дело в том, что далекие предки мои от преследований за религиозные убеждения бежали за Урал, примерно в те края, где находится Междуречье. Жили они на острове в окружении болот. А болота в тех краях на местном наречии назывались солотью. Вот их и звали "солотные". Потом прозвище перешло в фамилию. С тех пор времени прошло много, религиозных убеждений уже нет, а фамилия осталась.

- Теперь понятно, почему ты болотами занимаешься, - с иронией в голосе произнес Федоров. - Фамилия обязывает.

- Олег, скажи, ведь неспроста же эта земля до сих пор необжитая? - спросил Виктор. - Ты вот много болотами занимался, родом из этих мест. Ты веришь, что это болотное царство можно покорить или хотя бы как-то приспособить под проживание? И если это возможно, то что для этого надо сделать?

- Район этот имеет в середине небольшое возвышение с пологими спусками к краям, - отвечал Солотов. - Создав грамотно дренажную систему, можно за счет осушения мелких и средних водоемов сформировать нескольких крупных водохранилищ, освободив земли под производственные, сельскохозяйственные нужды и под строительство.

- Известно, что осушенные торфяные болота начинают со временем возгораться, - снова задал вопрос Виктор, - поэтому сейчас наметилась обратная тенденция: заливать их водой.

- В Новосибирской области, - сказал Олег, - ваш покорный слуга второй год проводит эксперимент по использованию выделяемого торфяниками тепла для обогрева теплиц. В теле торфяного пласта делают шпуры, загоняют в них трубы. В трубах установлены термодатчики. Оператор следит за их показаниями и при необходимости подает в пласт воду. Пока подача воды осуществляется вручную. Но сейчас мы завершаем разработку автоматической системы регулирования температуры.

- И что - можно уже попробовать огурчики с вашего огорода? - спросил Петриченко.

- Можно. Уже третий урожай снимаем. И не только огурцов.

- Вот бы членам Политбюро на заседании показать, - сказал Федоров. - Хороший был бы аргумент.

- А что? Можно организовать, - живо отреагировал Солотов.

- И все-таки, мне кажется, - снова включился в разговор Кораблев, - с покорением природы нам придется горюшка хлебнуть. Очень больной, в буквальном смысле, вопрос о гнусе... Я на собственной шкуре испытал агрессивность этих летающих крокодилов. Никакой управы на них нет. Мы в экспедиции спасались от них бегством.

- Это как? - удивился Петриченко.

- Уходили метров за тридцать от лагеря, а потом бегом с реактивной скоростью возвращались, ныряли внутрь палатки и быстро закрывали вход. Рой оставался на улице. Конечно, их и в палатке хватало, но это были уже свои, одомашненные.

- Есть у нас в Сибири один институт, - сказал Солотов. - Они разработали прибор. Называется "прибор для индивидуальной защиты", сокращенно - ПРИЗ. Сейчас идут полевые испытания. Есть положительные результаты. Зона действия - около полутора метров, побочных эффектов пока не наблюдается. Однако согласен, чтобы решить эту проблему в корне, нужен комплекс мер. У нас соответствующие предложения имеются.