Страница 79 из 97
Этот странный поход, во многом напоминающий древнее кочевье, но происходящий в самой гуще нашего высоко индустриализованного общества, часто изображается как веселый и приятный пикник. Но «пайсано» отнюдь не видят в нем ничего отрадного. Обычно они смертельно боятся, что не смогут доехать до Мичигана, что где-нибудь в пути их повернут назад. Когда им удается переехать границу какого-нибудь штата, они испускают глубокий вздох облегчения. Вследствие того что у многих из них просрочены права на езду, они едут ночью, прячутся днем и выбирают окольные пути. Они чувствуют себя беглецами, которые крадутся ночью, пытаясь избежать бесчисленных опасностей, стоящих на их пути.
Как только грузовики или легковые машины приближаются к границе штата Мичиган, над ними повисает новая угроза. Полицейские дорожные патрули в Мичигане находятся на-чеку и пользуются малейшим предлогом, чтобы вернуть их назад.
В качестве примера тому, что происходит, я привожу выдержку из отчета заместителя директора автотранспортного отдела комиссии предприятий общественного пользования штата Мичиган Франклина Додена от 5 июня 1938 г.
«За последний месяц наши инспектора и полиция задержали более 50 грузовиков с мексиканскими рабочими и привлекли водителей к судебной ответственности за платную перевозку пассажиров без разрешения комиссии предприятий общественного пользования. Почти в каждом случае водители подвергались условному осуждению с обязательством вернуться в Индиану. Водители подчиняются этому, а затем предоставляют своим пассажирам возможность докончить путешествие и доехать до свекловичных полей в автобусе, имеющем соответствующее разрешение. Грязь и зловоние, царящие на задержанных нами грузовиках, не поддаются никакому описанию. В одном случае на платформе легкого грузовика стояли, прижавшись друг к другу, 42 человека». Действительно, водителей грузовиков очень часто арестовывают на границе[285]. В одной мичиганской газете от 26 мая 1938 г. помещена следующая заметка: «Сегодня в городе были задержаны для допроса 14 мексиканских иммигрантов. Один водитель грузовика был оштрафован на 25 долл. за транспортировку рабочих на свекловичные поля Мичигана без соответствующего на то разрешения. Задержанные находятся под стражей в ожидании проверки оттисков пальцев».
Не требуется пылкого воображения, чтобы представить себе состояние этих 14 мексиканцев, вероятно, целого семейства, брошенных в тюрьму в чужой и далекой местности, непрерывно допрашиваемых разными представителями властей. Их подвергает допросу местная полиция, полицейский дорожный патруль штата, агенты комиссии предприятий общественного пользования штата, государственные иммиграционные власти и сотрудники бюро автотранспорта[286]. Подобные аресты еще более усложняют положение рабочих. Им не удается попасть в кратчайший срок на место работы (где они рассчитывают получить кров и аванс на питание); их денежные ресурсы поглощаются штрафами, а когда грузовик возвращают назад, то перед ними возникает необходимость оплатить переезд на автобусе до конца пути.
Эта поездка напоминает собой ужасный кошмар. Представьте себе 10 тыс. рабочих с женами и детьми, стремящихся ранней весной на север, прячущихся в пути, подобно беглецам, от всевидящего ока закона и спешащих днем и ночью на свекловичные плантации сахарозаводчиков. Мрачная, постыдная во всех своих деталях картина!
Для того чтобы объяснить стремление тысяч мексиканцев совершать каждый год это сопряженное с такими трудностями и риском путешествие, следует указать, что работа на свекловичных полях Мичигана считается выгодней полевых работ в Техасе. После издания в 1933 г. закона Джонса-Костигана и в 1937 г. сахарного закона годовой заработок рабочего на свекловичных полях Мичигана несколько увеличился; во всяком случае он выше, чем в Техасе. Однако это обстоятельство не должно помешать нам подробно ознакомиться с тем, что происходит в третьем акте драмы, место действия которой передвинулось в Мичиган.
Рабочие прибывают в Мичиган с 15 апреля по 1 июня. Первая операция, заключающаяся в окучивании, прореживании и прополке свеклы, занимает около месяца. Вслед за перерывом в несколько недель происходит второе окучивание и прополка, продолжающиеся около 15 дней. После этого остается ждать сбора урожая, который начинается около 5 октября и обычно заканчивается к 1 декабря. Хотя рабочие и находятся в Мичигане согласно контракту 7–8 месяцев, в действительности они работают на поле всего лишь 75–80 дней. Когда им бывает нечего делать на свекловичных полях, они могут работать без контракта на таких культурах, как корнишоны, стручковые бобы, вишня, помидоры, цикорий, лук и мята. Но они не имеют права далеко удаляться от свекловичного поля, так как согласно контракту они должны всегда быть под рукой. Кроме того, гарантийное удержание из заработной платы (по 2 долл. с акра) принуждает их соблюдать условия контракта под угрозой лишиться большей части вознаграждения.
Десять лет назад от 35 до 40 % рабочей силы для свекловичных полей Мичигана вербовалось агентами из районов Толедо, Цинциннати, Чикаго, Буффало, Сент-Луиса, Канзас-Сити, Акрона, Кливленда и Янгстауна. Остальная часть рабочих состояла из постоянно обитавших в Мичигане бельгийских, венгерских и польских семей. Кроме того, сюда приезжали, правда, в незначительном количестве, мексиканские рабочие из Техаса. Вообще говоря, по мнению мичиганских свекловодов, «лучше не пользоваться местной рабочей силой. Новые рабочие особенно желательны потому, что они крепче держатся за работу; местные безработные не так хороши. Предпочтение полностью отдается пришлым бельгийским и мексиканским рабочим, так как они приезжают, зная на что они идут, а местные рабочие не хотят оставаться на этой работе. Предпочтительно иметь дело с мексиканцами, так как они более благоразумны и услужливы, менее требовательны, достаточно умны и с ними легче сговориться… Мексиканцы охотно выполняют приказания. Другие же рабочие причиняют много хлопот».
В свекловодческих районах еще сохранились некоторые остатки семей осевших здесь когда-то ранних иммигрантов, а из таких мест, как Чикаго, Саус-Бенд, Мишавака и Цинциннати, все еще продолжается какой-то приток белых рабочих. Но около 85 % всех свекловичных полей обрабатывается законтрактованными рабочими, из коих 57 % — мексиканцы из Техаса.
В некоторых районах, как, например, в Сагинаве, количество семей ранних иммигрантов и количество мексиканских семей более или менее равно. Интересно отметить, что в одном районе, а именно в Себевоинге, мексиканцы из Техаса составляют лишь 20 % сельскохозяйственных рабочих, а 47 % приходится на долю белых семейств из Миссури, Огайо и Кентукки. В этом районе семьи белых вербуются подрядчиками, которые обеспечивают им переезд на грузовике как туда, так и обратно, предоставляют им питание, кров и необходимый рабочий инвентарь (мексиканцы привозят свои мотыги и ножи) и, кроме того, платят рабочим «на круг» по 1 долл. в день. В этом случае, конечно, контракт заключается между свекловодом и подрядчиком, а не между свекловодом и каждым рабочим в отдельности.
Типичным жильем на свекловичных полях Мичигана служит «дом-фургон» — однокомнатное строение, помещенное на платформе, чтобы его можно было перевозить с одного места на другое. Дома занумерованы, и обитающие в них семьи значатся в списках компании под номером «дома-фургона».
В мичиганском департаменте общественного благоустройства имеются интересные данные о жилищной проблеме: в Сагинаве сотрудники департамента обнаружили три семьи, общей численностью в 19 человек, живущих в старом амбаре; в Гратиотском графстве они увидели массу «ужасающих» лачуг на окраинах городов Алма и Брекенридж. Уборные обычно отсутствуют. Вследствие того что весной часто бывают холода, окна не открываются. Рабочие пользуются для освещения и отопления керосиновыми лампами и свечами. «Мексиканцы согреваются тем, что сбиваются в одну комнату, где имеется печка». В одной постели спят 4–5 человек (в комнате почти нет мебели и постельных принадлежностей). Те, кому не повезло, спят на полу. Обследователи сообщили о том, что в графстве Таскола в свекловичный сезон одна семья не имела ни уборной, ни воды и что в таких условиях одна женщина родила ребенка. Установлено, что 75 % жилых помещений в графствах Монроэ и Леноуи совершенно не пригодны для жилья. Это 1–2-комнатные лачуги, кишащие паразитами, с плохой вентиляцией и грязными, помещающимися во дворе отхожими местами. В городе Стэндише с рабочих взыскивали по 35 долл. в сезон за проживание в «домах-фургонах». Мичиганский фабричный инспектор Форрест Г. Браун 18 августа 1937 г. сообщил следующее:
285
Tolan Transcript, pt. 3, р. 1303.
286
Ibid., pt. 5, p. 1879.