Страница 13 из 15
- Тобой, - ее щечки зарозовелись. - Не только Сухомлинские на земли Ксении Микитичны зуб точат. Есть еще Нарвышины, которым твой батюшка родней приходится. И Зельские... в том роду твоя тетка живет, хоть бездетная, а все родня...
...и все-то из первой сотни, если не по родовитости - царской кровью ни один не отмечен, это Арей помнил, то по богатству.
Знатны.
Жадны.
И за лишнюю медяшку готовы если не на все, то на многое. А земли отцовы - это не медяшка, это кость, которую каждый уже своей считает. И если промеж собой они еще договорятся. Быть может, договорятся... полаются изрядно, подергают один другого за бороды, попроклинают от души, но после, убедившись, что противник силен и не отступится, разделят прибывшее богатство...
Но Арей...
...незаконный сын.
...признанный наследником в обход иной родни.
...раб беглый.
...ныне боярин, равный, стало быть. Этакой пощечины бояре не простят.
- Они же вас...
- Не меня. Кто я такова? - царица легонько толкнула тварь, и та рассыпалась прошлогоднею сухой листвой. Ветер дыхнул, и листва разлетелась, чтобы вновь собраться, закружиться вихрем. Арей слышал, как шепчутся они.
И древняя сила в склепе пробуждается.
Почти.
- Это мой супруг, милостью Божини овеянный, исполняет волю покойного ныне боярина, верного слуги своего. И неужели каждый из тех, кто ныне, живота не жалея, служит государю, не достоин, чтобы воля его последняя была исполнена в точности?
Она смеялась.
Не улыбаясь. С мертвыми глазами. А все одно смеялась. Над ними, боярами, которые ее ненавидели. Над женами боярскими, что захлебывались ядом зависти. Над Ареем с его смешными потугами выйти из игры.
Никому сие не дозволено, ни царю, ни холопу.
- Отчего же воля эта... - злость поднялась со дна души, мутью, гневом огненным, с которым не совладать. - Только сейчас известна стала?
- Оттого, что боярыня в ненависти своей, прятала заветную грамоту...
- И не спалила?
- Верно, настолько совести не утратил, - теперь губы царицыны алые дрогнули, сложились в подобии улыбки. - Или боялась, что Божиня этакого не простит...
...мертвый пепел простит, а грамоту сожженную - нет?
- Думаете, вцепятся в меня и про вас забудут?
- Не наглей, - легкое движение пальцев, и сила накрыла Арея, сырая, что земля, тяжелая. Того и гляди, погребет. - Но нет, не думаю... таких, как ты, сотня нужна, чтобы про меня забыли, да и то... но птичка по зернышку клюет. А одна кость, своре собак брошенная, эту свору надолго занять способна. Так что постарайся, боярин... сделай так, чтобы тебя ненавидели...
Вряд ли сие будет сложно.
- А заодно уж... - царица пальцами щелкнула, и сила откатилась. Недалече. Арей чувствовал ее спиною, этакую башню гранитную, сложенную из стылого камня. Поведет царица бровью, и обрушится башня, погребет его с головой. - Заодно уж невесту тебе приглядеть надобно...
- У меня есть.
- У тебя будет, - холодно поправила царица. - Возможно. В далекой перспективе. Если все выйдет так, как моим сыновьям хочется. Но пока, если я не ошибаюсь, девушка значится невестой Кирея... я ведь не ошибаюсь?
Кирей, который до того молча держался в отдалении, сказал:
- Нет.
- Вот... а двоемужие у нас как-то не принято...
Вновь усмешка.
С ледком.
С холодком в глазах, в которые глядется - наглость, и Арей за нее наказан будет. Шатается башня за спиной, шелестят каменья, осыпаясь. Скажи хоть слово...
- А наследнику великого рода негоже без невесты ходить. Мало ли, что случится? Мы не можем допустить, чтобы сей род угас... а потом... пожалуй, я знаю, что делать... Кирей, мальчик мой, ты-то против не будешь? Ильюшка, пожалуй, обидится способен, а с другой стороны... вы ведь друг с другом хорошо познакомиться успели. Ты ему жизнь спас... а это благодарности стоит, верно?
Нехорошо стало.
- Потому считай сие знаком особой милости. Нам с супругом горько осознавать, что воля нашего верного слуги столь долго не исполнялась. И во искупление, во знак особое милости, мы отдаем тебе, боярин, в жены Любляну Батош-Жиневскую...
Арей рот открыл.
Сказал бы, да... тычек в ребра образумил.
- ...и о том, не далее как третьего дня, объявят во всех храмах. Будут звенеть колокола в вашу славу... рад ли ты, боярин?
- Безмерно, - только и сумел выдавить Арей.
...обратно шли тропой обыкновенной. Как обыкновенной... узкая, серая, вновь же, что не по земле ступаешь - по пыли, которая к сапогам липнет. И такая, паскудина, тягучая, что и ногу отрывать от этое дорожки - что из болота тянуть.
Вздыхает земля.
И небо давит.
Мошкой себя чувствуешь, не человеком.
...тропа вывела к стене Акадэмии.
И красного камня сложенная, та показалась столь родной, что Арей едва не расплакался от счастья. Вот же... древняя магия, чтоб ее.
Он заставил себя выровнять дыхание.
И сердце успокоить.
Осадить пламя, которое рвануло, готовое взвиться стеной, выжигая следы чужого прикосновения.
- Ты...
- Хочешь, напьемся? - меланхолично предложил Кирей.
- Ты знал?
- Догадывался, - он поморщился. - Не спеши биться головой о стену, племянничек... помолвка - это еще не свадьба, хотя...
Он замолчал и, вздохнув, повторил.
- Все ж давай напьемся. Я тут кабак один знаю... хорошее местечко...
- Ты ж говорил, что нельзя мне...
- Иногда можно. И нужно.
Арей только и смог, что кивнуть.
...дымно. Чадно. Низкий потолок из засаленных балок. Грязная солома на полу. Тесно. Людей, что сельдей в бочонке. И мнутся, трутся, задевают друг дружку локтями.
Разные.
Вот купец в уголке чарку за чаркой опрокидывает, занюхивая мутный самогон соленым огурчиком. А слезы, что на глазах высыпают, смахивает клочковатою седой бородой.
Что за горе с ним приключилось?
А парочка молодцев в темном углу затаились, только глазища зыркают. Рожи самые что ни на есть висельные. Прибрали бутыль мутного первача да пару яиц крутых на закуску.
- ...ты не подумай, ничего личного, дело даже не в тебе, - Кирей тут, что рыба в воде. И никого-то не смущает нездешний вид его, одежда богатая. Кошель кинул корчмарю, тот и рад стараться. Тот и старается. За стол вон почти чистый усадил, крепкий, дубовый. Такой от пола оторвать постараться надо бы. Да и вовсе в корчме этой мебель тяжеленная.
Не для мордобою.
- ...ты просто так, к слову пришелся... к делу, точнее. Удобный кандидат. До того удобный, что просто как нарочно создан... пей.
Арей поднял стакан.
Грязное стекло. Оплавленное. И щербленое по краю. Пить из такой посуды - дурная примета, да и вовсе сама вся задумка эта... напьется и полыхнет.
Ни корчмы.
Ни Арея.
Один дядюшка, чтоб его демоны запределья побрали, жив-живехонек останется. Такого, небось, огнем не возьмешь.
- За тебя, племянничек! - он сивуху опрокинул в глотку.
И не вздрогнул даже.
Рукавом занюхал и приказал:
- Пей.
Арей и выпил. Пошла... а что вода ключевая, правда, крепости такой, что перед царем-батюшкой, чья физия на творящееся в корчме взирала с брезгливостью немалою, не стыдно. Выпил и вздрогнул.
Ляснул стаканом по столу.
- Наливай.
- До седых коней пьем? - уточнил Кирей, наполняя стакан доверху.
- До них самых... значит, я не при чем?
- Не при чем.
- А ты?
- И я не при чем...
- А кто при чем?
- Чтоб я знал, - между первой и второй медлить дядюшка не стал. - Тошно мне, племянничек... и с каждым годом все муторней. А ты... не ты... она... хорошая девка. Приглядись. Царских кровей. Этакими невестами не кидаются...
- У меня есть.
- У тебя есть. У меня есть... благодать... эй ты, - Кирей схватил за рукав мужичонку виду прехитрого. Лицом кругл. Бороденка редка, рыжа, а глазья так и посверкивают лисьею хитрецой.
Тепло побежало по жилам.
А ведь зря Арей никогда-то не напивался. Сперва не по годам сие было, потом - не по возможностям. Вторая пошла лучше первой.