Страница 11 из 15
И усмехнулся так, кривовато.
- Это как на рынке... на первую цену товар не берут.
Арей кивнул: мол, понял.
Испугался?
Нет. Отнюдь. Устал он бояться.
Преисполнился надежд? Скорее уж опасений. Дела царские его не касались, а раз уж коснулись, то с этакого прикосновения и без шкуры свежестиранной остаться недосуг.
- Я тебе там одежки принес... ты вроде с Евстей одного сложения, авось и подойдет.
- У меня своя имеется.
Про одежду говорить безопасней, нежели про царицу и планы ее, про которые Еська, если и не знает, то всяко догадывается.
- Имеется, - согласился Еська и палец в ухо засунул, поскреб. - Только нечего матушку ее видом смущать... небось, царица, а не просто так... и не кривись. Чистое все.
Шелковая рубаха.
Кафтан черный из бархату.
Благо, ни каменьев, ни золота. Простая одежа, если б не ткань - мягкая да текучая, к телу льнущая - вовсе б обыкновенной была.
А сапоги Арей свои надел.
Пусть помятые, истоптанные изрядно, зато по ноге.
Еська за одеванием наблюдал молча. Только пояс протянув, заметил:
- Думаю, голова у тебя есть, потому и сообразишь, что в ее присутствии лучше помалкивать. И не колдовать. Она этого очень не любит...
...ждали.
...родич дорогой хмур, что туча грозовая. Набычился, но ни слова не сказал. Только окинул с ног до головы цепким взглядом.
...повели.
...тропа сама собой раскрылась в каменной толще, и только слышно было, как где-то далеко, а может, и близко, ворчит Хозяин, приговаривает, что, мол, утратили люди совесть всяческую, ежель приличную нечисть по-за всяких глупостев от дел отрывают...
Узкая тропа.
Как боком протиснуться.
Прямая, что тетива.
Идешь, а будто бы стоишь. Вязнешь в каменной громаде стен. Неуютно.
Опасливо.
А ну как здесь Арей и останется? Случалось в истории и такому... кажется, с Войгардом Трусливым, который, вместо того, чтобы врагам отпор дать, велел поджечь город и сам попытался скрыться. Да то ли магик при нем был подкуплен, то ли неумел, а может, и нежить подшутить велела, но остался он в камне... в летописях сказано было, что его три дня и три ночи выбивали...
...зачем?
Дела давно минувших дней. И не о них думать следует, но о царице.
Кто донес, что Арей...
...родственничек. Больше некому.
...или тот доброхот, который грамотку оставил?
...или еще кто?
Когда это он успел ввязаться в придворные игрища? Или... правом крови?
Под ногу подвернулся коварный камень, и упасть бы, да не позволили, подхватили под локоток в притворное заботе.
- Ты, родственничек, - шепот Киреев прозвучал презловеще. - Не спотыкайся, а то еще помрешь тут, что тогда? Матушка огорчится...
- Зачем меня...
- Сама расскажет. И ты, будь добр, выслушай... я понимаю, что с огнем сладить тяжело. И кротостью норова ты в прежние времена на отличался, а все одно, когда чего-нибудь сказать захочется, дай себе труд подумать минуточку, надо ли сие говорить...
Какое доброе напутствие. И забота такая, что прослезиться впору.
А тропа закончилась.
Вывела к пустырю.
Серый. Тоскливый, что погост при Чумной слободке. Только не хватает, что крестов упреждающих с белыми полотнищами. А так... трава реденькая из земли поднимается. Деревца кривые торчат, то ли растут, то ли для пущей зловещности поставлены. Листочков на них скудненько.
Небо и то посмурнело.
- Живописненько, - Арей озирался.
Высилась неподалеку каменная ограда. Значит, место сие рядом с Акадэмией находится... странно, Арею мнилось, что он все окрестности изучить успел. А вот такой живописный пустырек и пропустил.
Огорчительно.
- И куда дальше?
- А туда... - Кирей указал на кривобокий дубок, который поднимался над холмом. Как холмом... холмиком...
...склепом.
Старым склепом, который успел опуститься в болотистую жирную землю. А может, она приподнялась, обняла его влажноватым покрывалом мхов, расцветила желтым лишайником, пытаясь хоть как-то украсить камни.
Глыбины сложены были плотно.
Тесно одна к другой.
Над ними воздух дрожал, будто от жара.
- Здравствуй, Арей, - царица сидела на скамеечке у приоткрытых ворот. Проржавелые, они гляделись до того хрупкими, что тронь - и рассыплются.
Ложь.
Арей это почуял.
И магию, окружавшую это место плотным коконом. Магия эта была незнакома ему, густая, она потянулась к Арею, оплела, обволокла паутиной.
Первым порывом было смахнуть эту паутину.
Избавиться.
Но Арей сдержался.
- Хорошо, - царица позволила себе улыбку. - Ты с собой совладать. Не стоит бояться. Охранитель лишь убедится, что ты не желаешь мне зла.
- А я не желаю?
Огонь брал свое.
И Арей запоздало прикусил язык. Все же дерзко вышло. Не говорят так с царицами.
- Не желаешь, - она разглядывала его. Внимательна. И... чего увидеть желает? Арей стоял. Он поклонился, как умел, и спину разогнул, ибо не боярин, чтобы взыскивать милостей показной покорностью. - Зачем тебе желать зла слабой женщине?
Магия отползла.
Она свернулась у ног царицы, обретя обличье дворового пса. Не холеного волкодава, которые ноне на каждом втором подворье держат, и не борзой, собаки благородной, и не махонькой пустолайки, из тех, что боярынь забавляют.
Нет, пес был сер и уродлив.
Кривоглаз.
С шерстью свалявшейся, сквозь которую просвечивали рубцы.
Он скалился, наблюдая за Ареем единственным блеклым глазом своим, и оттого Арею делалось жутко. Было в этой твари нечто, роднящее ее с подгорной тварью.
- Незачем, - произнес Арей, явственно представивши, что вот-вот сейчас сам ляжет к ногам царицыным, если не верным псом, то телом бездыханным. Найдется ли на пустыре яма какая, годная, чтоб тело его прикопали?
- Вот и я думаю, что совершенно незачем... нам с тобой делить нечего, - тонкая ручка легла на хребтину твари, скользнули пальчики по косматое шерсти. - А помочь друг другу мы способны, да... ты уже знаешь, что твоя мачеха отошла в мир иной?
- Сказывали.
- А что отошла она... не сама?
- Нет. Но мне... подумалось.
- Это хорошо. Мне нравится, когда люди думать умеют.
Царица рученьку приподняла, и липкая магия потянулась за ней, не желая расставаться. Серые нити. Грязные. Неужто сама она того не замечает.
Привыкла?
- Ксению Никитичну при дворе жаловали... мой супруг не раз говаривал, что редкостного ума женщина... но и его, видать, не хватило, чтоб с запретной волшбой не связываться.
Арей молчал.
Если его и позвали для разговору, то скажут, когда настанет его черед говорить. А пока ему дозволено стоять, разглядывать царицу...
...дивится.
Сколько ей лет? Уж не молода.
Для человека.
А она чародейка... об этом Арей никогда не слыхивал. Да и странно сие было.
Царица и чародейка... кто допустил?
Как?
Неужели и вправду приворожила? И если так, то...
...то не Ареева ума сие дело. Ему ль больше других надобно?
- ...верно, очень уж она на мужа обижена была... вот и спровадила в мир иной, да упокоится собственная мятежная душа ее, - царица склонила голову.
...красива.
...зыбкая хрупкая красота, что рассвет над болотом. Туман. Дрожащий лист осины, что все никак не найдет в себе сил расстаться с материнской веткой. Первая изморозь на толстом стекле.
...гибель.
Откудова это? Огонь притих, свился в тугое кольцо, готовый выплеснуться и сжечь все, что вокруг есть. Пустырь? Не будет пустыря.
Земля?
И ее не станет... и твари желтоглазой, что во все клыки ухмыляется.
- ...в доме нашли и отраву... и кое-что иное... слышал про мертвый пепел?
Арей кивнул.
...еще одна заклятая забава. Кости невинно убиенной девы, которые на особом огне жгут, да медленно, да с заклятьями, которые душу, коль еще не отлетела она, к костям привязывает.
Мучит.
Горечью наполняет.