Страница 98 из 119
Как и девушка, блондин понимал: Минхо не бросит лидера. Не бросит на верную смерть своего товарища и верного друга, которого они все знали столько, сколько помнили себя. Даже несмотря на то, что с Алби было что-то не так. Даже несмотря на то, что Минхо рисковал собственной жизнью. И единственной возможностью успеть влететь в Глэйд у шанков было то, что Алби очнется, и они спешно пересекут границу Лабиринта.
Но ворота сомкнутся через несколько секунд. Шансов не было.
— Они не успеют, — произнес Ньют.
Когда ворота сошлись настолько, что ширина прохода стала составлять едва ли пару десятков дюймов, Томас сделал самую глупейшую вещь, которую только мог совершить шанк: он ринулся в Лабиринт.
— Томас, нет! — ни Чак, ни Ньют, попытавшиеся схватить стебанутого шнурка, не успели задержать его.
Чудом брюнет смог протиснуться сквозь толстые створки ворот и оказаться по ту сторону буквально за секунду до их закрытия.
Тишину, повисшую среди глэйдеров после того, как каменные створки с глухим стуком сошлись, нарушил лишь отчаянный крик Ньюта:
— Чертовы ублюдки! — он с силой стукнул ладонью по холодной стене и тут же с шипением одернул ее, тряся кистью в воздухе. — Стебануться… этот чайник еще куда поперся? — почему-то обернувшись на Эвиту, спросил он.
Она сглотнула, смаргивая с ресниц навернувшиеся на глаза слезы, и покачала головой. Ньют подошел к девушке, притянул к себе и обнял, чувствуя, как она дрожит.
Галли гневно воткнул в землю свой длинный нож с деревянной ручкой и сплюнул:
— Можем попрощаться с тремя шанками, — и Строитель тут же поймал на себе почти три десятка глаз. — Они не выживут в Лабиринте ночью, — пояснил он.
— А вдруг они смогут? — с детской наивностью в светлых глазах спросил Чак, посмотрев на Галли снизу вверх.
— Они не вернутся, Чак, — тихо произнес Ньют, в глубине души соглашаясь с Галли. — Никто не возвращался.
— Но это же Алби, — произнес Луи. — Он же самый могучий глэйдер.
— Алби был ранен, — возразила Диана. — У него нет ни единого шанса.
— Ни у кого из них нет, — грустно добавил Уинстон.
— У Минхо и Томаса есть, если только они будут всю ночь носиться по коридорам, — заметил Зарт. — Но я сомневаюсь, что они выдержат. Минхо и вовсе уже на нуле.
— От гриверов не убежать, — произнесла бледная, как смерть, Каролина, которой до сих пор иногда снились кошмары.
Ньют, словно не слушая перепалку шанков и все еще прижимая к себе Эвиту, уставился в одну точку на земле, в раздумье жуя нижнюю губу. Внезапно он выпрямился и отстранил от себя девушку:
— Расходитесь, шанки, — посмотрел он на ребят. — Если у кого-то остался аппетит, Фрай, накорми, пожалуйста. На сегодня все.
— Надо зачеркнуть имена, — кивнул Галли на стену.
— Нет, — резко отозвался Ньют. — Не вздумай. Я позволю зачеркнуть их только тогда, когда своими глазами увижу их… — он не смог произнести слово «кости», — увижу, что надежды больше нет, — он развернулся и первым направился в сторону Хомстеда.
Эвита не помнила, как дошла до кухни, как помогла Фрайпану сварить целый чан пельменей для тех, кто смог есть, хоть таких оказалось и не много. Все было, как в тумане, мысли девушки находились далеко, за стенами — там, где сейчас, возможно, сражались за свои жизни Минхо и Томас.
Вот так, за каких-то пару дней они потеряли четырех шанков. Трех лучших бойцов, и одного новенького, но подающего большие надежды. И все ради какой-то странной, не логичной цели Создателей. А может, у них и не было никакой цели. Может, это просто какие-то жестокие люди, которые наслаждаются тем, что вытворяют с подростками. В таком случае, они не меньше монстры, чем те же гриверы.
Сдавленный рык за стеной заставил Эвиту вздрогнуть и машинально обернуться на закрытые ворота. Пару часов назад в Глэйде совсем стемнело, в центре Лабиринта уже была ночь, и многие шанки ушли спать. Ньют весь вечер провел в Картохранилище. Он, как безумный, шестерил карты, изучал Лабиринт. Адам, в конце концов, не выдержав, оставил его и ушел в Хомстед. Увидев Картоведа в одиночестве вернувшегося из леса, Эвита, бросив мыть надоевшую посуду, ушла к Ньюту, понимая, что тому сейчас очень тяжело, и оставлять его одного она побоялась.
Заместитель Алби, неожиданно и нежеланно ставший главным, стоял в шалаше, освещаемом только одной лампадой. Парень низко склонился над макетом Лабиринта. На вопрос Эвиты, что блондин пытается найти, тот сквозь стиснутые от напряжения зубы ответил:
— Пытаюсь понять, есть ли шанс у них спрятаться или… не знаю, Эва, — он выпрямился и вздохнул. — Шанс хоть как-то выжить там…
Эви подошла к парню и аккуратно забрала из рук юноши листы с нарисованными коридорами. Она отложила их в коробку, куда Картовед сортировал карты, и, взяв Ньюта за руку, потянула его к выходу:
— Идем.
— Куда? — сквозь бесконечные мысли рассеянно спросил парень.
— На улицу, — односложно ответила Эвита.
Они вышли из леса и направились прямо к воротам, где уже сидели Чак, Галли, Диана и Лиззи с Зартом. Шанки молча расположились прямо на траве, лишь изредка перекидываясь какими-то малозначащими фразами.
Появление Ньюта заставило их обратить внимание на подошедших.
— Где ты был? — поинтересовался Галли, сверкнув глазами.
— В Картохранилище, — ответил тот.
— Зачем? — не отставал главный Строитель.
— Надо, — раздраженно буркнула Эвита, усаживаясь на траву и складывая ноги по-турецки.
— Мне всегда было интересно, почему никому нельзя заходить в это ваше «хранилище»? — ворчал Галли. — Даже Старшакам.
— Потому что ты — Строитель, — Ньют присел рядом с Эви. — И твое дело — строить, а не изучать карты.
— А она Повар, — Галли кивнул на Эвиту. — И ее дело — готовить, но она почему-то имеет право заходить туда.
— Не имеет, — возразил Ньют. — Она просто забрала меня оттуда. И вообще, Галли, хватит пререкаться со мной. Я сейчас очень не в духе.
Эвита, не желая лесть в эту перепалку, переползла поближе к Ньюту и устроилась у него между ног, а парень завернул девушку в свои объятия, как в кокон.
— Можно подумать, тут хоть кто-то «в духе», — все равно Строитель оставил последнее, хоть и тихое, слово за собой.
К шанкам постепенно подсаживались еще ребята, которые не могли уснуть или просто не хотели оставаться в Хомстеде. Глэйдеры так и просидели все время, пока небо на востоке не начало светлеть, окрашиваясь в теплые тона оранжевого и розового цветов. Никто не смог сомкнуть глаз, хотя под утро Джеф немного закемарил.
Когда совсем рассвело, Чак, сидящий оперевшись спиной на ворота, вдруг вскочил на ноги:
— Ребята, просыпайтесь! — крикнул он, наблюдая, как створки расходятся в стороны.
Шанки, ночевавшие у ворот, поднялись на ноги и подошли ближе к коридору. Там было пусто.
Эвита почувствовала, как сердце замерло, а затем упало в пятки, не желая возвращаться на место. В носу защипало, но девушка подавила в себе желание разрыдаться, сомкнув пальцы на ладонях Ньюта.
— Я говорил, Чак, — упавшим голосом произнес блондин. — Они не вернутся…
========== Chapter four ==========
Комментарий к Chapter four
муз. сопровождение:
Hans Zimmer–Flying Drone
Thomas Newman–Dead Already
Понурив голову, шанки развернулись и побрели прочь от ненавистного Лабиринта. Эвита не видела перед собой ни травы, ни собственных ног, глаза застилала соленая пелена, в носу нестерпимо щипало, а в груди было так больно, что даже дышать получалось с трудом.
— Не может быть, — раздался удивленный голос Зарта.
— Да! — тут же звонким голосом крикнул Чак.
Девушка обернулась, вслед за Ньютом моментально оказавшись у ворот. В конце коридора, взвалив на плечи Алби, живые и, кажется, невредимые в Глэйд медленно шли Томас и Минхо. Едва оказавшись за границей Лабиринта, они повалили Алби на землю, и попытались отдышаться.
Эвита, не отдавая себе отчета, кинулась к Минхо, крепко стиснув его в объятиях. Азиат, к удивлению всех, не сказал ни одного саркастического слова, просто взаимно обняв девушку. А когда она отпустила его, переключив свое внимание на Томаса и тоже обняв шнурка, Минхо, разведя руки, обратился к Ньюту: