Страница 14 из 22
М.Б. Для того периода – да. У этой части населения, как потом выяснилось, было именно «МВДшное» прикрытие и работали они рука об руку с комсюками и милиционерами. Разница была лишь в том, что под личиной «ДНДешников» эта часть населения ездила в столицы, чтобы грабить и насиловать. И не только молодежь, простые граждане попадали под раздачу тоже. Лишь бы было чего снять, а потом продать на рынке где-нибудь в Малаховке. Позже, когда цели стали прозрачными, к первым бригадам присоединилась гопота из Лыткарино, с окраин Ждановской и спортсмены с юго-запада Москвы. Когда ситуация окончательно вышла из-под контроля, в дело пошла «дивизия Дзержинского», переодетая по случаю в одинаковые спортивные костюмы… Первые выезды были в район Красной Площади, в утюговскую среду. Потом уже были затронуты центральные дискотеки, и Парк Культуры им. Горького.
Г.А. Пойти куда-либо было сложно, а иногда и смерти подобно. Вот, а тогда просто деваться некуда. Снимаю плащ «Макс Мара», под ним – кожа, сдаю подскочившему Сереже Мелкому плащ и с криком «Асса!» бросаюсь вперед. Сзади никто особенно ничего не понял, но взревели и ломанулись в вестибюль. Это была не драка. Это было нечто иное. С веселым гоготом люберов не били, а вбивали в полы и лавки вестибюльные. Разрядились по полной. Любера стояли не только в вестибюле, но и прятались на перроне. Все цепи были прорваны, просто снесены. Гнус кого-то снес игрушечным автоматом, который запустил как бумеранг на охоте. Те, что прятались на перроне, стали заскакивать в вагоны. И тут появился Женя Круглый. Человек двадцать забилось в вагон, и когда двери закрылись, начали кривляться из-за стекла. Конечно, Женя обиделся, еще бы. И со всей дури ботинком ортопедическим как вмажет по двери. Дал так, что двери сломались и открылись, разве что вовнутрь не сложились. Поезд, конечно же, остановился, и никуда бравые спортсмены не уехали. Точнее, конечно, уехали – но по другим адресам. Все: поезд заглох, станция опустела и только спортивные тушки, разбросанные по станции. Это была, конечно, не первая победа, но, по крайней мере, самая крупная и заметная из первых побед. Тогда-то меня любера и запомнили, хотя на самом деле запомнили они Гришу, потому что мы были в плащах белых, но это не важно. У страха глаза велики. А Алана тогда не было (он ирокез отращивал). После этого уже сложилась боевая тусовка, началась зачистка города от гопоты. И мы стали ходить по центру; исключение составляли Арбат и Парк Культуры, потому что общее количество боевых неформалов не превышало тридцать-сорок человек. Потом уже после какого-то панк-концерта в каком-то кинотеатре, была тусовка, и я позвал всех на Арбат. Хирург тогда куда-то уехал, а мы собрались человек двадцать с детьми и, когда мы дошли до середины, нас уже окружила толпа.
М.Б. В этой среде существовала система оповещения через мелких «шестерок». Которые так же выступали в роли провокаторов, когда подбегал и выпендривался шкет, а потом за него вступались человек двадцать спортсменов призывного возраста.
Г.А. Да. Когда нас окружили, самые нормальные вышли вперед, кожи застегнули. Девушек и детей отправили в середину. И заняли позицию. Сзади оказались Антон и Нищий (Амнистия). А любера сами боятся: стоят, орут и периодически выпихивают кого-либо из своей толпы, и те тут же огребают от впереди стоявших неформалов.
Помнится, один «храбрец» подкрался к девчушке, а та оказалась мастером спорта по академической гребле… А они так и стояли и кричали «фашисты, фашисты». Но подойти ближе, чем на расстояние удара, опасались. Тогда уже Марго, со своим длинным ирокезом, просто стала ходить вдоль их рядов, тыкать в накаченные прессы пальцем и глумиться над каждым по очереди. Сзади, конечно же, ее подстраховывал Алан, интеллигентно прятавший какую-то палку под полой кожаной куртки. И ничего тогда люберам сделать так и не удалось. Просто раньше они встречались с зашуганым интеллигентным населением, которое брали на «гоп-стоп» при поддержке милиции, а здесь встретили группу, которая мало того, что не боялась, а еще и сама висла у их, как они считали, «дома»… Была, правда, одна потеря.
Джонник, который сдуру взял с собой маленького Данилку и Настю, как-то замешкался и ему дал в глаз шипованным перстнем какой-то псевдонеформал, который был одет как бы «по-нашему». Дал в глаз и убежал. А на самом деле был козлом. Звали его то ли Макс Хмурый, то ли Лютый. Не важно. Его потом Круглый отыскал и вбил в асфальт за этот эпизод. Но де-факто это были первые походы, которые зацементировали тусовку, и начался естественный отбор.
М.Б. Были такие «неформалы»: и нашим, и вашим. Как бы всех знают, со всеми дружат – а на самом деле были редкостными козлами, примазывавшимся к тусовке только ради того, чтобы решить свои материальные проблемы. Просто хотели быть в гуще события и бравировать своими якобы связями.
Г.А. Но все эти военные действия фильтровали тусовку от таких лишних людей. Потом был концерт «Сиелун Вильет», крупнейшее на 87-й год мероприятие. Где окончательно сложился состав основной активной части московской субкультуры. И с этого момента уже стали долбить люберов везде, где они встречались. А на одном из концертов в ДК Горбунова я встретил Сашу Петлюру, которого видел и раньше, еще в начале восьмидесятых. Позже он стал известнейшим художественным деятелем девяностых, а тогда еще учился в институте. Сразу стал его тянуть в процесс. Он уже видел выступления в Манеже и тогда делал какие-то художественные акты. Петлюра долго упирался, прежде чем кинуться с головой в авангардную моду. Он, в принципе, правильно опасался. Положив кучу времени на свое образование и переехав к нам в панк-салон, Саша действительно сделал поступок. Мы с Аланом, одетые в солидные вещи, сначала его навещали в общаге, где он жил с чешской девушкой Хеленкой. Долбили, долбили гундосого художничка, и он решился переехать к нам. Грызли его, конечно, по-панковски… Но это сыграло свою положительную роль в дальнейших событиях, когда он создавал свой творческий центр на Петровском бульваре. Саша стал с нами ходить, участвовать в наших акциях, а мы, соответственно, в его выставочных постановках и акциях. Я ему объяснил: все, чем я занимался, что успел, что не успел. И он взвалил на себя и тему, и все разрозненные группки перфомансистов; у него получилось стать их лидером и одновременно продолжить тему и прошлые начинания. Идею модельного дома он развил и реализовал и стал наиболее значимой фигурой московской арт-среды.
А тусовка уже сложилась достаточно обширная и объединяла в себе свои тусовочные группы. Свои радикальные художники. Были связи с Рок-лабораторией, куда уже был внедрен свой агент влияния Кимирсен; через него мы получали сверхновую музыку, которая тут же распространялась по всей Москве. Одежда была запредельно дизайнерской и сверхмодной. Панки ходили в итальянских и британских костюмах и плащах, или в псевдокомитетских костюмах и пирожках. Подтянулось огромное количество свежей молодежи. Просто сотнями. Основная задача проекта была уже тогда выполнена, и все пребывали в эйфории.
М.Б. Где-то в 89-м году улицы заполнились здоровыми улыбающимися людьми, которые равнялись на неформалов и не боялись ходить по улицам. Рок стал неотъемлемой частью молодежной субкультуры. А вся Москва была охвачена неформальными связями. Но комсюки уже тогда подумывали, как заработать денег на молодежной субкультурке, и все движения музыкальные в итоге погасили. Но не сразу, а где-то к году 91-му. Но в начале девяностых, в результате широкомасштабного эффекта от маргинального бунта, был снят фильм, куда благодаря случайным связям (скромно заметим, моим) попали основные персонажи московской тусовки…
Г.А. Да, центр столицы был просто захвачен неформалами. Женя Круглый ходил к «Интуристу», переключившись на гнобление проституток и быков. По улицам носились банды рокеров, готовые вписаться в любой расклад. Тогда и началось загнивание рок-лабораторских концертов. На улице было гораздо интереснее, и посещались концерты только своих групп, либо иностранные. Потом началась серия концертов в парке Горького, где очередной раз Саша Хирург подтвердил свою роль лидера в люберецких побоищах. При этом было непонятно, зачем организовывать концерты для металлистов в люберецком логове. Опять хотели стравить. Но неформалы выстояли в очередной раз. Потом уже начались просто безумные вылазки человек по двадцать против всех. Хочется отметить особый фактик, на первый взгляд незначительный. В начале девяностых в этом же парке были впервые опробованы военизированные милицейские части. Сначала это было в 90-м году, когда восьмого мая неформалов попросту заманили в парк на якобы готовящийся там концерт.