Страница 23 из 47
- А говорили, что не умеете читать. Какое у вас богатое воображение, - холодным тоном прервал её Штефан. - Если бы не ваш юный возраст, мы бы подумали, что вы там присутствовали.
-Возраст бывает обманчивым, - не сдавалась Кира, - кажется, тебе семнадцать, а на самом деле - под сорок. А бывает и наоборот: тебе за сорок, а кажется, что всего лишь двадцать три.
-О, я вижу, вы любите загадки, - его глаза сверкнули неприязнью. - Думаю, мы ещё сыграем в эту игру. Позже сыграем.
-Нам пора в зал, - вмешался в их диалог Андрей и потащил в зал. Пока они дошли до мест, он успел устроить Кире выволочку:
-Ты что, с ума сошла? - ворчал он. - Ты хоть понимаешь, что так сразу нельзя? И потом всё первое действие мы с ним говорили о наших делах. Оказывается, не только за мною ходят агенты. К нему тоже приставили человека. Я думаю, их поэтому выселяют из театра. Скорее всего, нас сгоняют, как цыплят, в одну корзину. Он боится за сына. А тут ты с намёками.
-Андрей, он помнит события, но не помнит меня! - чуть не плача, прошептала Кира.
-Он вспомнит, только нужно терпение. Помнишь, как в одном романе написано, что вся мудрость человеческая заключается в двух словах: ждать и надеяться? Вот сиди и жди.
-Никогда не отличалась мудростью, - печально откликнулась Кира.
Во втором действии страдания Мистера Икс достигли предела. Все его не понимали, презирали и гнали прочь. Зал наполнился сочувственными вздохами.
-Надо в антракте зайти к Полди и поблагодарить его за билеты и спектакль, - прошептала на ухо Кире Нина. Та согласно кивнула.
В антракте они двинулись к двери за кулисы, но предварительно прошли мимо того места, где обычно стоял Штефан, его там не оказалось. Разочарованная Кира сразу сникла.
-Кто пойдёт к Полди? Всех не пустят. Так кто?- поинтересовался Андрей, - Вы, Нина Ивановна, или ты, Кира?
-Нет-нет, только не я, - стала отказываться Нина Ивановна. - Зайди к нему, Кирочка, ладно?
-Да, конечно. Хорошо бы с цветами...
-Ничего, и так сойдёт, - уверил её Андрей.- Мы тебя здесь подождём.
Пахнет за кулисами, видимо, во всех театрах одинаково: пудра, грим, духи, краска, пыль и ещё много чего. Здесь шла своя особенная жизнь. Монтировщики прибивали декорации, реквизиторы выкладывали свои штучки, осветители проверяли свет. В своих гримёрных отдыхали актёры, перемывая кости приятелям,. Оркестранты играли в шахматы, а кто-то, вопреки правилам, рискнул перекинуться в картишки. Так было двадцать лет назад, так происходило сейчас и так будет ещё через сто лет.
Кира быстро разобралась, где женская половина, где мужская. На дверях гримуборных были приколоты картонки с фамилиями. Вот и Полди-Комаровский. Она постучала.
-Войдите, - донеслось из-за двери. Кира осторожно вошла, оставив дверь приоткрытой - помнила урок, полученный в Одессе. Он переодевался за ширмой.
-Это я - Кира Стоцкая, Витольд Болеславович, - глядя на ширму, сказала Кира. Витольд высунулся оттуда:
-Рад видеть. Сейчас я выйду, уже заканчиваю. Одну минутку. Присядьте пока.
Но Кира не стала садиться, она рассматривала афиши. Кажется, он переиграл все опереточные персонажи. Надо же: даже теноровые партии подгоняли под его баритон!
-Вот и я, - он появился из-за ширмы в костюме, расшитом блёстками, осталось лишь надеть маску. Удивлённо оглядел Киру,- как вам идёт это платье! Куда же девалась та крестьяночка, что недавно так печально сидела на кухне? - игриво спросил он, и тут же без перехода, - как спектакль?
Кира поняла, что подразумевалось "как я".
-Замечательно. Никогда не слышала такого красивого сочного голоса. У вас, Витольд Болеславович, бархатный тембр. Мы с Ниной Ивановной вам очень благодарны за удовольствие вас слушать, - вот какую россыпь благодарностей накрутила.
-Как мило, вы это говорите. Хотите вина? - он двинулся к столику, где стояла открытая бутылка и бокалы.
-Нет, спасибо. Я лишь зашла выразить вам благодарность. Не хочу отвлекать вас. Вам же надо сосредоточиться перед выходом, - тут её взгляд упал ещё на одну афишу, в самом углу. Она быстро подошла к ней. Ну да, афиша оперного театра Одессы, только очень старая, пожелтевшая - " Трубадур". Среди действующих лиц и исполнителей: граф ди Луна - В. Комаровский. Вот как! Ещё не Полди-Комаровский, а просто В. Комаровский. Она вопросительно глянула на Полди.
-Когда-то я начинал именно так, - усмехнулся Витольд.
-Скажите, - спросила, не подумав, - а в 1909 году вы случайно не пели в Одессе?
-Это было так давно, я уж и не помню, - зажеманничал он. - А впрочем, да, эта афиша как раз того сезона. Почему вы спрашиваете?
-Одна дама рассказывала, что обожала молодого премьера с бархатным голосом и страстными чёрными глазами.
-Ах, эти поклонницы, - усталым, но довольным тоном проворчал он и двинулся к ней, - выпейте со мной!
-Нет-нет, - Кира решительно направилась к двери, ловко обойдя Полди. - Спасибо, Витольд Болеславович. Удачи на спектакле, - и выскочила за дверь.
Бедная Олечка! Каково это - постоянно встречать первую свою любовь, ненавидеть его и улыбаться ему? А Серёжа? Знает ли он, что Полди его отец? Но как судьба играет ими! В одной квартире и Олечка, и Серёжа, и Полди, и Штефан! Не говоря уж о ней самой.
Она задумалась и повернула не в ту сторону. Надо было налево, к выходу, а она пошла в сторону кулисы, прикрывающей выход на сцену. Там, в левой кулисе, кто-то возился. Она заглянула и замерла. Они яростно целовались - балеринка из кордебалета и Штефан. Его зелёная форменная куртка валялась на полу, белая рубашка была наполовину расстёгнута. Руки балеринки обвились вокруг его шеи, пальцы запутались в его длинных волосах, глаза томно блуждали. Вот они встретились с расширенными глазами Киры, и балеринка стала отталкивать мужчину. Ещё ничего не понимая, он обернулся и увидел Киру. Его лицо скривилось в злой усмешке:
-Л-любительница загадывать загадки! - прошипел он сквозь зубы, выпуская балеринку из рук, - так вы ещё и л-любительница шпионить? Нравится подглядывать, да? - он шагнул к ней и больно схватил за руку, - получаешь удовольствие, д-девочка?
-И не думала, - её тоже охватила злость, - велика радость смотреть, как кто-то кого-то тискает! Нашли место! Животные! Пустите руку, Дон Жуан опереточный! - и свободной рукой влепила ему пощёчину.
Этого он не ждал. Не выпуская её руки, он отпрянул, и тут его взгляд упал на висящий у неё на шее медальон. В злых глазах мелькнуло недоумение, замешательство. Он выпустил руку Киры. Ещё раз глянул на медальон, повернулся и, ничего не сказав, ушёл. Всё это время балеринка стояла рядом, потом она подняла куртку Штефана и двинулась следом за ним, бросив на ходу:
-Дурочка! Это же театр!
Кира вылетела из служебной двери в фойе, где к ожидающим её Андрею и Нине присоединилась Олечка:
-Я иду домой! - бросила им она.
-Как домой? - огорчилась Нина.
-Действительно, - вмешалась Олечка, - надо же досмотреть.
-Всё, что надо, я уже увидела, - Кира пыталась справиться со злыми слезами, закипавшими на глазах. Она отвернула манжет, - хватит с меня этого!
-Полди! Мерзавец! - взвился Андрей, - говорил, что не надо было её одну к нему отпускать. Я ему набью его смазливую физиономию!
-Полди тут ни при чем! - горько усмехнулась Кира. - Это один твой знакомый капельдинер постарался.
Олечка мгновенно сообразила, о ком речь:
-Вы хотите сказать... - надменно начала она.
-Да, именно это я хочу сказать. Вы правильно поняли.
-Что ты такое говоришь?! - возмутился Андрей. - Чтобы он себе такое позволил! Он не способен на это!
-Он позволил, - устало отвернулась от них Кира, - и теперь он на многое способен.
Они молча шли по тёмному парку. Нина сердилась, но молчала, потому что ей жаль было уходить из светлого театра, где так красиво и благородно страдали герои, уходить в узенькую комнатушку с обклеенными газетой стенами. Андрей молчал, потому что никак не мог соединить того Штефана, которого он знал столько лет, с тем новым Штефаном, который так странно сегодня проявился.