Страница 66 из 82
Но время ещё было. Его Варгур обнаружен как аномалия, искажающая ряд редко пеленгуемых полей и токов. Вряд ли системы охотников точны настолько, чтобы дать чёткую координату линкора.
Машинерия капсулы опутала тело пирата, он погрузился в гель и слился с кораблём. Вокруг распахнулся космос.
Так, быстро. Координатная сеть, планы отступления - на всякий случай сразу взять разгон на следующий спот... ну вот, а теперь можно и оценить силы преследователей.
Много, проклятье, слишком много. Армейские линкоры Калдари, четыре звена по пять кораблей, офицерские опознавательные знаки без указания рода войск и конкретных званий. Спецы, отряд зачистки. Каждый корабль прикрывает пара перехватчиков. Итого - шестьдесят целей. Будь это стандартные патрульные суда, Ру, не раздумывая, бросился бы в атаку. Растянул бы их построение и, пользуясь дальнобойностью орудий и прочностью щитов, перебил бы всю группу по одному, заранее прикидывая неплохой барыш, который можно получить за доказательства уничтожения флотских. И даже будь спецов хоть в два раза меньше - всё равно бы рискнул, даже зная, что перехватчики наверняка экипированы МВД-ускорителями, а дальность поражения линкоров не слишком уступает показателям его Варгура. Кто не решается попробовать, тот и не выигрывает. И Ру поступил бы так, и вышел бы сухим из воды, покрыв своё имя ещё одним кровавым шрамом. Но сейчас на его борту находилась Ио. Нет права умирать. А значит, и рискнуть всем, накинувшись на эту стаю загонщиков, он не мог. Нужно быть умнее.
Флот преследователей ни на секунду не прекращал движения. Чёткой координаты Варгура у них, теперь уже без сомнения, не было, приборы определяли только вероятное направление на цель. Будь вы хоть тысячу раз спецназом Государства, вы не Джов и не боги, чтобы знать всё.
Под воздействием маскировочных систем корабль Ру не мог двигаться быстро. Но и тянуть нельзя: преследователи, хоть и идя вслепую, становились всё ближе. Если только любой из густым конусом рассыпавшихся кораблей окажется на опасно малом расстоянии, излучение двигательного ядра армейского корабля нарушит целостность маскировочного поля и оно схлопнется. Что будет дальше - Ру знал слишком хорошо. Ему и его ребятам десятки раз приходилось выдавливать несговорчивых жертв из скорлупы невидимости: прежде, чем тяжеловесный Варгур успеет взять разгон, его прыжковый двигатель будет парализован перехватчиками, и линкоры армии быстро положат конец легенде неистребимого корабля. Как в том древнем анекдоте: "Ты был бессмертен потому, что никому и не был нужен". Ру усмехнулся.
Не дождётесь, гады... Перехватчики всё ещё были достаточно далеко. Погасил стелс-систему, взял разгон и ускользнул на новый спот. Да, мера почти бесполезная - теперь найти его можно и обычным сканером, и нет ни малейшего сомнения, что армейские готовились именно к такому сценарию событий. На каждой новой позиции прыжка у него будет от силы несколько секунд на то, чтобы разогнаться на новый спот и исчезнуть. А все врата из системы блокированы. И на каждом споте преследователи смогут оставить небольшое охранение с тем, чтобы задержать пирата, если он решит пойти на второй круг гонки. Придётся писать споты на ходу, помечая те точки пространства, по которым корабль будет проскальзывать от одной безопасной координаты к другой. Чем не алгоритм бегства? - благодаря ему можно будет скрываться очень долго. Может, пару часов.
Ио выключила обзорный дисплей. Гравикомпенсаторы каюты работали хорошо: даже за секунду до взрыва она вряд ли почувствует приближение гибели. Было что-то глупое в этой жертвенности: не взять своего корабля, стать, по сути, пассажиром на борту линкора.
Ио боготворила Ру. Знала его лучше, чем саму себя, ловила каждое слово, слушала каждый вдох. Могла быть несерьёзной, своенравной, непослушной, но то была игра. И просто затем, чтобы стать полезной ему, ни секунды времени она не теряла понапрасну. Её коммуникатор давно стал продолжением руки: если только офицер пиратского флота не была занята в очередной афере, она училась, искала и разрабатывала новые планы и тактики, исследовала экономическую статистику и политические сводки; мыслила. Наверное, мало у кого ещё во всём пиратском флоте... теперь уже бывшем - да чего там! - мало кто из капсулиров вообще посвящал мышлению такую огромную часть жизни. Ио была по-настоящему мудрой - или стала такой ради своего командира.
И она знала, что шансов очень мало. Варгур должен уцелеть - или Ру окажется окончательно заперт в окрестности станции, на которой хранится его резервный клон. И это если предположить, что империи не станут давить на медслужбу. А они ведь станут, и наверняка.
То есть эта жизнь - последняя. Ио давно всё обдумала: говорят, в космосе умираешь быстро. А ещё она верила в командира. И продолжала читать, и рассуждать, и планировать.
Каюту слегка тряхнуло.
Нави проходила очередной комплекс процедур в военном госпитале паальской станции флота Калдари. Или, сказать точнее, её проводили через этот комплекс.
Был он сложен и состоял из многих этапов. Для начала во все крупные сосуды девушки были введены инъекционные иглы. В кровь вошли контрольные наниты: микроскопические сканеры-анализаторы, изучающие сосудистые стенки в поисках бляшек и повреждённых участков. Организм Нави всё ещё был крайне неустойчив, часть тканей плохо реагировала на медикаменты и погибала, несмотря на внимательный уход. Эти участки, если были не слишком велики, расчищались умными микромашинами. Ещё одна инъекция впрыскивала в кровь наниты-носители, доставляющие клеточное сырьё в повреждённую зону. Благодаря оперативности подобного вмешательства удавалось избежать множественных внутренних кровотечений. Если же травма стенки сосуда была более серьёзной, проводилась мини-операция: вся необходимая хирургическая техника проникала внутрь сосуда через проколы не шире инъекционной иглы. Омертвевшие ткани тут же, на месте, разбирались нанитами. Позже их отфильтрует печень.
На втором этапе аналогичному осмотру подвергались внутренние системы. Длился он дольше первого, поскольку прямое хирургическое воздействие на повреждённый орган могло повлечь за собой длительный и проблемный постоперационный период. Однако сердце, лёгкие, печень, почки и пищеварительный тракт Нави были клонированы и заменены ещё на ранних этапах восстановления. По сути, от её первого, настоящего тела осталось не так уж и много. Но эти последние его фрагменты полагали себя мёртвыми, не собирались выживать и разрушительно воздействовали на новые, молодые клетки.
Итак, травмы внутренних органов, приобретённые в агрессивной среде искусственно задержанного на этом свете тела, восстанавливались также нанотехникой. Завершив свою работу, наниты проходили последний обзорный виток по системе кровообращения и саморазрушались. А восстановительные процедуры над телом юной танцовщицы переходили к третьему этапу.
Гормональный контроль. Мозг Нави не справлялся с поддержанием должного уровня дофамина, эстрогена, адреналина и вороха прочих, ничуть не менее важных для жизни соединений. Надпочечники, если бы только их сошедшую с ума работу не контролировали хирургические ингибиторы, спалили бы тело девушку в пламени гормональной лихорадки.
Конечно, есть статистика нормальной выработки нейромедиаторов. По медицинским базам данных можно отследить средние показатели пола, возрастной группы и даже расы. Но вот статистики безопасных показателей для пациентов в искусственной коме, да ещё и с расстроенной работой ЦНС – нет, её не было. Специалист, возглавивший работу над делом Нави, просиживал многие бессонные ночи, наблюдая биохимическую картину её крови. Загадка, разгадав которую, можно было бы спасти эту юную особу, наверняка скрывалась где-то здесь. Но, даже если это было и так, большее, чего могла добиться врачебная группа, это удержать свою пациентку в шатком равновесии.
Четвёртым и наиважнейшим этапом каждодневных процедур была нейронная реконструкция. Здесь как ведущий специалист, так и вся его группа, которая включала в себя нескольких опытных нейрохирургов, признавала собственную слабость. Можно восстановить кровообращение в мозгу, извлечь из него опухоль или аневризму, поместить стимулирующий имплантант, который избавит больного от врожденного порока мозга. Можно сделать очень многое – но только не заставить работать умирающие клетки. Механизм апоптоза, «естественной» гибели клеток, подразумевал вымывание из тканей ионов калия. Искусственное их насыщение этим реагентом позволяло замедлять процесс, но каждый такой цикл насыщения был чудовищно сложен. С тем, чтобы выиграть три-четыре часа на исследования и экспериментальные процедуры, врачебная группа должна была каждый день посвящать кропотливым профилактическим работам никак не меньше времени. А в остальные часы девушка пребывала в покое. Каким бы изувеченным ни был её метаболизм, без отдыха она бы превратилась в живое продолжение хирургической машинерии. А доктора всё же лелеяли надежду поставить её на ноги. Пусть и с каждым днём – всё более несбыточную.