Кто-то чудесный

От Дэвиса приятно и свежо пахло каким-то парфюмом. И прикид на нём был стильный: светлая рубашка-поло и такие же светлые брюки, словно он не в какой-то магаз явился, а на встречу с высокопоставленными шишками.

- Добрый день, - приветливо сказал Дэвис, и Гэл, опомнившись, торопливо кивнул в ответ. Кивнул и в замешательстве откашлялся.

- С вами всё в порядке? С тобой, с мисс Хилл и вашей замечательной собакой? - участливо спросил док, чуть склонившись к Гэлу. - Она поправилась?

Гэл с раскаянием припомнил, что такого он наврал Дэвису, чтобы выклянчить у него лекарств для раненой пумы. Ему показалось, будто это было давным-давно. И вправду давно. До встречи с Ша Акичитой. До обучения стрельбе. До новой страшной находки в горах.

- Да-а, спасибо, всё окей, - промямлил он, неловко указывая подбородком на стоявший на парковке "форд". Там прилежно скучала Берта, просунув морду в приоткрытое окно.

- Вот же какой я невнимательный, - сокрушённо развёл руками док. - Она действительно в порядке. А ты? Выглядишь немного уставшим, извини. Ваши мытарства с полицией ещё не закончились?

Гэл отрицательно покачал головой. Почему-то в присутствии Мартина Дэвиса его бойкий язык, обычно так свободно болтавшийся и болтавший всякую ерунду любому, кто желал слушать, намертво прилипал к нёбу.

- Сочувствую, - серьёзно промолвил док. - И вообще сочувствую тебе. Быть не таким, как все, порой неимоверно тяжело... и я это знаю.

- Вы... знаете? - медленно повторил Гэл, во все глаза уставившись на него.

Дэвис кивнул:

- К сожалению или к счастью - да, знаю. Не проклинай свою инаковость, мальчик мой, - это дар. Проклятие, кара или жребий, но всегда дар, который получают немногие.

- Не понимаю, о чём вы, - прошептал Гэл, силясь отвести взгляд от глубоких глаз доктора, но не мог этого сделать. Он словно стоял у края бездонной пропасти, заглядывая в неё, и что-то внутри так и подмывало его прыгнуть вниз. Броситься в бездну. Слиться с нею...

Он почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

Дэвис снова мягко коснулся его локтя.

- Я тебя испугал, извини, - с сожалением произнёс он, отступая на шаг и поворачиваясь к выходу. - Просто хочу, чтобы ты знал - я понимаю тебя. И всегда выслушаю, если тебе это понадобится. Мои наилучшие пожелания прекрасной леди Элис. А, вот и она. Всего хорошего.

Он учтиво поклонился появившейся возле кассы Элис, улыбнулся ей, но дожидаться, когда она оплатит покупки и подойдёт, не стал - вышел на крыльцо.

Гэл с облегчением перевёл дух. Он вдруг сообразил - вздумай доктор спросить не у него, а у Элис, выздоровела ли их собака, ему пришлось бы потом рассказывать Элис про пуму! Не приведи Господь! Он даже поёжился. Нет уж, Элис никогда не должна была про это узнать, хватит с неё, она и так не спит ночами, за него, раздолбая, переживает.

Элис тем временем сложила покупки в бумажный пакет и поспешила к выходу. Кассирша проводила её очень внимательным и не очень доброжелательным взглядом.

- Док что-то спрашивал у тебя? - наморщив лоб, с некоторым беспокойством спросила Элис. - Что?

Оба посмотрели на парковку, где доктор садился в свой серый "кадиллак".

- Спрашивал, в порядке ли я, и передавал тебе привет, - скороговоркой сообщил Гэл, забирая у неё пакет. - И... - он в замешательстве шмыгнул носом, не зная, как сформулировать то, что чувствовал, - ещё почему-то сказал, что знает про мою... инаковость. Сказал, что это Божий дар. И чтобы я типа не стремался и от этого дара не отказывался.

Тут ему пришло в голову, что Дэвис слово "Божий" как раз и не говорил. Просто "дар", и всё.

Элис тоже озадаченно нахмурилась:

- Что он имел в виду? Он что-то узнал о твоих... способностях? О том, что ты опять нашёл...

- Может, он про мою ориентацию толковал, - понизив голос, перебил её Гэл, подходя к двери-вертушке. - Откуда ему знать, что я нашёл ещё и того бедолагу, Эдди?

- Вот и я думаю, откуда, - отозвалась Элис, спеша следом за ним. - Может быть, Миллер рассказал ему? Они ведь, кажется, дружат. Ладно, в любом случае, что бы он не имел в виду, он добрый человек и его волнует твоя судьба.

- Угу, - промычал Гэл.

- Знаешь что? - деловито произнесла Элис, уже переключившись на текущие заботы. - Давай не будем сейчас возвращаться в кемпинг. Поедем сразу к Гасу в "Скакун". Мы ему за три вечера задолжали из-за всей этой полицейской кутерьмы, вот и попоём. И вообще... давно мы не пели. Гитары-то наши у него остались, - она с улыбкой посмотрела на просиявшее лицо Гэла. - Хочу.

А уж он-то как хотел, Мария-Дева! Выплеснуться в песне, раз уж нельзя было в скачке - выхлестнуть из себя все страхи и тоску, и тревогу...

- Давай, поехали! - с жаром воскликнул он, торопливо сгрузив сумки в багажник "форда" и дёрнув на себя заднюю дверцу, за которой радостно виляла хвостом Берта. - Ох, вот напоёмся...

Он даже зажмурился в предвкушении, а Элис облегчённо рассмеялась, усаживаясь за руль:

- Поехали! То-то Гас обрадуется.

Это решение спасло им жизнь.

* * *

Элис с Гэлом действительно в тот вечер напелись всласть - так, что едва не охрипли. Гэл чувствовал себя гитарной струной: всё внутри у него звенело и вибрировало, каждый нерв был сперва до предела натянут, а потом отпущен на волю. Это было даже не на скачку похоже. Это было совсем как секс, чего уж там. Он и взмок в точности как после секса и ощущал такую же сладостную блаженную опустошённость.

Песня.

Полёт.

Смерть.

Почему он вдруг подумал о смерти? Вот дурак-то.

Гэл растерянно повернулся к Элис, которая устало улыбалась, утирая лоб и отхлёбывая тёплый чай из стакана, почтительно поднесённого Гасом. Старый хрыч пялился на неё во все глаза и тоже лыбился как младенец у рождественской ёлки. Ковбои всё ещё наперебой хлопали и свистели, хотя последний аккорд песни отзвучал несколько минут назад.

Из-за всего этого шума Гэл даже не заметил, как хлопнула дверь бара, пропустив внутрь незнакомого паренька, что-то невнятно выкрикивающего. Гэл только увидел, как ошеломлённо поворачиваются к двери головы стоявших рядом и враз примолкших ковбоев. А вошедший опять надрывно крикнул:

- Заткнитесь же, мать вашу! Слушайте! Там кемпинг горит! Элис Не-Даёт, горит твой фургон!

Он хрипло закашлялся, и тут Гэл узнал в нём Майка, старшего сына семьи Лоддеров, обитавшей в соседнем трейлере. Лицо его было перемазано полосами чёрной копоти, и он едва держался на ногах.