Страница 134 из 186
- … сто не верится … Ведь … как такое вышло? Почему … ты не сказала?, – опять нотации. Прикрыла глаза и вздохнула, – ...ассказать... Ты должна была. Я бы посоветовала тебе что-нибудь, мы бы поговорили … я бы не была в неведении .., – бла-бла-бла, все одно и то же, – ...я ведь тебя люблю … как же я тебя люблю, моя малышка .., – о, а это уже что-то новенькое. Я бы даже могла и удивиться, но не получилось: равнодушие было сильнее в этот момент, – я … я так виновата перед тобой … я никудышная мать, я ничего не могу сделать нормально … но, пожалуйста, только выздорови, и все изменится: я возьму отпуск, мы вместе с тобой куда-нибудь поедем отдыхать, а? … Хочешь? Я все, все сделаю, я изменюсь, только, умоляю, выздоравливай...
- Миссис Маллейн?, – в дверь постучался Алан. Я узнала его по голосу. Мать вытерла глаза и самую малость поправила одежду.
- Да, проходи, Алан, проходи.
- Как она?, – о, это сочувствие в голосе. Опостылело уже. Тьфу, надоело.
- Молчит, – вздох.
- Хм.., – ответный вздох. Фрр, – Вы позволите мне посидеть с ней?
- Конечно, дорогой, конечно, – слезы в голосе. Снова ревет. Закрыла глаза и попыталась вновь отключиться от реальности, но мне почему-то стало интересно, что скажет мне Алан, – посиди тогда с ней, а когда будешь уходить — предупреди Джессику на посту.
- Конечно, миссис Маллейн. Я все сделаю, мэм.
- Ох, мне было бы гораздо приятнее, если бы вы все называли меня Эббигейл, а то старуха какая-то, – пробормотала себе мама под нос, скрипнула дверь.
Тишина. Я лежу спиной к двери, так что не вижу, что делает Алан, приходится полагаться только на свой слух. Даже открываю глаза. Странно... Может, я жду известий от…
- Так и знал, что ты не спишь, – блондин стоит прямо надо мной. Серо-зеленые глаза светятся добром через стеклышки, губы растянулись в ласковую улыбку. На нем бледно-голубая рубашка и такие же джинсы. Парень бесшумно пододвигает стул и садится на него в тридцати сантиметрах от меня. Его руки сжимают мои холодные пальцы, также, как несколько дней назад делал Он. Хочется отодвинуться, но я лежу неподвижно и смотрю ему прямо в глаза. Его пальцы теплые и немного шершавые, не такие нежные, как у Чака, и не такие горячие, как у Него. Но я узнала бы его прикосновение из тысячи. В голове мелькает наш недопоцелуй, поцелуй в лоб и то сумасшествие в губы. И это все Алан? Это робкий с виду мальчик? Почему он любит меня? Меня, стерву с отвратительным характером и зациклением на одном высокомерном идиоте, – ну, может, хоть поздороваешься?, – он выгибает бровь и слегка наклоняется вперед, знакомо касается губами моего лба и отодвигается, продолжая улыбаться, – мы все очень скучаем, Лекс. Очень. Нам тебя не хватает, твоего смеха, улыбки, шуток. Всей тебя. Нам всем, слышишь?, – молчу и продолжаю смотреть. Он устало трет глаза. Он вообще спит? Хмурюсь невольно. Он замечает, – о, так ты все-таки реагируешь на меня? Что? Почему нахмурилась? Что не так?, – молчит. Думает, – волнуешься за меня? Не бойся, я-то в порядке, я понимаю, что ты пережила, что ты чувствуешь. Но просто подумай о матери, которая буквально с ума сходит из-за того, что ты ей ничего не говоришь. Подумай …
- Помнишь, ты меня поцеловал?, – я его шокировала. Даже очень. Он сначала побелел, потом его шея покрылась красноватыми пятнами, и он даже как-то ссутулился на стуле, поджав губы.
- Вот уж не думал, что твои первые слова будут такими, – он сглотнул, – но между тем я рад, что ты вообще заговорила, – молчу, испытывающе глядя на него, – что? Помню ли я о самом волшебном мгновении в моей жизни?, – он горько усмехнулся, а я все пялюсь, – глупый вопрос. Я, наверное, когда умирать буду, буду думать о том поцелуе, – смущенная улыбка, – но после этого я понял, что, вероятно, я ошибся, сделав это, ведь …
- Ты меня любишь?, – чувствую себя сумасшедшей или стервой. Ну, или сумасшедшей стервой. Одно из трех. Не знаю, что на меня нашло и почему я решила спросить это у него, почему задала этот сложный вопрос. Его глаза уперлись в меня, расширившись, грудь перестала вздыматься, будто он перестал дышать. Дрожащие пальцы сняли очки и протерли глаза. Продолжаю смотреть, не отрываясь, но в то же время и не меняя положения: все еще лежу на боку, с видным только левым глазом. Алан молчит тоже, потом берет мою руку и прижимается к ней губами, нежно и ласково, как-то трепетно и невесомо.
- Люблю, – он ответил так просто и непринужденно, будто это было и так ясно, как божий день, как то, что небо голубое, а трава зеленая. Как то, что время вечно, а человеческая жизнь ограничена. Как то, что птицы летают, а люди пытаются покорить просторы Вселенной. Как то, что существуют односекундные мгновения, а есть нечто бесконечное. Я смотрела в его блестящие, лучистые глаза и не могла поверить, что этот умница, добрый, надежный, красивый, интеллигентный парень влюбился в такую, как я. Это казалось сроду фантастике, где Красавица влюбляется в Чудовище. Только в нашем случаи все наоборот — это я монстр, который разрушил жизни своих друзей. Я вспомнила признание Чака, простое «люблю» Алана, взгляды Брайана, шутки и подколы Айзека... Я ведь перевернула их мир. Я помню, какими они были, когда я только пришла: дружными, веселыми, безбашенными, а сейчас? Скоро раз они дрались, ссорились, спорили из-за меня? Закрыла глаза и вздохнула, – думаешь, что ты испортила нашу жизнь?, – прочитал Алан мои мысли. Я вновь почувствовала прикосновение его пальцев к щеке и дыхание на лбу, – ты — это лучшее, что могло произойти со всеми наши. Ты стала нашим светом, лучом в бесконечном мраке нашего существования.
- Поцелуй меня?, – да что со мной не так? Зачем я все это говорю? Он опять замер, светлые брови приподнялись над удивленными глазами, а пальцы вздрогнули в моей руке. Я не могла произнести больше четырех слов за раз, и поэтому приходилось говорить глазами. «Мне это нужно. Нужно запомнить тебя таким, какой ты сейчас: чувственный, ранимый, ласковый. Мне нужно, чтобы несмотря на то, что будет дальше, ты остался в моем памяти именно этим парнем, со слегка неаккуратно уложенными пшеничными волосами, классической одеждой и нежной улыбкой на дорогом лице. Я понимаю, что поступаю неправильно, любя одного, встречаясь с другим и прося о поцелуе третьего, но такова моя натура, и ты мне нужен сейчас, как никогда» Уж не знаю, прочитал ли он эти слова по моим глазам, додумал или взаправду узнал мои мысли, но я заметила, как в серо-зеленых глазах зажглось понимание, и он едва-едва кивнул. Потом медленно, готовый отскочить в любой момент, стал наклоняться ко мне, и тогда я, впервые за несколько дней, поменяла свое положение: я перевернулась на спину и, взяв парня за подбородок, притянула его к себе, закрыла глаза и поцеловала. Не было страсти, как с Брайаном, не было смеха, как с Чаком. Была просто невыразимая, нескончаемая нежность и забота. Мне казалось, что я плыву в облаке сладкой ваты с плюшевыми мишками. Было так тепло, уютно, надежно. Спустя мгновение блондин взял инициативу в свои руки: мягко касаясь моей щеки, он целовал меня, словно преклоняясь этим поцелуем. Мои руки скользнули вверх по его лицу, шее, мускулистым — на удивление — плечам и рукам и замерли на спине, мягко опустившись на лопатках. Мне хотелось играть его длинными волосами, хотелось прикоснуться губами к ямке на его шее, хотелось вглядываться в бездну его глаз...
Неожиданно для себя я поняла, что действительно люблю их. Всех четверых. Каждого по-своему и с разной силой, но люблю каждого, за то, что они просто являются такими, какие есть. За их характеры, недостатки, оплошности, подъемы, глупости, за все. Любила их каждой клеточкой своего тела, каждой мышцей, каждым вздохом и выдохом. Из-за этих мыслей я, видимо, немного отвлеклась; Алан заметил и отстранился, глядя на меня с вопросом.
«Все хорошо?», спросили его глаза, и я даже вздрогнула от этой любви в них.
«Все хорошо», кивнула я ответ, надеясь, что и мои глаза так сияют.
Блондин улыбнулся, показывая, что он все понимает и, наклонившись вновь, еще на секунду прижался к моим губам, будто пытаясь получить этого по максимуму, не зная, что будет потом, и будет ли у него еще такая возможность. Когда он принял вертикальное положение, наши щеки стали розовыми, а пальцы сплелись.