Страница 6 из 226
В разгар размышлений, за спиной Леголаса гулко стукнула створка двери, и послышался слегка запыхавшийся голос:
- Доброго утра, батюшка, ваше высочество. Прошу милостиво простить, задержалась в кладовых…
Леголас обернулся и поспешно встал, приветствуя вошедшую девицу. Сегодня парадный шелк не покрывал темных кос, но не узнать лукавых серых глаз лихолесец не мог. Итак, батюшка… Словно в ответ, Иниваэль отвесил в сторону девушки полупоклон:
- Я не представил вам вчера леди Эрсилию, принц, мою единственную дочь. Она заправляет в замке всеми хозяйственными хлопотами с самой кончины своей матушки. – Леголас готов был поклясться, что во взгляде князя промелькнула тень истинного отчаяния. Видимо, Иниваэль так и не оправился от потери жены. – Смею утверждать, что Эрсилия знакома со всеми тонкостями жизни в этом доме намного лучше меня, а потому с любыми пожеланиями вы можете свободно обращаться к ней.
- Сочту за честь, принц Леголас, – девица церемонно поклонилась и непринужденно села по правую руку от отца, снова глядя на эльфа с пытливым любопытством. Леголас сдержанно улыбнулся в ответ – ему нравился прямой и открытый взгляд Эрсилии. Жеманные девы, томно опускающие глаза, внушали Леголасу некоторое замешательство. Более искушенный в ратном деле, нежели во флирте, он всегда испытывал сомнение – заигрывают с ним или же намекают на его не слишком утонченно-светские манеры. Вот отец был истинным мастером околотронной круговерти, на что не забывал регулярно пенять наследнику. Однако нарекания повторялись от века к веку. Леголас выслушивал цветистые упреки, терпеливо дожидался величественного взмаха унизанной перстнями длани, и, еще закрывая за собой дверь отцовского кабинета, уже думал о более насущных делах.
Завтрак подошел к концу, и лихолесец ожидал, что князь перейдет, наконец, к сути той миссии, ради которой эльфы прибыли в Ирин-Таур. Иниваэль действительно с поклоном пригласил Леголаса следовать за ним, но вместо кабинета увлек посла вверх по крутой винтовой лестнице, что привела на смотровую площадку одной из башен. Жестом отослав часового, князь приблизился к зубчатому ограждению и задумчиво провел пальцами по выеденным временем камням.
- Простите, принц, здесь зябко и ветрено. Но это одно из немногих мест, где я не опасаюсь любопытных ушей. Выход на площадку расположен так, что, стоя на лестнице, вы слышите лишь эхо своего дыхания, а стоит выйти наверх – ветер оглушает.
Леголас вскинул ладони, тоже подходя к парапету:
- Не стоит, князь, ветер и запах дождя мне намного отрадней, чем тепло камина. Не забывайте, мы с вами соседи, и привыкли к одним и тем же непогодам.
На несколько минут воцарилась тишина, нарушаемая лишь свистом ветра меж крепостных зубцов. Иниваэль, казалось, подыскивал верные слова для начала разговора. Леголас же молча скользил взглядом по бескрайним лесным вершинам, косматым, обглоданным осенью и дождями, и невероятно напоминающим Лихолесье. Мглистые горы неровной линией смутно виднелись в клочковатом тумане, тяжелые облака стелились над пиками, едва не цепляясь за них дымно-синеватыми подолами.
Наконец Иниваэль вздохнул, оборачиваясь к эльфу.
- Друг мой, я целыми ночами готовил этот разговор, чтоб быть уверенным в правильности и убедительности своих просьб. Но сейчас я вижу, что придется начинать заново… – Князь запнулся, сдвигая брови. – Леголас, вы тактично молчите, но я уверен, что по пути в Тон-Гарт вы имели несчастье столкнуться с неприглядной реальностью нашей теперешней жизни. Княжество живет в страхе, крестьяне задавлены террором, а остатки гарнизона боятся выйти за частокол. Не все мои воины покинули меня, о, не все! Но я не сразу оценил размер бедствия.
Иниваэль оттолкнулся ладонями от парапета и зашагал вдоль зубцов. Землисто-бледное лицо порозовело, выдавая проснувшийся гнев.
- Мы никогда не боялись орков. Я, увы, не блещу физической доблестью, но всегда был недурным стратегом, и мои военачальники умели отстоять покой княжества. Да и Темный народ интересовался Ирин-Тауром не более, чем иными землями. Как я уже имел честь писать вашему батюшке, земля эта благословлена особым даром. На протяжении многих веков Ирин-Таур оберегали чудодейственные силы источников, что покоятся в глубине этой тощей почвы. Для орков сии источники несут смертельную опасность, и Темный народ испокон веков избегал гиблого места. Ирин-Таур процветал, поскольку орки побаивались источников, а нам было полезно их соседство, ведь населенные орками территории почти не подвергаются нападениям гоблинов. Но в несчастный час нашелся некто, сумевший убедить орков, что я не намерен далее сохранять равновесие, царящее в моем княжестве. Я не знаю, кто мой тайный враг, обративший на меня ярость Темного народа. Но ныне вожди орочьих кланов обвиняют меня и моих приближенных в заговоре, цель которого – обратить волшбу источников на полное уничтожение орочьих племен до самых Мглистых гор.
Брови Леголаса дрогнули. Право, имей Трандуил в своем распоряжении подобную силу, Лихолесье бы давно очистилось от чернокровой дряни… А князь, словно уловив эту невольную мысль, вскинул голову:
- Я не истребитель народов, принц! Я не король могучей державы, подобной Лихолесью или Гондору. Владыка Бервир, наш бестрепетный основатель, был величайшим из тактиков. Он воздвиг княжество, заключив с орочьими вождями соглашение, что никогда не применит силу открытых им здесь источников во вред мирным поселениям орков, но будет беспощаден к нападающим на Ирин-Таур отрядам. И мы жили с орками в мире с незапамятных времен.
Леголас нетерпеливо подался вперед:
- Простите мою бесцеремонность, князь, неужели вам вправду доводилось видеть мирное орочье поселение?
Иниваэль горько рассмеялся:
- О, Эру, принц! Не считаете ли вы, что орки берутся ниоткуда? Вы эльф и излишне привыкли воевать с Темным народом, который питает к вашей расе особо непримиримую неприязнь. Но орки – такая же раса, как любая другая. У них тоже есть селения, семьи и потомство. Вы улыбаетесь, но поверьте, немало орков так же убеждены, что эльфийский род состоит лишь из высокорослых воинственных мужчин, порождаемых то ли звездным светом, то ли древесной листвой. Итак, соглашение действовало много веков и устраивало всех. Теперь же все иначе…
Резкий порыв холодного ветра взметнул седые волосы князя, и Иниваэль запахнул плащ, словно прикрывая грудь панцирем. Леголас молча слушал – похоже, он превратно представлял себе свою миссию…
- Я чувствую себя, словно калека, принц. Я уже не верю собственным глазам, не властен над своими силами, прежде я был владыкой, облеченным безграничным доверием подданных. А теперь даже горожане полагаются более на свои топоры и пики, нежели на мою власть. Что уж говорить о крестьянах… Вы полагаете, Йолаф покинул гарнизон из пустой прихоти? Нет. Я уверен, он подкуплен, не знаю лишь, орками ли, или их таинственным вдохновителем. Мои честные воины превратились в лесных убийц. Я отроду не видел подобной жестокости, принц. Они способны атаковать деревню и бесцельно вырезать несколько семей, ничего не взяв в домах. Что пробуждает в прежде достойных людях эту чудовищную кровожадность? Один Эру ведает…Те немногие верные люди, что оставались преданы мне, давно перебиты, от гарнизона осталась горстка запуганных юнцов.
Эльф покачал головой:
- Вы не знаете, князь, на кого в ваших лесах принято охотиться с помощью тяжелых копий с зазубренными наконечниками?
Иниваэль вздрогнул:
- Копья? Полагаю, на варгов… Хотя кто знает… Я давно уже не знаю, что творится в моих лесах…
Леголас выпрямился, скрещивая руки на груди. Ему неловко было давить на этого измученного человека, но в Ирин-Таур лихолесец явился не утешить правителя, а прекратить разгул безвластия.
- Итак, князь, я готов выслушать, каких именно результатов вы ждете от меня и моего отряда. Вам нужно обуздать повстанцев? Эльфы не воюют с людьми, милорд, и я могу организовать несколько облав, прочесать леса и доставить мятежников в Тон-Гарт. Но правосудие вершить предстоит вам, и, боюсь, держать в заключении две тысячи головорезов столь же бессмысленно, сколь и перевешать их на окрестных соснах. И то и другое неминуемо закончится еще более кровавым бунтом.