Страница 5 из 11
В этих же литерах прочитываем и более низкий смысл, который скрадывается и скрывается за внешней благопристойностью. Острословы туманно намекали (уколы Мохората ощущаешь утром рановато) что он страдал дурной болезнью. Будь-ка им пусто! Единственный достойный ответ на подобные предположения состоит в утверждении о существовании недолжных заявлений, которым не следует верить и о которых нужно надеяться, что можно добавить: таких заявлений не следует допускать. Его клеветники, принадлежа к несовершенной теплокровной расе и по-видимому полагая, что он и есть тот самый жирный белый землемер, способный на любую и всевозможную гнусность из списка, составленного для очернения семейств Жук и Келликек, поддерживали свою версию поочередными измышлениями, будто его одно время нелепейшим образом обвиняли в причинении беспокойства оруженосцам валлийской охраны в народном парке для гуляний. Ей, ей, ей! Хок, хок, хок — не могу! Фауна и Флор предаются любви на зеленом лугу. Для всякого, кто знал и любил могучего христоподобного уховерта X. Ч. Ирикера с таким прозрачным сознаньем в течение всего его сиятельства вайсфриегального бытия, самое предположение о нем как о похотуне, сующем нос в сельский капкан, звучит особенно абсурдно. Однако истина, бородой у пророка, вынуждает добавить, что говорилось и о таком феномене, как куондам (пфуй! пфуй!) в случае, подразумевающем, интердум полагая, некий куидам (если он не сущестовал, необходимо куониам его выдумать) оу том времени стамбульствуя вокрауга джамбульствуя в стоптанных тапках при темной записи и оставаясь антипично анонимным, но (поименовав его теперь хотя бы Абдаллах Гамеллаксаркский) отметим, что он был, как утверждают, объявлен у Меллона прецедентом для случая охраны порядка гражданским комитетом бдительности, и годы спустя, о чем ибид кричат еще громче, стал он покровителем испускающих трепет, то есть по-видимому таких, как поникший головою пресыщенный шульхан (пфиат! пфиат!) в ожидании ежемесячных возвратов к чопп пах каббакксам аликуби в старом доме для охранников в Роч Хеддоксе, за улицей Хавкинса. Что же это за воронье вранье, что за лживые лужи, полные оскверняющей истину до костей жидкостью! На гомер жратвы кузов колотух. Проще совравши, клевета не смела излить на нашего добрейшего, величайшего и необычайного Югона Эйрикера, уховерта гомогениального, как называет его благорасположенный сочинитель, более смрадного неприличия, нежели это — то, которое произвела на свет вохряная стража, не решившаяся, правда, застенчиво отрицать, что она — чин Тет, чин Тип, чинчин Типпит — успела уже употребить к вечеру свойскую дозу зернистой души и вела себя с обджентльменским иммодусом против пары прелестных служанок в круженьи пустых погодянок поганок, и — как жалобно обе они стенали во стенах суда сюда — дамская природа действовала со всей своей невинностью, самопроизвольно примерно в один и тот же час предъявив их обеих, однако обубликованные конбимации их показаний там, где они не сомнительно прозрачны, носят зримые различия, как между «мять» и «мать» в мялых потропностях, касающейся натуры интимного — о первой попытке в зеленеющем поле, в рогатых кустах, которая была допустимо неосторожна, но в худшем случае и частично выставлена напоказ в таких разжиженных обстоятельствах (садик зеленью заплылся, где сутяга свел герла) как аномальное лето Святого Свистуна, и (о Джесси Розашарон!) вот зрелая оказия, чтобы его сыграть.
И вокруг лужка шла в кружок строфа, и вот она, та совокупность строк, которую составил Хвости. Как говорится. Бойли и Кахилли, Скерретты и Причарды, остихотворенные и распровнизотворенные, мы из ложи вам эту жилую истолпию. Здесь строк последовательность. Одни зовут его Витей, другие зомут его Митей, иные лофут его Линя и Финя, а еще иные именуют Лаг Баг Дан Лоп, Лекс, Лакс, Ган или Гин. Есть кто аптирует его Артуром, есть кто млеет Варфоломлеем, а также Колем, Нолем, Солем, Вилем, Гелем и Вильгельмом, но я его парлирую, как Персс-О'Рейли, а то у него не будет имени вовсе. Вместе. Арра, оставь это для Хвоста; для хвосто'вой трости, оставь для Хвости, ибо он тот, кто творит строфу, дрофу, труху, царицу всех строх. Есть ли у нас? (Иные ха) Весть ли у вас? (Иные ох) Везет ли вам? (Как иным) Несет ли им? (Никаким) Оно несется, оно дымится! Клип, клоп! (Все кла) Кра, краш (Кликкаклаккакласкаклопатцклачабаттакреппикрот-тиграддагхсеммихсаммихнюитхапплюддиаппладдипконпкот!).
Смело. Музыка.
«Баллада о Перссе ОэРейлли» Вы слыхали про круглого толстого? — Трясся он чище чем хвост его В гоголь-моголь сбивая жильца своего У основы Стеклянной Стены, (Хор) У подножья стены, На исходе весны. Был он некогда первый из главных Ныне ж плюй среди пойл его травных Пусть отправят его для управы В тюрьму на Веселой Горе! (Хор) В тюрьму на горе, Где бы он и помре. Он был па-па-отчим всего, что бы нас ни морочило: Тихий транспорт с кондомами для серой сволочи. Для нездоровых кумыс, да семь пятниц — все вниз, Вольная любовь, реформа духа, (Хор) Реформа духа По форме псюха. Что ж ему не пришлось и не вышло? Я клянусь, о мой милый молочник, Ты как буйный буйвол из Ке'ссиди: Все масло в твоих рогах. (Хор)Мазь на его рогах, Смажь его по рогам! (Повторять): Ура тебе, Хвости, Хвости с тростью, смени рубашонку Гони строфу в труху! Бормочи: Бульба чья! Мы щипали щавель, щетку, щепку, щучий щебет и щенячье счастье Все от поставщика по сопливой части «Усех Проведу Находу» звали его в нашей части Когда Шимпанз сел впервые у кассы (Хор) Как в первом классе Вниз, по Торговой Штрассе. Хорошо ему было в роскошной гостинице Но мы с огоньком разберемся со всеми его гостинцами Скоро Кленси-шериф будет двигать долгую институцию С судебной печатью на дверях под замком, (Хор) Где дверь под замком, Там вор нам знаком. Злая удача вымыла к нашему острову Военный шлюп убойного викинга Будь проклят день, когда плес Еблень Увидал его чернобурый челн (Хор) Чернобурый челн, Что вплыл во щель. Откуда? — взревел Берикуль. — Кукингаэ-пенс, — взвыл ему: — Донне-муа скампита, вик ан випинэфампини я есмь Фингал Мак Оскар Онесин Барджарс Бонифас Токэс мин гаммельхоль норвегикерс моникер Я плыву гаммельхоль как норвегский муде (Хор) Верблюда муде По тихой воде. Подымай выше, Хвости, дьявол! тряси ввысь строку, строфу в труху! Это было когда поливали сады свежей водицей иль подглядел он В обезьяньем отделе, в зверинце (по «Ежедневной Неделе») Но лихой Уховерт-Ирвикер и на деле Вынудил девушку — о-о! (Хор) Отдайте ей девство ee-o! Кто ж взял его-о? Стыдно сеновласому философу Водить себя по ней подобным образом Так-то славно венчает он перечень Нашего допотопного зоо, (Хор) Г-да Бра'ни и Коо. Ноев копчег вечно ноо. Он трясся у монументума Веллинтонуса Наш вертряповый гиппопопотомунус Там какой-то педрила застрял в задней дверце автобуса Расстрелять бы его: ба-бах! (Хор) Дать шесть лет ему, ax! Дыра в штанах. Бедных деток невинных его нам конечно жаль Гляньте все ж на супрягу его подзаконную Как ухватит фря Уховерта пря, Так вся зелень кишит уховертками (Хор) Громадными уховертками Листами трав подпертыми. Сафо'клоуз! Шикеспа'уер! Севдоданто! Ей, Анонимоис! Мы услышим свободно-торговую песнь гэльской братии На собрании масс для дерьмом обложения смелого отпрыска Скандибандии Мы свезем его хоронить на Бычье Кладбище Закопаем вместе с подонками и датчанками (Хор) Глухонемыми датчанками И их останками И ни вся королевская рать, ни вся конница Не воскресят его корпуса Ибо нет заклятья ни в аду, ни в Коннахте (дважды) Чтобы ставить на ноги Каина.