Страница 40 из 47
- Что вы так смотрите? - он неправильно истолковал её взгляд, - ладно, не пейте больше. Теперь от-тдыхайте. Завтра я сделаю перевязку.
Вот и ушёл. А неё опять глаза на мокром месте. Фонтан слёз какой-то! Нет, так нельзя! Она возьмёт себя в руки, решила Кира, прямо завтра и начнёт. Больше никаких слёз! С этим и заснула.
Утром Нина решила покормить Киру с ложечки, на что та и возмутилась, и рассмеялась:
-Ниночка, я всё могу сама. Не хватало ещё, чтобы ты на меня тратила своё время. Лучше присядь, передохни.
Нина села за стол и внимательно следила, как Кире удаётся управляться с ложкой и стаканом. Ничего, отлично управилась. В самом деле руки почти не болели.
-А давай бинты снимем? - предложила Кира.
-Не вздумай! Ты что?! Тебе так задаст Степан Иванович, будешь знать, как нарушать предписания врача. Раз он сказал, что зайдёт для перевязки, значит, сиди и жди.
-Да здорова я, здорова! Вот увидишь, - протестовала Кира. Но Нина была неумолима. Штефан не заставил себя ждать. Чисто выбритый, в свежей сорочке - сейчас он больше походил на себя из 1912 года, и Кира жадно вглядывалась в его лицо, надеясь, что вот сейчас он засмеётся своим добрым смехом и подхватит её на руки. Не засмеялся и не подхватил. Но чутко уловил смену её настроения и вопросительно посмотрел:
-Что-то случилось?
-Нет, ничего. Просто мы с Ниночкой хотели размотать бинты...
-Этого не-ельзя делать, - перебил он её и пояснил, - волдыри я вчера вскрыл, может попасть и-инфекция. Недели три ещё лечиться. Так что не спешите. Я сам сделаю перевязку.
Он размотал бинты с левой руки, хмыкнул и стал разматывать правую руку.
-Надо же! Если б сам вчера не обрабатывал ваши руки, в жи-изни не поверил бы в такое, - он в растерянности смотрел на тонкие Кирины руки. Он потёр подбородок, - вот это ре-егенерация! Ваш случай, милая девушка, для профессора Монастырского. Вот подождите, вернётся Андрей Афанасьевич и я всё-всё ему ра-асскажу. Удивительный случай!
-Первый в вашей врачебной практике? - усмехнулась Кира. Он внимательно посмотрел на неё, нахмурился:
-Возможно, не первый. Не всё за-апоминается, - он отвернулся, складывая чистые бинты в саквояж. Кира видела, что, несмотря на подтянутый вид, тени под глазами стали заметнее, он время от времени тёр висок рукой. Спал ли он сегодня? Похоже, что нет. И она решилась:
-Я могу помочь вам. Ваша головная боль, она же вас измучила...
-П-пустяки. Просто надо выйти на воздух, - покачал он головой и поморщился, от движения в голове прямо-таки что-то перекатилось.
-Зачем же терпеть боль? - настаивала Кира. - Дайте руку!
Он протянул Кире изящную кисть, но она-то знала, что при всей внешней тонкости и изяществе его руки способны монету согнуть. Кира осторожно, как драгоценность, взяла его руку в свои ладошки и тут же ощутила, как в её голове забила кувалда.
Штефан смотрел на странную девочку и терялся в догадках. Вот она взяла его за руку с таким выражением лица, будто сейчас начнёт священнодействовать, а всего лишь подержала его ладонь в своих руках. Только чуть побледнела. А боль стекла с него, он решился покрутить головой, чтобы проверить - нет, не болит.
-Да вы целительница, - улыбнулся он ей светлой улыбкой, - это настоящее чудо!
Уже выходя, посоветовал:
-Вы сегодня воздержитесь от мытья лестниц. У вас такая тонкая нежная кожа, лучше поберегите её. Хотя бы до завтра.
Весь день Кира ходила почти в радужном настроении, ещё и ещё раз вспоминая, как он ей это сказал, как улыбнулся и как посмотрел при этом. Днём приходили из розыска. Вместе с театральным администратором вскрывали комнату Витольда. Кира как раз подметала коридор - была их с Ниной очередь дежурить по уборке квартиры - и слышала разговор работника розыска с администратором. Они должны были взять одежду для покойника, чтобы прилично его похоронить. А потом администратор попросил забрать под расписку коллекцию бутафорских орденов. Он объяснил, что у Витольда были четыре великолепных ордена, выполненные большими мастерами. Эти сверкающие разноцветьем камней звёзды покойный всегда надевал на костюм Раджами в "Баядере", ценности они особой не представляли, все камушки - хорошо гранённое свинцовое стекло, то есть стразы. После каждого спектакля он их снимал с костюма и аккуратно укладывал в плоский футляр с бархатной подкладкой. Теперь эту роль станет исполнять другой артист, и красивые безделушки очень украсят его сценический костюм. А потом это помять о покойнике. Театру хотелось бы что-нибудь оставить, чтобы потом зрители слагали легенды и рассказывали, что вот, дескать, в этом костюме выступал ещё сам Полди-Комаровский, видите, как играют камни на звёздах-орденах.
Сотрудник розыска не был против, и администратор полез в шифоньер за коробкой. Коробки на месте не оказалась. Он удивился, сотрудник розыска достал из кожаной планшетки протокол осмотра места происшествия. В протоколе никакая коробка-футляр не числилась. Сотрудник подумал, подумал и предположил, что если футляр с орденами не найдётся в театре, то это возможный мотив для убийства. Вряд ли вор хорошо разбирался в драгоценных камнях, а уж как ордена сверкали и переливались администратор обрисовал в подробностях. Комнату закрыли и снова опечатали, а сотрудник пошёл по соседям, выяснять, может, кто видел эти побрякушки.
Глава 9
Двадцать первого декабря, в понедельник хоронили Полди-Комаровского на Смоленском кладбище. Под плач многочисленных поклонниц и траурную музыку театрального оркестра беднягу опустили в могилу. Вечером соседи собрались на кухне и помянули бедного артиста, а хлебнувший водочки Васьков во весь голос обличал контриков-индивидуалистов, которые даже на поминки соседа не явились. Его пьяная болтовня была адресована Палёновым и Нине с Кирой. Олечка сумерничала у Киры, а Штефан перечитывал толстенную диссертацию Монастырского о регенерации тканей. Никто из них не пошёл на кухню поминать Полди.
На следующий день арестовали Васькова. Они с Зойкой только-только сели обедать, как в дверь позвонили тремя короткими звонками. Зойка порадовалась, что не к ним. А оказалось, к ним. Васьков как раз дочищал картофелину в мундире и радовался, что по карточкам дали селёдку. Это ничего, что селёдка ржавая да сухая - с варёной картошкой сойдёт. Сотрудники розыска усадили воющую Зойку на диван, а сникшего Васькова на стул, позвали понятых и стали бойко делать обыск. Внезапно Зойка, подскочив к сотруднику, вынимавшему вещи из шкафа, заверещала:
-Что ж вы делаете? Что лазите по углам, по шкафам? За что казните моего Васькова?
Другой сотрудник отодвинул Зойку:
-Ты, гражданочка, не ори! Что надо, то и делаем. А твой Васьков вор и убийца, за то и арестован.
-Как вор и убийца?! - Зойка растерянно оглянулась, - он в домкоме состоит, он у товарища Будённого в Гражданскую воевал... Какой он убийца?
-Так, всё! - прикрикнул тот, что писал протокол. - Замолчала, быстро!
И они продолжили обыск. Под стопкой белья обнаружился футляр с орденами. Оказывается, Васьков предлагал эти побрякушки в комиссионке, но там дали за них мало. Он их продемонстрировал ещё кое-кому, прошёл слух, что у Васькова есть царские ордена. Слухи доползли и до уголовного розыска. Под рёв и причитания Зойки понурого Васькова увели. На кухне злобно шептались и перешёптывались, но стоило там появиться зарёванной Зойке, как все суетливыми тараканами разбежались по своим углам.
Ниночка с Кирой собирались ужинать, когда стукнули в дверь и вошла Олечка:
-Всем доброго вечера, - поздоровалась она. - Дамы, пошли ко мне. Устроим девичник, пока Стёпочка на службе. Повод есть - именины Серёжи и Стёпочки.