Мой Темный Квартет

– Что. Ты. Сделал?, – отделяя каждое слово, спросил он, глядя в глаза друга, – что ты сделал? С чем ты связался? Чем вызвал такое … такое?, – он не нашел нужного слова. Брайан горько усмехнулся и положил ему руку на плечо.

– Родился, родился, – повторил он, – так было сразу.

– Ты … ты рос, зная, что не доживешь до тридцати?, – голос Чака дрогнул. Брюнет повернулся к нему и едва заметно кивнул, сжав челюсти. Тот покачал головой.

– Какое … какое бремя же ты нес.., – прошептал Айзек. В его глазах чуть ли не впервые блестели еще детские слезы, он кусал до крови губы, – почему … почему ты не сказал нам? Почему, Брай?, – все повернулись к нему, к этому мальчишке, в котором сейчас что-то сломалось, и в карих глазах веселость сменилась тяжестью жизненного груза. Ребенок за мгновение стал мужчиной с крепкими, сжатыми кулаками, поднятым подбородком и прямым взглядом. Слезы, выступившие было на глазах, исчезли также быстро, как появились, на их место был только укор и желание помочь, – почему ты не поделился с нами? Мы бы помогли, мы бы разделил твое бремя на четверых, мы бы прошли через это вместе, ведь мы — единое целое, мы больше, чем просто друзья. Наши жизненные линии не то, что пересекаются, они сплетены, соприкасаются постоянно. Как ты думаешь, мы будем жить, если ты вдруг исчезнешь? Ты думал о нас? Как мы без тебя? Мы как без тебя, а? Ты думал о нас?, – все молчали, не веря, что это говорит тот, кто является самым несерьезным, «поверхностным» из всех. Потом Брайан вдруг подошел к нему и крепко обнял, обхватив плечи друга, тот обнял его в ответ, кусая губы и качая головой, – ты не умрешь, черт. Нет, не умрешь. Мы … мы не дадим … не дадим тебе … не дадим тебе умереть, слышишь?, – запальчиво шептал Айзек, прижимая друга к себе, будто боясь, что если отпустит его, он исчезнет. Брюнет тоже не торопился выскользнуть из объятий друга, но выражение его лица говорило, что дело уже решеное.

– Ну-ну, – спустя минуту все-таки отодвинулся он, улыбаясь близнецу, – давай без этого, это на тебя не похоже, Айз.

– Ну и черт с этим, – фыркнул тот, хмыкнув носом и сжав челюсти, – я знаю, что говорю. Первый раз в жизни.

– Брайан, он прав, – отозвался Алан, – мы сделаем все, чтобы эта … эта ..., – он опять потерял фразу, что тоже шло вразрез с его привычным поведением.

– … чтобы это чертово проклятие исчезло, – пришел ему на помощь Чак, – мы будем искать. И найдем, обязательно найдем.

– Хм.., – неоднозначно промычал Брайан, выглядя так, будто мальчишка, пообещавший матери не плавать в холодном пруду, но собираясь уйти туда, стоит ей только отвернуться. Он понимал желание друзей помочь ему, но он не хотел, чтобы они мучились из-за неудачи, когда … когда … «когда все закончиться», с нажимом произнес он у себя в голове, – ладно, скоро начнет темнеть, а завтра тест. Я, пожалуй, пойду.

– Брай, – остановил его Алан, – ты точно в порядке?

– Да, – немного недоуменно отозвался тот, – а, ты боишься, что я на нервной почве решу раньше времени с жизнью счеты свести? Не боись, мне пока есть, чем заняться. Например, покапать вам подольше на мозги, чтобы вы меня побольше возненавидели, – подмигнув всем, он развернулся и шагнул с часовни прямо вниз. Парни рванули вперед, склонившись над пропастью: брюнет преспокойно шел по улице, убрав руки в задние карманы джинс. Друзья шумно выдохнули и переглянулись.

– Типичный Брайан, – вырвалось у них одновременно, и улыбки, появившиеся на потных лицах, слегка разрядили напряженную обстановку.

*** После пятичасового марафону по всевозможным темам предстоящего теста Лекс нерешительно потянулась за телефоном. Все это время она каждые пять минут смотрела на часы и каждые десять — на телефон. Она знала, что нужно позвонить, но также знала, что он не возьмёт трубку. И, когда, наконец набравшись храбрости, она позвонила Брайану, услышала:

«Привет... тишина Шучу, это автоответчик. Оставьте сообщение, хотя, если по-честному, я все равно его не прочитаю, но выбор за вами. Чао»

Поняв, что так они не поговорят, брюнетка надела легкие кроссовки, на футболку накинула тонкий кардиган, влезла в старые джинсы и побежала к дому парня через задние проходы, а не по дорогам. Свет все еще горит в доме, значит, есть вероятность, что он откроет. Даже не поправив прическу — просто не видя в этом смысле — девушка сначала постучала, потом нерешительно нажала на кнопку звонка и только потом поняла, что не продумала, что будет говорить. Шум на втором этаже прекратился. Голову пронзила неприятная мысль: а что, если он «прислушался к ее совету» и заказал себе … хм … «девушку на ночь»? Было бы крайне неловко. Но времени на побег не было — дверь открылась: на порог вышел Брайан в одних штанах, едва держащихся на узких бедрах. Лекс сглотнула, увидев у самого края джинсов начало дорожки волос, щеки мгновенно покраснели, но, слава Богу, было темно. Однако тьма не скрывала знакомых мускулов, которых она знала не только на глаз, но и на ощупь. Воспоминание заставило кровь еще больше прилить к щекам.

– Принцесса? Не ожидал, – парень стоял на пороге, но не закрывал дверь. Это хорошо, значит, не прячет ничего — или никого — хотя, Брайан есть Брайан, от него можно ожидать все, что угодно, – что-то случилось?

– Мне … нам … мне, – путалась брюнетка, упорно удерживая взгляд на его лице, – нам нужно поговорить, – определилась, наконец, она и даже выдохнула, – ты … ммм … не занят?, – она неловко приподняла бровь, и парень невольно повторил ее движение.

– Не занят? Да нет. А почему …, – он замолчал, потом хмыкнул, так по-знакомому, – а, ты решила, что я не один? Не боись, я не прыгаю как блоха из постели в постель.

– Ммм, – все, на что она была способна, – Брайан. Я …

– М?, – опять бровь приподнялась вверх.

– Мне нужно … мне нужно тебе сказать … я ..., – то же выражение лица. Она едва не зарычала от беспомощности, потом попыталась вывалить все одним комом, – яхочупопроситьутебяпро...

– Стоп, – брюнет поднял вверх руку, призывая к молчанию, – ненавижу, когда просят прощения. Ладно? Я рад, что ты это сказала то, что сказала, и спасибо за то, что решила извиниться, но не нужно, – и, о чудо, он улыбнулся, даже тепло, – все и так хорошо. Я это заслужил и, более того, это чистая правда. Но в то же время это ничего не меняет. Так что не волнуйся, все как всегда.

– Что?.., – прошептала девушка, расширив глаза и не понимая, шутит он, издевается или говорит искренне.

– Глупышка, – он спокойно улыбнулся и, подойдя к ней, поцеловал в лоб, ласково, медленно, как-то по-отцовски, – честно, все хорошо. Мы друзья, как и прежде. Тебе незачем извиняться.

– Правда?..

– Конечно, – еще одна драгоценная улыбка, – так что можешь спокойно идти домой. Приятных снов, детка, – Лекс только кивнула, нерешительно улыбнувшись и, спустившись вниз, пошла по улице. Когда она уже практически дошла до поворота ее окликнули, – Лекс!, – как же сердце бьется, когда он называет ее по имени! Брюнетка развернулась и посмотрела на улыбающегося парня, – у тебя кроссовок развязался. Не упади, – постоял пару мгновений и, кивнув, скрылся в доме. Она же медленно поправила обувь и пошла по дороге, улыбаясь себе под нос и счастливо кусая губы.

Ненавидит...

Любит.

Ненавидит...

Любит.

Ненавидит...

Любит?

*** Настал день первого экзамена. Все три параллели рассадили в актовом зале на расстоянии полутора метров друг от друга. Чтобы заранее сократить количество списывания, осуществляемого методом передачи того или иного канцелярского товара, учителя положили на стол каждого ученика по два карандаша, точилку, ластик, две синие и черную ручки, линейку и циркуль; затем открыли переднее и заднее окно, чтобы не жаловались ни на холод, ни на духоту; два учителя должны были все время сидеть впереди, третий же порой медленно обходил зал, лавируя между столами. Ученики были явно недовольны четко сложившейся перспективы безнадежности, но между тем не сдавались. На ходу придумывая другие варианты и лазейки. Всех экзаменуемых разделили по трем залам. К радости пятерых друзей, они оказались в одной аудитории: Лекс и Брайан сидели в первом ряду на расстоянии трех столов друг от друга, Алан занимал второй стол на втором ряду, Чак — ближе к концу на третьем, а Айзек был явно доволен, оказавшись на последней парте четвертого ряда. Заняв свои места и ожидая начала экзамена, они то и дело переглядывались, обмениваясь жалобными взглядами, пожиманием плеч и закатыванием глаз. Спустя пять часов, по завершении экзамена, узники галдящей толпой хлынули из опостылевшего колледжа, направляясь огромной кучей прямо к киоску с лимонадом, находящемуся прямо около территории образовательного учреждения. Хоть и должна была образоваться живая очередь, но каждый норовил влезть вперед, оказаться раньше стоящего перед ним студента, пробираясь под ногами толпы, прошмыгивая с боков, да и просто вопя, чтобы именно его пропустили вперед. Алан, как порядочный человек, встал в то место, которое более-менее напоминало очередь, а близнецы направились расталкивать толпу. Лекс осталась сидеть на ступеньках колледжа, обмахиваясь журналом и тяжело дыша из-за неожиданно жаркого солнца. Алан упорно ждал своей очереди, осознавая, что она, возможно, придет, когда все эти сотни учеников получат свой напиток, но он просто не мог заставить себя пролезть между одногруппниками. Вдруг сквозь шум толпы ему показалось, что кто-то окликнул его. Приподнявшись на мысочки над толпой, он увидел, как ему машет Брайан. Теперь пришлось пробираться в обратную сторону, стараясь не наступить кому-то на ногу и самому не упасть. Изрядно попотев, он обнаружил друзей на скамеечке с банками охладительного напитка в руках. Брайан протянул ему его, и блондин с жадностью накинулся на него, даже забыв о культуре. Только опустошив банки полностью, вылив в себя сводящий желудок лимонад, друзья наконец подняли головы на брюнета, который не опустошил и половины банки.