Избранное

укрывшиеся в бренной оболочке,

ты — света луч, ко мне без проволочки

явившийся в кромешной тьме подвала.

Как мог я жить с собой наедине —

вне твоего лица, волос, дыханья?

Вне приоткрытых в поцелуе губ?

Но я, твоей души познавши глубь,

меж нами уничтожил расстоянье…

Я засыпаю… Ты со мной, во мне…

Перевод К. Богатырева.

СЛАВА ТЕБЕ, ЛЕТНИЙ ПОЛДЕНЬ!

Слава тебе, летний полдень!

Тихо в колодцах журчит вода,

нежно щебечут птицы.

В легком зеленом кружеве

листвы запутался тонкий

солнечный луч. И приглушенный

медленный бой старинных часов

сладок и ласков.

Минуты, созданные для грез

и воспоминаний…

Но нет. Меня еще не томит мой

быстрый, стремительный век с его

бесконечной спешкой, гудящими

машинами и взмывающими ввысь

аэропланами. Но иногда я с радостью

предаюсь ощущению покоя,

прикладываю палец к губам своих чувств

и мечтаю о тишине, которая еще

не скоро наступит и о которой

подумывать еще рановато…

Перевод И. Грицковой.

БЕССОННАЯ НОЧЬ

Не спится мне… Бледнеет ночь едва

над озером в предутреннем тумане.

Вот-вот рассвет войдет в свои права.

Стволы берез слепят глаза заране.

Прошло тихонько детство сквозь меня.

Вчера я взял его в свой сон с собою.

Но, не дождавшись пробужденья дня,

оно уходит вместе с темнотою.

Где вы, мои друзья прошедших лет?

У берега мелькают ваши тени…

Но рассветет — и ваш простынет след.

Перевод К. Богатырева.

МАЛЕНЬКИЙ ВОКЗАЛ

Шла зима. И фонари мерцали

над вокзалом в тихом городке,

а тебе чужие снились дали,

в свете газовом качались пальмы,

оставляя тени на песке.

В северных снегах неслись олени,

за собой вздымая снежный дым,

ветры в парусах тугих звенели,

и мечты искрились и горели,

как на солнце голубые льды.

Иль предчувствие? Соленым валом

омывало белый замок твой,

плыли по неведомым каналам

корабли твои, и адмиралы

в бурях рисковали головой…

Шла зима… Что о зиме ты ведал,

ты, малыш, несущий груз мечты?

Колдовал, и, словно знойным летом,

фантастическим, манящим цветом

вырастали на снегу цветы.

Оттого тебе судьба досталась

в сотни раз прекрасней и щедрей.

Разве все, что жизнью называлось, —

близость, даль, явь, сон, печаль и радость —

не увенчано мечтой твоей?

Перевод Н. Локшиной.

ТЯЖКИЕ ЧАСЫ

У кого тяжело на сердце — тот смотрит в вечернюю даль,

где лес над откосом пожаром закатным объят,

где синие тени на горы легли, как вуаль.

У кого тяжело на сердце — тот смотрит в вечернюю даль…

На закат… На закат…

Дверь отворилась — пустота взошла на порог,

как зола, остывшая ночью в железной печи.

У кого тяжело на сердце — тот совсем одинок.

От одиночества он до костей весь продрог.

У кого тяжело на сердце — тот заснул бы, коль мог,

не дождавшись ночи.

Небо безлунно, беззвездно застыло впотьмах…

Лес нахмуренный тих. Нет росы на лугах.

У кого тяжело на сердце — тот вечера тишь постиг.

Он ждет, что звезда на небе в любой появится миг.

Но его звезда не зажжется, он знает. И вечера лик

тяжко склонился, простор уступив ночи.

Перевод К. Богатырева.

НАСТАВЛЕНИЕ

Кто от души от своей и от сердца отрекся,

того не утешит ничто —

ни песня, ни радость,

ни улыбка.

Кто не справился со своею тоскою сердечной,

тот обрек себя на безделье, на ночь,

тот способен бродить лишь осенней тропой бесконечной

по шуршащей листве…

Но какой в этом толк? Для того ли влюбленно