Полигон

Кораблев, ответственный от ЦК комсомола за эту стройку, выступил с поздравлением в связи с успешным окончанием строительства, поблагодарил строителей за ударный труд, Васильев тоже сказал несколько теплых слов в адрес строителей.

После торжественной части был банкет. Васильев и Кораблев оказались соседями по столу. Во время строительства им приходилось много общаться, и они были уже хорошо знакомы. В завязавшейся беседе говорили о молодежи, ее роли в жизни страны, о ярких событиях в жизни комсомола. Когда зашел разговор о БАМе, строительство которого к тому времени было уже почти завершено, Васильев посетовал что вот разъедется молодежь по домам, и пойдет на убыль ее энтузиазм. А чтобы не снижать оборотов, чтобы молодые не старели душой, надо бы придать молодежному движению новый импульс, нужна как-то идея.

Кораблев сказал, что каждый в молодости мечтает о справедливом, свободном от недостатков обществе, а стареют душой, когда начинают сталкиваться с трудностями, когда жизнь заставляет расстаться со своей мечтой. И тут он вдруг спросил, как Васильев смотрит на то, чтобы поручить комсомолу освоение какого-нибудь пустующего участка в Сибири. Только этот участок должен не просто осваиваться, это должна быть не просто очередная компания типа освоения целины. На нем молодые, кто еще не постарел душой, могут, как сказал Кораблев, сами претворять в жизнь извечные чаяния людей, могут строить планету своей мечты. По его замыслу, туда должны были отойти по нескольку районов от трех смежных областей, в том числе, два района от Новосибирской области.

...Разговор этот с Васильевым проходил во время отдыха в Крыму. Для Толмачева то лето было очень горячим не только температурой на дворе. Генеральным секретарем он был избран совсем недавно, со своей должностью освоился еще не полностью, и в курс навалившихся на него новых обязанностей приходилось входить, что называется, на марше, не прерывая консультаций с руководителями регионов, подготовки Пленума по сельскому хозяйству, решая другие неотложные дела. Поэтому, несмотря на отпуск, дни его были загружены до предела. Да еще отнимали время приемы в честь руководителей стран соцлагеря, которые по старой советской традиции каждое лето прибывали на генсековскую летнюю резиденцию, чтобы понежиться на ее золотых пляжах и заодно порешать с советским руководителем кое-какие государственные вопросы. В общем, забот у него в ту пору хватало и без Кораблева, так что под напором текучки этот вопрос постепенно отодвинулся сначала на задний план, а потом Толмачев и вовсе забыл о нем.

Однако сегодняшнее обращение Белова напомнило ему эту историю и заставило глубоко задуматься. Одно дело, когда по инстанциям ходят с разными предложениями люди ранга Кораблева, пусть и имеющие определенные заслуги и авторитет, и другое дело, когда к Генеральному секретарю обращается партийный деятель высшего звена, секретарь ЦК. Тут уже просто так не отмахнешься. А отмахнешься - он будет искать другие пути, начнет сколачивать группу единомышленников, выйдет на Политбюро. Пойдут всякие пересуды, возня мышиная. В Политбюро он, скорее всего, поддержки не найдет, но может сломать себе карьеру. А Толмачев делал на него ставку как на своего преемника. Правда, о преемнике ему думать пока еще рано. Но он не собирается, как его предшественники, сидеть в кресле Генерального до глубокой старости, и ему не хочется, чтобы власть в стране перешла в руки случайного человека. Белова же он знал как грамотного, опытного руководителя. Умеет работать с людьми. Самостоятелен. Ему по силам решение крупных задач. А еще он знал его, как трезвого прагматика. Такой не станет выходить на Генерального секретаря с пустой затеей. Да и Кораблев не производил впечатление легкомысленного человека. Он был ему знаком по работе в комиссии при подготовке очередного съезда комсомола. Толмачев, в то время секретарь ЦК КПСС, возглавлял комиссию, а Кораблев был одним из его помощников. Толмачеву понравились его энергичность, оперативность, основательность в решении всех вопросов. Они тогда хорошо поработали. Съезд прошел на высоком уровне и дал, как писали газеты, большой импульс развитию молодежного коммунистического движения.

...Он снова вернулся к своему разговору с Беловым.

Вот они с Кораблевым вообразили, что на примере отдельно взятого региона могут показать жизнеспособность социалистической идеи, показать, что социализм не абстракция. Конечно, хороший пример действует лучше самых убедительных теоретических выкладок. Маркс правильно сказал: бытие определяет сознание. И пока не будет этого бытия в виде яркого убедительного примера, сознание не определится. Но ведь то, что они задумали создать, - это же анклав, по-другому не назовешь. И для него, этого анклава, должны быть созданы какие-то особые, благоприятные условия, он должен иметь особый статус. А если - особый статус, если - особые условия, то как тогда объяснить другим регионам, что это за образование у нас в Союзе, которому можно то, чего нельзя другим?

Они думают, это так просто. Ну, предположим, все-таки удастся построить рай на маленьком клочке земли - а дальше что? Будем туда возить всех, как в музей, и показывать? А насчет того, чтобы построить рай во всей стране, скажем: извините, не можем.

Но в одном они правы: делать что-то надо. Иначе мы никогда не выскочим из застоя, а будем только выполнять и перевыполнять спущенные сверху планы, в которых заинтересован кто угодно, только не конкретные исполнители на местах. Да и как же им быть заинтересованными? Ведь они не видят в этих планах самого главного, что должно составлять их душу, - они не видят для себя выгоды от их выполнения. В последнее время участились нападки наших идейных противников на марксистское учение, всячески дискредитируется социалистическая идея. В таких условиях неудивительно, что появляется все больше сомневающихся в возможности построения социализма в нашей стране. Причем, построения даже в отдаленной перспективе.

Только как переломить ситуацию? Сколько раз он думал об этом! Все несовершенства нашей системы управления он на своем опыте прочувствовал еще в бытность первым секретарем обкома, когда получал из центра распоряжения, составленные без учета местных возможностей, особенностей, уж не говоря о потребностях. Как будто со Старой площади видней, сколько и когда зерновой области сеять и когда жать. Уже тогда ему были видны все недостатки нашей излишне зацентрализованной управленческой системы. Хрущев попытался изменить систему хозяйствования. Его идея с Совнархозами была не такой уж и абсурдной: штаб руководства промышленностью приближался к экономическим районам, регионы становились самостоятельными хозяйствующими субъектам, сами могли распоряжаться значительной частью заработанных средств. От этого они могли стать богаче, а вместе с ними богаче могла стать и страна. Люди почувствовали бы улучшение жизни.

Но реформе так и не дали развернуться: сложившаяся десятилетиями номенклатурная каста как в центре, так и на местах, почувствовала угрозу своей прежней обеспеченной и предсказуемой жизни. Пошли подкопы под реформу, ее подспудное саботирование, дискредитация. Кончилось тем, что на сентябрьском 1964 г. Пленуме ее похоронили, а Хрущева отправили на пенсию. И все пошло по-старому. Только чинуш, волокитчиков, бюрократов стало еще больше. Они заматерели, освоили новые технологии по поддержанию своего имиджа. Неужели они не осознают, что все больше отрываются от народа? Окончат ВПШ, МГИМО - и сразу в номенклатурную обойму. Народ для них - серая масса, которой нужно управлять на расстоянии, из высоких кабинетов. Они иногда появляются на публике, ездят по районам-регионам. Не видят, что ли, что их хождение в народ - это хорошо отрежиссированный спектакль? Не понимают, что встречаются с заранее проинструктированными статистами? А если понимают, то на кого рассчитан этот спектакль? На дураков? И после этого говорят, что у нас растет число скептиков. Да как же ему не расти?! Слишком много в нашей жизни формализма, лицемерия да и откровенного вранья.

Конец ознакомительного фрагмента.