Страница 7 из 226
Или же вы ждете, что я с пятью десятками лучников найду управу на вождей орочьих кланов? Мне по силам устроить резню, милорд, и залить кровью Ирин-Таур по самые колена, но это лишь приведет к масштабной войне.
Леголас смолк, глядя на Иниваэля. Тот прерывисто дышал, на щеках чахоточно горели пятна румянца. Эльф неотрывно смотрел в глаза князю, но тот молчал, и лихолесец медленно склонил голову.
- Я понял вас, милорд. Вы желаете, чтоб я выяснил, кто стоит за спинами вождей. Кто натравил на вас орков, лишил защиты княжество, и зачем этой загадочной личности уничтожать Ирин-Таур. Ведь именно такова его цель, полагаю…
Иниваэль отвернулся, словно пряча пылающее унижением лицо. Затем медленно взглянул на Леголаса:
- Видит Эру, принц, мне тяжки эти слова. Но мой позор – мое наказание за неумение самому защитить свое отечество. Я дерзаю просить вас об этой величайшей услуге, ибо мои подданные не виноваты в моем бессилии, а вы – их последняя надежда, ваше высочество.
Леголас молчал еще несколько секунд, а потом кивнул:
- Я сделаю все, что в моих силах, милорд. Но вы должны помнить, я лишь… хм… высокорослый воинственный эльф, а не маг, наделенный даром вопрошать безгласное и зреть сквозь пространства и стены.
Иниваэль на миг прикрыл глаза, словно его в одночасье отпустила душащая рука:
- Храни вас Эру, принц Леголас, за ваше великодушие и благородство. Вы не маг… Вам и не нужно быть им. Завтра же я покажу вам Бервировы источники. А сегодня я приглашу вас в библиотеку, где в летописях хранятся собственноручные записки самого владыки Бервира о силе этих удивительных ключей…
За обедом в трапезной было людно и шумно, но Леголас отметил, что Эрсилии за столом не было. Эльф подавил легкую досаду. В этом охваченном смутой месте, где на каждом шагу его ожидали новые, неуклонно прибавляющиеся заботы, привлекательное девичье лицо хоть немного рассеивало чопорность и мрачность старого замка.
Вечер лихолесец собирался посвятить изучению упомянутых князем летописей. Его не покидали размышления о словах Иниваэля. Неужели таинственные Бервировы источники чем-то настолько губительны для орков? Это был бы бесценный для Лихолесья дар. А ведь именно о них упоминал князь, суля Трандуилу «благодарность» за услуги…
Привычно проверив караулы, Леголас задержался перекинуться словцом со своими дружинниками, но не упомянул о новых обстоятельствах их миссии, рассудив, что прежде нужно разобраться в расстановке сил самому.
Уже собираясь покинуть дозорную башню, эльф вновь оглядел окрестности замка – обилие предполагаемых врагов не вязалось с безлюдным лесом вокруг, и лихолесец подспудно ожидал подвоха. Словно в насмешку, вдали меж стволов показался одинокий всадник. Леголас шагнул к парапету, вглядываясь вдаль. Часовые Иниваэля не видели приближающегося верхового, но эльфийский глаз прекрасно различал тонконогую серую лошадь и темный плащ седока.
- Кто это пожаловал? – пробормотал лихолесец. В одиночку пускаться по лесам Ирин-Таура было, по меньшей мере, странной выходкой. Наездник был либо очень смел, либо невероятно глуп. Хотя за долгие века жизни Леголас уже не раз убеждался, что эти два свойства зачастую идут рука об руку.
Всадник меж тем приближался к широкой поляне, за которой начиналась длинная прямая просека, ведущая к воротам, и конь перешел на ходкую рысь. Ветер метнулся навстречу, смахивая капюшон плаща.
- Эру всемогущий! – вырвалось у Леголаса, и эльф опрометью бросился к лестнице. В добром десятке фарлонгов от столицы по лесу неслась княжеская дочь Эрсилия…
… Не прошло и четверти часа, как ворота Тон-Гарта распахнулись, выпуская гнедого жеребца с вооруженным наездником. Едва оказавшись за частоколом, Леголас дал коню шенкеля и вихрем помчался по просеке. Гнедой, непривычный к долгому роздыху, летел, едва касаясь копытами земли. Вырвавшись с просеки на поляну, Леголас осадил недовольно фыркнувшего скакуна: Эрсилия направлялась прямо к нему.
При виде эльфа, княжна тоже придержала лошадь, с неприкрытым замешательством приглаживая растревоженные скачкой волосы.
- Принц Леголас… Я не ожидала встретить вас здесь.
Лихолесец приблизился, в полупоклоне прижимая руку к груди, но Эрсилия слегка отшатнулась, увидев гнев в янтарных глазах эльфа.
- Доброго дня, миледи. Право, скорее это я несколько озадачен, встретив вас в лесу в полном одиночестве. Особенно учитывая, что ваш батюшка превесьма обеспокоен царящими в княжестве беспорядками.
Эрсилия чуть беспомощно улыбнулась:
- Принц… Вы, оказывается, примчались устроить мне разнос… А я-то возомнила, что вы любезно выехали мне навстречу.
Леголас осекся, чувствуя, как от улыбки девицы его скулы трогает предательский румянец, но это лишь сильнее взбесило смутившегося эльфа.
- Я не вправе учинять вам разносы, миледи. И я действительно выехал вам навстречу. Но смею заметить, ваша беспечность несколько жестокосердна по отношению к князю, – лихолесец не повышал голоса, но Эрсилия почувствовала позванивающую струну сдерживаемой ярости, и чуть сдвинула брови.
- Я не привыкла, чтоб мои поступки подвергались критике, принц. Я не избалованная девица, что ездит собирать ежевику назло отцу. Неподалеку от Тон-Гарта есть деревня, куда час назад я отвезла снадобья от подагры, что мучает мельника. Я дочь правителя, ваше высочество, и мои обязанности не отменяются из-за того, что Йолаф изволил забыть о батюшкиных милостях.
Леголас покачал головой:
- Я не преуменьшаю важности ваших дел, миледи, и ваша преданность им достойна восхищения, а не критики. Но не угодно ли вам заметить разницу меж отвагой и безрассудством? Ваш отец подкошен бедами княжества, леди Эрсилия. И потеря дочери рискует окончательно сломить его. Вам ли не понимать, чем грозит Ирин-Тауру подобная утрата. – Леголас на секунду смолк, и с нажимом добавил, – Верно. Вы – дочь правителя, миледи, и ваша ответственность не отменяется из-за того, что вы изволите ставить собственную независимость превыше осторожности.
Эрсилия молчала, глядя лихолесцу в глаза. Потом вздохнула, словно подавляя раздражение:
- Браво. Так безупречно меня не ставили на место, пожалуй, никогда. Что ж, пасовать перед достойным противником мне не зазорно. Однако поскольку вы не один из отцовских солдафонов, ваша учтивость, несомненно, удержит вас от искушения отдавать мне распоряжения и ограничивать мою свободу, не так ли?
- Ошибаетесь, миледи, – в негромком голосе эльфа звякнул металл, – именно это я и намерен делать. Безусловно, я не один из солдафонов вашего отца, как вы изволили выразиться. Я намного хуже. Я наемник, призванный восстановить в княжестве порядок и обезопасить его жителей. А потому руки мои развязаны. И я буду отдавать распоряжения, и ограничивать свободу любого, по мере нужды. Меня весьма огорчает перспектива заслужить вашу неприязнь. Но ради исполнения своих обязательств я смирюсь с этим.
Княжна отвела глаза, прикусывая губу. Руки в тонких перчатках потеребили поводья, она явно искала достойную отповедь. Вскинула голову, и губы дрогнули, словно на них уже теснились ответные резкости, но вдруг расхохоталась, безнадежно поднимая ладони.
- Ваша взяла, Леголас. Мне нечем крыть, вы правы. Давайте вернемся в замок, и вы огласите мне мои новые права и предписания.
Только что пылающий гневом, Леголас почувствовал, как жгучий комок углей в груди разом остыл. Обезоруженный смехом собеседницы, он улыбнулся:
- Похоже, я перегнул палку, миледи. Никто не собирается выдумывать для вас нового свода законов. Я лишь попрошу вас не покидать замка, не поставив меня в известность. И это лишь для того, чтоб я смог обеспечить вас достойной охраной.
Эрсилия кивнула, понукая лошадь продолжать путь:
- Договорились, принц. И если ваши дружинники столь же любезны – я охотно пощеголяю перед подданными такой завидной свитой.
… Уже вечерело, когда слуга принес в покои Леголаса поднос, на котором стоял серебряный кувшин превосходного вина. Рядом на подносе лежала короткая записка: «В знак примирения. Леди Эрсилия».