Ассы – в массы

М.Б. Я прекрасно помню этот эпизод, потому как он чуть было не стал для меня последним. В этот же день там происходил митинг «Демократического союза», но поскольку неформалы всегда были аполитичны, никто на этом моменте не акцентировался. Вся толпа, человек тридцать просто прошла до «Зеленого театра», где всем объявили, что никакого концерта не будет, и, конечно же, все побрели туда, где толпились люди. В процессе перемещения была сделана провокация какими-то быковатыми людьми из города-героя Подольска, которые были забиты в асфальт, и, соответственно, вызвана милиция. Причем крутить начали первых попавшихся, но «газик» был разобран на запчасти и шумная толпа направилась к выходу, по дороге задев каких-то люберят. Хирург, как обычно для того периода, в своей героической манере дал Тарзана, что выглядело весьма эффектно, и все пребывали в эйфории. Тут-то, впервые в столице, мы и увидели людей в касках со щитами и дубинками.

Получалось у них как-то все нескладно, и сдержать даже такую незначительную группу неформалов никак не удавалось. Причем прикол состоял в том, что эти как бы служители правопорядка бегали за неформалами, перекидываясь криками (раций не было) – мол, забираем «кожаных». Я, будучи смекалистым мальчонкой, быстро скинул косую в рукав, оставшись в джинсиках и лесорубской клетчатой рубашке. И продолжал наблюдать сцену отлова неформалов и грузинов, которые к несчастью своему, тоже имели привычку носить кожаные куртки и тусоваться во всех людных местах отдыха…

Г.А. Да, рокеры в массе своей свалили, но часть людей забежала в американские аттракционы, где была блокирована этим протоомоном. Аттракционы были остановлены, и людей стали фильтровать на выходе из ограды высотой не менее трех метров. Картина была достаточно забавной. Оставшиеся неформалы, не дожидаясь своей очереди быть отфильтрованными, лезли на ограду и, выкрикивая проклятия, ныряли в массу правоохранителей с трехметровой высоты. Я же засмотревшись на незабываемое зрелище, был сметен толпой не менее трехсот человек, быстро направлявшейся к выходу из парка, куда вели скрученных рокеров. Толпа оказалась люберецкой, и вырваться из плотно идущих масс озлобленных качков, бубнящих под нос «бей металлистов», не представлялось возможным. Единственное, что удалось запомнить, так это Лешу Катаева, который, будучи одетым в пиджак «Харрис твид» и с Тасей под ручку, живо и иронично интересовался у люберов, мол, кого бьем, и сочувствующе соглашался, мол, правильно, правильно…

М.Б. А меня вынесло на пятачок возле входа, где толпа люберов медленно окружала автобус, в который доставляли задержанных. Тут-то, оказавшись в центре этой толпы, я слегка замешкался, что, по идее, делать было не нужно, но какой-то «человек» тиснул сзади мою бейсболку, и я остался посреди люберецкой толпы с крашенным ирокезом на голове. Один. Вот уж действительно, если хочешь казаться идиотом, так делать это надо на всю катушку. Так и в этом случае, вызвав в толпе смешанные чувства недоумения, ярости, обиды, я совершил заплыв «быстрым кролем» через всю толпу до самого автобуса, боднул стоявшего в дверях милиционера, который сам был не очень рад находиться в этом месте и в это же время. Автобус начали уже раскачивать, когда два милиционера внесли в автобус Кимерсена с лицом, представлявшим сплошную гематому. Видимо, выдав дубинки, господа функционеры забыли снабдить их инструкциями по пользованию и рекомендациями не бить сограждан по голове – короче, зрелище было не из приятных. Автобус вывезли в местное отделение, где составив протоколы, неформалов выпускали по одному, наблюдая аттракцион, как они будут поодиночке пробиваться через люберецкие заставы.

Г.А. Кстати, пробились все и без потерь, поэтому этот эпизод можно внести в разряд очередной знаковой победы, поскольку этот эпизод еще раз стал учебно-показательным для населения: как можно противостоять противоправным действиям, даже если они носят статус правоохранительных и вооружены. Но тогда все были в своих подростковых галлюцинациях по теме рок-музыки, и так не смогли понять, что в тот день не в неформалах было дело. А в немалой и слабоуправляемой толпе воинствующих инженеров, мнящих себя советской интеллигенцией, которые собирались на соседней площадке и митинговали про какие-то одним им понятные ценности и свободы, когда у них под носом шли почти военные действия. Ныне мне это все навевает достаточно ироничные мысли по поводу наивности тех митингеров и абсолютной аполитичности рокеров и маргиналов, оказавшихся в итоге на одной стороне баррикад в 91-м году. Но факт первого санкционированного применения вооруженной милиции против населения можно было бы зафиксировать именно в этот день, а не как мнят себе многие историки, не имеющие к данным событиям никакого отношения.

Другой эпизод был накануне августовских событий 91-го года, и было это 18 мая. Опять происходил очередной концерт в «Зеленом театре», и здесь уже участвовали не военизированные части, а взрослые дядечки, уж не знаю, из какого отдела. Все практически одного роста, в спортивных костюмах; они кого-то там спровоцировали и завязалась потасовка. При этом четко перестраиваясь то в круг, то в шеренгу, эта группа довольно четко отбивалась от неформалов, но в итоге была загнана в какой-то угол парка и закидана какой-то ветошью. Никто их забивать в общем-то и не стремился, но спесь со спецов посбивали. Но уже тогда стало ясно, что неформалы должны сторониться впутывания в политику.

А когда наступили события 91-го года, и все стали звать на баррикады, мы резко осаживали революционные позывы несмышленых подростков, желавших покрасоваться на фоне баррикад и свистящих пуль. Но, конечно же, удержать народ было невозможно, и многие неформалы присутствовали у Белого Дома, а «Коррозия» и кто-то еще давали там концерт. И хорошо, что тогда не было такого же крошилова как в 93-м; но трупы там все равно были, и участвовать в этом процессе не имело никакого смысла.

К тому времени уже появился Петровский бульвар, и все девяностые прошли под знаком именно этого пространства, где сосредоточились самые продвинутые представители различных кругов. При этом как-то не прозвучали остальные сквоты типа Фурманного, где была вполне себе солидная тусовка. Возможно, живописные круги, к тому времени уже распродали весь накопленный потенциал за копейки и на момент создания Петровского были либо за границей, либо сидели в забытьи. При этом коммуникация, заложенная в «Детском саду», получила свое наивысшее развитие в период Петровского сквота. При этом я до сих пор считаю, что та «де эстетика» которая была там заложена и только сейчас начинает использоваться во всем мире, неорганична с нашей страной, имеющей иное эстетическое начало. Эта эстетика более подходит жирному, как обычно, загнивающему и уставшему Западу…

Эстетика воспаленного сознания ближе аристократическим кругам, но никак не пост-советским. Но, так или иначе, тот костяк, который собрался в тот период, прозвучал не менее громко за рубежом и дал намного больше продуктивных тенденций на местах, чем официальная часть «Ассы».

М.Б. А как насчет реалий постсоветского пространства. У тебя есть свое мнение по поводу событий?

Г.А. Начался период клубной жизни, началась барыжка. На улицах появились наркотики и оружие, как будто спецом раздавали. Кстати, стоит отметить, что все восьмидесятые не было спаивания молодежи, неформалы росли в здоровой спортивной обстановке. Алкоголь понесся где-то года с 90-го, когда появился спирт «Рояль» и понесся нездоровый пьяный кураж по всей стране. Петровский же был отдушиной. Куда можно было прийти и порадоваться за знакомых, которые прогрызли себе место под солнцем, когда остальная художественная среда стала продажной мелким оптом и малоинтересной. Был еще жив Тишинский рынок, где тусовались будущие модельеры и неформалы всех мастей.

В Москве, во времена Петровского, параллельно существовало еще несколько сквотов, один из которых основал папа художницы Лики Гринберг. Образованный, прикольный художник, каким-то образом организовал «Третий Путь», который находился на Пятницкой улице, куда захаживал Дугин с Джемалем, сидевшие на гималайско-тибетских темах; позже там появился Борис Раскольников. Поскольку Петровский в это время уже начал загибаться, часть идей перекочевала в «Третий путь», и он таким образом стал ответвлением общего проекта. До 94-го года это была просто мастерская художников, которая часто подвергалась нападкам всяческих ушлых людей, которые с приходом экономических свобод понимали эти свободы по-своему. Леша Блинов-Белый и Катя Рыжикова приводили туда всяческие творческие единицы, но Лика с Борей всего боялись и ничего там не происходило.