Мой Темный Квартет

- Вот и все, – слова покатились и застыли в воздухе, переливаясь трелями боли, – теперь всему конец. Всему. Этот ребенок … он был моим маяком в твою жизнь, лучиком солнца, надеждой, а теперь … Теперь я лишена этой ниточки … Ее нет … Нет … ее нет, – повторяла она, мерно стуча по губам. Но слез не было, глаза не увлажнились, она не могла плакать, выплакав все за последнее время, у нее просто не осталось жалости к себе и желания плакать, только некая опустошенность. Не поднимая головы, она процедила, устало закрыв глаза, – уходи. Я знаю, ты хочешь. Так уходи, уходи, уходи!, – последнее слово вылетело в надрывом, и Брайан, едва не перевернув стул, выскочил из комнаты, пронесся на первый этаж и, не разбирая дороги, побежал по улице.

Друзья, упорно ожидающие его около больницы, не успели и глазом моргнуть, как он скрылся за поворотом.

- Брайан!

- Брай!

- Брайан! Стой!

А в это время маленькая женщина с душою ребенка качала свой пустой живот, приказывая себе заплакать и хоть немного спустить эту невыносимую боль, беззвучно горюя о своем потерянном комочке, который она успела полюбить больше жизни, ведь он был от Него. ***

- Черт знает что!, – второй раз в жизни ругательство сорвалось с губ Алана. Он с нервной злостью стукнул кулаком по стене около старой часовни, – его нет ни на одной крыше!

- И в лесу, Айзек проверял, – Чак недовольно запыхтел в телефон, стоя в этот момент на краю города, разглядывая темные полосы лесов, – может, он глубже ушел?

- Леший его знает!

- Хей, Ал. Харе говорить такие вещи. Ты меня пугаешь!

- Просто я на нервах! Понятия не имею, где он, что захочет натворить, что сделать, и плюс ко всему этому — нас не пропустили к Алексис.., – он шумно выдохнул и потер усталые глаза, – уже темнеет, а он и так псих … Господи, Чак, я так боюсь за него...

- Так, не раскисай. Это же, мать его, Адамс, он так просто не сведет счеты с жизнью, у него ж голова все-таки есть на плечах. Взбалмошная, безбашенная и дико непослушная, но есть.

- Утешил, – все-таки усмехнулся блондин, оглядывая засыпающий город, – ладно, пойду проходить все по третьему разу.

- Да … Стой, у меня вторая линия, повиси немного, – близнец отключился, и Алан пошел по улицам, заглядывая в окна баров и ресторанов, а вдруг он там?, – Ал!, – послышался голос Чака в телефоне, взволнованный и запыхавшийся, он, видимо, бежал, – ты не поверишь! Брайан дома, просто дома!

- Что?, – это было слишком просто, не в стиле Брайана, – так, я уже иду, вы где?, – мгновенно изменив направление, блондин прибавил шаг, едва не переходя на бег.

- Мне звонил Айзек, ему сообщила Линдси о местоположении нашего товарища. Он должен был завезти ее домой и ехать к нему. Я подхожу уже.

- Бегу.

Встретившись около дома, парни остановились на пороге, глядя на слабый свет на втором этаже. Переминаясь с ноги на ногу, они чего-то ждали и не заходили вовнутрь, переглядываясь и глухо кашляя, глядя то в пол, то в окна. Но вдруг вечернюю тишину разорвал грохот и треск. Друзья мгновенно вышли из «спячки», рванувшись вперед.

- Брайан!

- Адамс!

- Брай!

Пока они неслись по лестнице на второй этаж, раздался второй, третий, четвертый треск, что-то переворачивалось, ломалось, скрипело, падало. В какой-то момент какая-то часть мебели — кажется, лампа — пролетела над их головами и разбилась о пол. Парни переглянулись, обменявшись недоуменными взглядами, и ворвались в комнату Брайана... ...оказавшись будто во время Апокалипсиса: ничто не стояло на своем месте, мебель была разбросана и перевернута, шторы сорваны и брошены на пол, пол пестрел от мелких осколков, а в центре всего этого хаоса Брайан методично, скривившись, долбил стену своими спортивными кубками, разбивая их на мелкие кусочки и сбивая свои костяшки в кровь. Сжатые зубы, обезумевшие глаза, размеренные, резкие движения, напряженные мускулы.

- Брайан, черт возьми, хватит!, – Чак первым рванул к другу, пытаясь забрать у него трофей. Алан и Айзек подскочили следом, надеясь успокоить его резкие движения.

- Успокойся!, – блондин попытался схватить его за плечо, но ему пришлось пригнуться, чтобы не получить удар в лицо.

- Отстаньте! Свалите все! Вон! Вон!, – вдруг закричал брюнет, отбиваясь от них, закрыв глаза. Не сговариваясь, парни начали работать слаженно, как машина: близнецы схватили брюнета за руки, утихомиривая его, а Алан, воспользовавшись тем, что Брайан отвлекся, выхватил у него остатки кубка, о который тот раскровил ладони, и стал помогать братьям усадить обезумевшего парня.

- Брайан, сядь!, – парень отбивался, скрипя зубами и морщась, будто не узнавая их. Но в конце концов парням удалось скрутить и посадить его в более-менее целое кресло, Алан сбегал вниз за водой и буквально насильно заставил того выпить целый стакан, – успокоился?

- Зачем вы пришли?, – он поднял на них покрасневшие глаза, сжимая челюсти, – зачем вы приперлись, блин?! Какой черт вас сюда тянул?! Не могли пойти заниматься своими тупыми делами, а не лезть в мою жизнь?! Что, вам приспичило, что ли?! Свалите отсюда на все четыре стороны!

Глядя в его бешеные глаза, друзья не двигались с места и молчали, давая ему выговориться. Они не прерывали его, не жалели, не трогали, просто смотрели и слушали его, осознавая, что сейчас будет долгий и, возможно, болезненный монолог.

- Вот, что вам потребовалось? Узнать, как она себя чувствует? Поплакаться в жилетку из-за пережитого? Утереть сопли? Не туда обратились! У меня своих дел по горло, нет времени на ваши глупости и слабости! Тут .., – он перевел дыхание и замолчал. Его рука скользнула по лицу, закрывая его, оставляя только испуганные глаза, – господи ...я … я так сейчас себя ненавижу, – гнев сменился страхом и болью, которые выступали в каждой черте его лица, – я просто придурок, тварь, сволочь, урод! Я … я такой подонок, – он стиснул голову руками, качаясь из стороны в сторону, – из-за меня она теперь может никогда больше не забеременеть, а это конец, ведь это перечеркивает все ее мечты, надежды! Из-за меня, из-за моей пьяни и похоти, из-за того, что я вовремя не остановился! Как я вообще мог такое сделать с ней? Как я мог? Ведь знал же, что она не остановится, надо было думать, думать .., – он сильнее обхватил голову и зажмурился, – девчонка не соображает, а я-то, я-то … Идиот, кретин...

Повисло молчание. Брайан закрыл лицо, шепча что-то себе под нос, а парни стояли около него, сочувствуя, но боясь потревожить, чтобы не вызвать очередной приступ гнева. Они не смотрели друг на друга, сконцентрировавшись над тем, кто мучился морально так сильно, что было больно даже смотреть на него. Потом медленно, один за другим, они положили руки ему на плечи, показывая, что он не один.

- Прекрати казниться, Адамс, – тихо, но твердо произнес Чак, – да, все так плохо кончилось, но ты сделал ее счастливой. А разве это не главное? И, более того, вероятность, что она сможет родить, очень велика, даже больше печального исхода. Поверь, я чувствую себя гораздо хуже, потому что из-за меня, из-за моего недосмотра она попала в аварию.

- Ну хоть ты-то не начинай, – закатил глаза Айзек, толкнув брата в плечо, – да, дерьмовенькая ситуация, но я не вижу смысла горевать о съеденной закуске. Ты ее уже съел, не отрыгнешь же!

- Не самая приятная ассоциация, – поморщился Алан, – но мысль верная.

- Папочка Айзек глупости не скажет, – хмыкнул близнец, поигрывая бровями. Атмосфера немного разрядилась, но глаза Чака и Брайана оставались опустошенными, словно лишенные самого дорогого, что дано человеку.

Жизни.

Глава 39.

POV Лекс

Больно. Как же больно в груди. Хочется свернуться клубочком и ни о чем не думать. Что я и сделала. Просто повернулась лицом к окну и уткнулась носом в подушку, смотря левым глазом на белые облака, которые слишком медленно, тягуче проплывали мимо окон, прячась за занавесками. Несколько раз приходили врачи, спрашивая о моем состоянии, пытались разговорить, мать билась в истерике, буквально приказывая сказать хотя бы слово, а я что? Я просто лежала, не меняя положения и не поднимая глаз. Мне было просто все равно на то, что мне говорят. Когда мне протягивали лекарство и мерили температуру, я подчинялась, но рот открывала только для микстуры, продолжая молчать. Как-то раз пришли близнецы Макклаймен, Алан и Линдси. Лу долго и горько ревела у меня на груди, иногда сменяя слезы на гнев и крича на меня; Алан просто держал меня за руку, осторожно поглаживая кожу, словно боясь ее порвать, и порой задавая вопросы относительно моего самочувствия; Айзек выглядел жалко, выдавливая улыбку и какие-то глупые анекдоты, которые перестали быть смешными еще в прошлом столетии; а Чак … Чак все это время сидел в углу комнаты, даже не поднимая глаз, ни разу. Вот уж с кем я бы хотела поговорить, хотя бы немного, хотя бы объясниться, ведь он казниться из-за того, что думает, что виновен в аварии. Но это не так. Тут одна вина — моя. Когда Чак пошел в магазин, я некоторое время просто сидела в машине, слушая музыку и смотря по сторонам. Потом мой взгляд упал на рычаги и педаль — управление машиной. Я вспомнила, как в детстве отец учил меня водить квадроциклы, а однажды и его машину. Мама очень злилась, когда папа прививал мне любовь к чему-то «мальчишечьему», а я была довольна: тащилась с крутых тачек, с удовольствием лазила по деревьям, прыгала по крышам, носилась под дождем, пачкаясь, мечтала о мотоцикле и машине... А потом, когда папа исчез, у меня все как-то улетучилось; желание пропало, и я, под влиянием подруг и матери, практически потеряла эту ниточку, связывающую меня с воспоминаниями об отце. И вот, когда я сидела рядом с местом водителя, я вспомнила уроки отца, и что-то ударило в мой мозг, отключая здравый смысл. Я забыла о своем положении, о том, что давно не практиковалась, о том, что меня учили водить в далеком детстве. Обо всем. Мне просто хотелось доказать отцу и себе самой, что я могу это сделать. Поэтому я пересела на сиденье водителя, включила первую скорость и медленно нажала на педаль газа. Двигатель взревел, и машина, дернувшись, сдвинулась с места, плавно скользя вдоль дороги. Окрыленная успехом, я слегка вывернула руль, отодвигаясь от дороги, сильнее вдавливая газ. И тут, видимо, что-то пошло не так: автомобиль поехал гораздо быстрее, чем мне хотелось, я попыталась вытащить ногу с педали, но поняла, что она застряла: носок кроссовка зацепился за что-то, продолжая надавливать на педаль. Я пыталась куда-то вырулить, но у меня не получилось. Постаралась вытащить ногу — не удалось. А когда подняла голову, то увидела в метре от себя столб... А дальше пустота и пульсирующая, скользящая по нервам боль. Снова пришла мама, ненакрашенная, практически не расчесанная, одетая в обычную футболку и спортивки. Было странно видеть ее в таком состоянии, но почему-то даже сейчас в моей груди ничего не шевельнулось. Я также безмолвно наблюдала за тем, как она заламывает руки и промокает глаза. Сколько же она будет плакать? Попыталась прислушаться к ее словам, хотя бы из приличия.