Кто-то чудесный

...Гэл не понял, как же они с Элис очутились в своём "форде". Он запомнил только, как все расступались, пропуская их к двери, как мчалась впереди них Берта. Дальше был какой-то тёмный провал.

Он даже молиться не мог, будто позабыл все слова молитв. Он точно знал, почему горит Старикан - потому что он, Гэл Чирешару, поселился в нём, он, не такой, как все, отмеченный проклятьем или даром. Он не смел даже взглянуть на Элис, но всё равно видел её белое, как бумага, лицо с крепко сжатыми, тоже белыми, губами.

Вся территория кемпинга была затянута сизым едким дымом. В свете включенных прожекторов и фонарей - оказывается, уже наступила самая настоящая ночь - суетились пожарные, сматывая шланги. Тут же стояла полицейская машина, на крыше которой вертелась мигалка, отбрасывая синие и малиновые блики. И "ровер" шерифа Миллера тоже был здесь.

А от их верного Старикана остался лишь обгорелый мокрый остов, чёрный, страшный, залитый пеной.

Берта добежала до него первой. Остановилась, вытянув шею и расставив большие лапы, недоумённо принюхалась к острому запаху гари, резавшему ноздри. И вдруг завыла - протяжно и громко, задрав к небу лобастую морду, словно волчица.

Гэл рефлекторно схватил Элис за руку, и так, вцепившись друг в друга, они подошли к Берте и встали рядом. Люди вокруг притихли, а они всё стояли и смотрели на обгоревшие руины, оставшиеся от их дома. Их единственного дома. Потом Элис наклонилась и взяла Берту за ошейник.

- Хватит, детка, - спокойно велела она. - Поплакала, и будет. Мы-то ведь живы.

Тут враз заговорили все, кто до этого стоял молча. К Элис подскочил полицейский сержант и старшина пожарного расчёта. Гэл, всё ещё оглушённый горестным воем Берты, застрявшим у него в ушах, отступил в сторону, в свою очередь ухватив Берту за ошейник. Он увидел, как Элис отрицательно покачала головой, когда пожарник указал ей на останки фургона, и почему-то сразу сообразил: она отказалась войти туда. И правда, к чему? Ясно же было, что ни в кабине, ни в самом трейлере ничего не уцелело. Совсем-совсем ничего.

Сердце у Гэла больно сжалось. Он сам готов был завыть, как Берта... и ему невыносимо хотелось, чтобы сейчас на его плечо легла твёрдая тёплая ладонь - такая, как у дока Дэвиса. Подбадривая его. Утешая. Успокаивая.

Самому ему нечего было терять, он привык обходиться минимумом шмоток, а каких-то вещей, особенно ему дорогих, напоминающих о семье, о давно умершей матери, у него не было вовсе. Кроме крестильного серебряного крестика на шее. Кроме гитары, подаренной ему Элис. Обе гитары как раз и уцелели, слава Спасителю-Иисусу, оставшись в кабаке у Гаса. Но Элис! Всё её имущество! Фотографии её погибшего мужа, всякие милые её душе вещички и мелочи... Лэптоп!

- Сидеть! - строго приказал Берте Гэл и торопливо протолкался к Элис мимо пожарника и копов.

- Лэптоп! Жёсткий диск! - выпалил он, с надеждой глядя в её запавшие глаза, покрасневшие от дыма. - Данные на нём - они могли и не сгореть! Так всегда в сериалах показывают. Я пойду, поищу, я заберу... ну, то, что там осталось...

Он точно знал, отчего Элис не хочет заходить в фургон - ей было бы невыносимо больно увидеть, во что превратился их дом.

Но она серьёзно сказала, глядя ему в лицо своими огромными глазами:

- Да, ты прав. Я пойду. Сама.

Она вдруг обняла Гэла, прижавшись к нему на какой-то миг, потом отстранилась и решительно направилась к Старикану. Пожарник и сержант, растерянно потоптавшись на месте, опомнились и кинулись следом, наперебой окликая её:

- Эй, леди! Леди! Погодите!

- А ты сообразительный малый, Гэл Стефан, - произнёс чей-то усталый голос позади него, и Гэл сразу узнал шерифа Миллера. Конечно, куда же без него...

- Я такое по телику видел, - сумрачно покосившись на него, ещё раз пояснил Гэл.

Миллер уже не выглядел, как обычно, аккуратистом. Его светлые брюки, замшевая куртка и ботинки - всё было перепачкано сажей. Полоса сажи пересекала и его правую щёку.

- Как это всё случилось? - поколебавшись, выдавил Гэл.

- Можно было бы предположить, что в этом старом рыдване загорелась проводка или что леди забыла выключить утюг, - тоже явно поколебавшись, сухо ответил Миллер. - Но, к сожалению, скорее всего, в окно фургона швырнули бутылку с "коктейлем Молотова", если ты знаешь, что это такое... - он дождался ответного кивка Гэла и продолжал: - Окно было выбито, а возле кабины валялась канистра с бензином. Вам с мисс Хилл чертовски повезло, Гэл Стефан.

- Мы... пели у Гаса, - сипло вымолвил Гэл. Он едва сдерживал начавшуюся дрожь. - Спаситель-Иисус...

- Да, - вздохнул Миллер, словно подтверждая его последние слова.

- Кто мог это сделать?! - выкрикнул Гэл. Гнев вдруг запылал в нём похлеще любого "коктейль Молотова". Они ведь ни в чём не были виноваты, а какой-то ублюдок пришёл их убивать! - Кто?!

"И ты должен уложить эту тварь первым..." - вспомнил он тяжёлые и твёрдые слова Ша Акичиты.

- Вчера небезызвестный тебе Джим Берроуз сбежал из арестантского фургона во время перевозки, - помедлив, сухо ответил Миллер, и Гэл, на секунду опешив, выругался так грубо, как редко себе позволял. Суки, паскуды, они упустили этого подонка!

Шериф едва заметно поморщился.

- Гэл Стефан, когда я подошёл к тебе, то сказал, что ты сообразительный малый. Я и в самом деле так считаю. Теперь, надеюсь, ты воочию убедился, как глупо вы с мисс Хилл рискуете своими жизнями. О чём я вас неоднократно предупреждал, хоть и желал бы ошибаться, видит Бог. - он опять тяжело вздохнул. - Кроме того, вы лишились крыши над головой и всего своего имущества. Я настаиваю на том, чтобы вы немедленно - немедленно! - перебрались в мой дом, и надеюсь, что ты меня в этом стремлении поддержишь.

- Мы могли бы вселиться к Гасу, - подумав, пробурчал Гэл. Ох, как же ему не хотелось зависеть от милостей этого правильного придиры! Хоть он и назвал его, Гэла, "сообразительным", ну надо же.

Миллер ещё сильнее нахмурился, но голос его остался ровным:

- Чтобы подвергнуть опасности и его? Каким образом он защитит вас? И какой платы потребует за такую услугу?

- А вы? - внезапно выпалил Гэл. - Вы-то чего так об нас печётесь? Вы прямо как будто сами подожгли этот фургон, лишь бы нас к себе заполучить!

Он осёкся, в ужасе сообразив, что именно ляпнул просто от досады на безнадёгу их положения, от досады на этого зануду... и уже хотел извиниться, но тут Миллер вскинул руку, и у Гэла зазвенело в ушах. Только спустя несколько мгновений он понял, что шериф отвесил ему крепкую затрещину.

- Придержи язык, Гэл Стефан. У меня есть алиби, - бесстрастно проговорил он. - Я весь вечер проторчал в полицейском участке, объясняясь с федералами.