Страница 9 из 14
– Что ж, посмотрим, насколько хватит огня в твоем сердце!.. Дай корзину с углями! – как филин, старуха Пери гулко ухнула: – Я разожгу огонь!
– Отойди подальше от Священного огня, вестница тьмы! – змеей зашипела Зайдат. – Иначе его осквернишь своим нечистым духом! Священный огонь разожгу я, новая Хозяйка этой сакли! Желаю вытравить из священного жилища твой зловредный дух и нейтрализовать силу губительной магии! Огня в моей душе хватит, чтобы испепелить тебя и согреть им все наше племя на целую вечность!
Зайдат метлой вычистила, выскребла очаг от неживых углей, золы. Она, чтобы не вспугнуть очажного духа, негромко повторяя ритуальные слова, собрала золу на деревянную лопатку, закопала ее за двором сакли. Вернулась, из сосуда, который все время держала в рукаве архалуга, окропила очаг живой водой и разожгла огонь.
– Вижу, синеокая блудница, тебе не терпится быть главной в племени? Не расшибешься?! – старуха Пери, не скрывая своей злобы, сверлила Зайдат ненавидящим взглядом.
Зайдат была первой женщиной в племени, которая не побоялась главной ясновидицы, пошла наперекор ее воле.
– Нет, не расшибусь! Да, не терпится, чтобы избавить племя от твоего присутствия и твоих зловредных чар! Это воля небес, убиенного вами моего отца. Так наставляла меня Вещая, моя мать! – не сводя с лица старухи цепкий взгляд, отвечала Зайдат. – Ты же знаешь, в ее жилах течет кровь благородного рода дедушки Исина, великого ясновидца!
У старухи Пери от дерзких слов Зайдат гневно затрепетало сердце, в руках задрожали четки. Когда Зайдат заговорила о своем муже, предательски убитом главной ясновидицей и ее мужем Нухбеком, у старухи Пери внутри что-то оборвалось, кишки закрутились в животе, пупок затянулся струной, словно сейчас надорвется. Перед смертью мама Зайдат предсказала, что зеленоглазую Пери заменит женщина синеокая, с синей родинкой на левой щеке и у левого угла губ. Этими тайными знаками Небес в их роду была наделена только одна женщина – Зайдат.
Пери была не из тех женщин, кто перед врагом беспомощно опускает руки. Даже ее смерть не дозволит женщине из враждебного рода занять место главной ясновидицы племени. Как не старалась старуха оградить свое святилище от соперницы из враждебного рода, звезды все определили по-своему. Теперь она обязана посвятить синеокую Зайдат в святую святых избранных людей племени, обучить всем тайнам ритуальных обрядов, проводимых главной ясновидицей. Иначе в племени ее уличат в святотатстве и изгонят со стойбища в прикаспийские степи.
– Да, я стала старой, потеряла былую силу, неординарные способности. Тем не менее, Зайдат, сохранив некую толику от своих способностей, в ближайшее время я отправлю тебя в могилу к праотцам. Представляю, как в твоем животе, сердце, легких, печени заведутся могильные черви, как они будут грызть твою плоть, перерабатывая тебя в землю. Это будут самыми счастливыми мгновениями в моей жизни, – ехидно рассмеялась в лицо Зайдат. – А в том, что я отправлю тебя к праотцам, нет никого сомнения! После тебя, синеокая, я долго пребуду здесь, я долго буду править своим племенем! Я терпеливая, я провидица Пери, я дождусь, ой, как дождусь этого дня!
На этот раз Зайдат старой колдунье в отместку ничего не ответила. Перед ней стояла более важная задача – ее окончательное посвящение в ясновидицы и очищение огнем. Она сосредоточилась, про себя еще раз повторила слова заклинания, произносимые во время посвящения. Сосредоточилась и главная ясновидица. Во время посвящения Зайдат в ясновидицы ни ей, главной ясновидице, ни посвящаемой под страхом смерти и небесной кары нельзя было злословить, лукавить, пропускать слова из священного текста заклинания, кривить душой.
Костер в очаге набирал силу. Обе женщины сидели у очага на застеленных тулупах. От огня веяло теплом. Пока полыхало пламя, Зайдат и старая ясновидица молчали, старались не смотреть друг другу в глаза. Горящие головешки трескались, образовывая множество углей. Угли замерцали красным, голубоватым пламенем. Для Зайдат наступил долгожданный момент.
– Ну что, главная ясновидица, приступаем! – шепотом, но властно прошептала Зайдат.
– С богом! – сквозь зубы процедила главная ясновидица.
В сакле наступил оранжево-голубоватый полумрак, создаваемый в очаге мерцающими, как живые светлячки, углями. Старая ясновидица приступила к обряду посвящения и очищения Зайдат. Она стала громко выговаривать слова заклинания. Но она обряд заклинания и посвящения должна была начинать с очищения Священного огня, к чему Зайдат очень не хотелось ее допустить.
Зайдат внимательно следила за шевелением ее губ, движением тела. Вдруг она бросилась к Священному огню, резким движением гибкого тела на шаг опередила Пери, изогнулась дугой над очагом, где мерцали тысячи, пылающие сине-красным пламенем, глаз; руки вытянула крыльями и стала плавно раскачиваться, заговаривая огонь. Она из рукава архалуга вытащила блестящую склянку с пахучей жидкость, произнося заклинания, несколько капелек вылила в Священный огонь. Он зашипел, запрыгал, запылал алым пламенем. Она заговаривала огонь, чтобы он жил вечно, чтобы уберег ее семью и племя от злых чар и наговоров, недобрых духов. Она просила, чтобы он очистил ее тело, избавил от всех болезней, сделал ее горячей, сильной, непобедимой, как сам огонь.
Главной ясновидице очень не понравилось, как перед очищением огня себя повела Зайдат. Но сейчас, в момент посвящения, она не имела права ругаться, устраивать сцены разборок. Быстро взяла бразды правления в свои руки:
«О, создатель Мира, – закатив глаза, перед Священным огнем черным вороном стала раскачиваться главная ясновидица.
Это заклинание в полголоса подхватила Зайдат так, чтобы ее слышала старуха Пери. – Избавь мой род, мое племя от злых духов, недоброго сглаза, зависти своих соплеменников, коварства, злых умыслов людей с враждебных стойбищ, спаси нас от голода, холода, мора, всех болезней. Дай нашим мужчинам силу и удачу».
«О, брат Хидир-Неби – покровитель неба! Спускайся с небес в день весеннего равноденствия, во время праздника Эбелцен, мы тебя одарим подарками от чистого сердца! Пожелай нам удачи, счастья и достатка!»
За ней повторила Зайдат.
«О, Лукман-хаким – праведный мудрец, великий лекарь, прорицатель, знающий языки зверей, птиц, растений! Приходи к нам в гости, открой глаза слепым, уши глухим созданиям, наставь, просвети их! Помню, ты приходил в мою отцовскую саклю, – продолжала Зайдат. – Тогда мой отец зарезал тебе белую овцу. Когда сварилось мясо, перед тобой разостлали белую скатерть и стали потчевать тебя. В этот момент со двора раздался волчий вой и собачий лай. Ты тогда понял содержание перебранки между волками и нашей старой дворовой собакой. Волки говорили собаке: „Погоди, ночью мы зададим жару твоим овцам!“ А собака им в ответ: „Если из того, что сегодня зарезали и сварили у хозяина, хоть кусочек попадет мне в желудок, я вам всем бока намну!“ Когда ты это услышал, поднял со скатерти большой кусок мяса и бросил собаке. Удивленный отец тогда попросил тебя объяснить свой поступок. Ты, Лукман-хаким, ответил: „Потерпи, все станет ясно утром“.
Утром мой отец убедился в справедливости твоих слов: овцы все целые стояли в центре двора, вокруг них растаял снег – собака всю ночь вокруг них ходила кругами, не давая волкам к ним приблизиться».
«О, посланник небес Эбелцен! В день равноденствия ночью ты приходи к нам из очажной трубы с посохом – „пятнистой палкой“ из лещины – и под подушками для детишек оставляй гостинцев!»
Увлекаясь, за ней повторяла Зайдат.
«О, Гандириж – мать болезней! Избавь наш народ от непредвиденных болезней. И оберегай наши злаковые культуры от вредителей, когда они начнут колоситься, сторожи их. Пройдись по нашим хлебным полям в красном платье, сделай их плодородными!»
«…Пройдись по нашим хлебным полям в красном платье, сделай их плодородными», – закрыв глаза, шепотом вторила Зайдат.
«О, домовая – великая Рух! От тебя ни хорошего, ни плохого не жду, бабушка Рух! Никогда не приходи к нам! Если пришла, то не наваливайся на детей, наваливайся на хороших людей нашего племени. Наваливайся на лари с мукой, кадки с маслом и медом, на вяленые тушки барашек, бычков, на наши сундуки с серебром и золотом, бабушка Рух!»